Антология осетинской прозы - Инал Кануков

— Любишь, говоришь… — Оксана сурово посмотрела на меня, улыбка ее исчезла. — Кто любит, тот так не поступает.

Я схватился за голову и стал в отчаянии раскачиваться:

— Оксана… Поверь… Я — нечаянно, честное слово, не хотел… Сам не знаю, как это вышло… Я так тебя люблю!

Она пристально посмотрела на меня, опять улыбнулась, к снова я стал счастливым и смелым.

— Пожалуйста, если согласна, как только встанешь… Выйдешь за меня?

В комнату вошла мать. Она несла графин с вином и еду.

— Мама… мама… — Оксана вынула руку из-под одеяла и положила ее на плечо матери. — Послушай, что он говорит…

Мать улыбнулась и вопросительно посмотрела на меня.

— Мамаша… — у меня перехватило в горле, но я справился с собой и отважно произнес: — Я люблю вашу дочь. Если я гожусь вам в зятья, то…

— Об этом надо спросить ее, а не меня, я что же…

Сияющее лицо дочери дало ответ.

— Ну вот, поправится, тогда…

— Как только поправится, приеду с друзьями!

…Есть такое выражение — крылья радости. Когда оно встречалось мне в книгах, я думал — глупости, какие такие крылья радости! А тогда я поверил, что они есть, потому что на них и понесся к себе домой… И сейчас не хожу, а летаю, и даже не очень хорошо понимаю, что со мной делается…

…Вы смеетесь надо мной, друзья? Ну что же, я ведь сразу признался, что я сейчас немного ненормальный! Об Оксане спрашиваете? Поправилась, совсем поправилась! А всех вас прошу на свадьбу!

Перевод М. Блинковой

Тотырбек Джатиев

САБЕЛЬНЫЙ ЗВОН

Главы из романа

Рыжий англо-дончак тяжело шагал по изрытой воронками степной дороге. Февральская ночь была непроглядная. Оттепель слизнула снежный покров и превратила дороги в вязкое месиво, налила воронки талой водой. Ни пешему не пройти, ни машине не проехать. Лишь конь, надежный друг человека, напрягая силы, нес своего всадника. Позади натужно всхрапывали кони автоматчиков и адъютанта, охраны генерала. Плиев направлялся в Веселый Кут, где расположился штаб Третьего Украинского фронта. Бездорожье и распутица отнимали много времени, хотя Плиев очень торопился: не по пустяку его вызывал Маршал Советского Союза Василевский — представитель Ставки Верховного Главнокомандования. В записке к Плиеву, доставленной адъютантом, маршал писал:

«Дорогой тов. Плиев! Нужна Ваша помощь… С нетерпением ждем Вас здесь… Ждем Вас с большими надеждами… 13.2.44 г.

Простота и душевность Василевского были Плиеву хорошо известны: он несколько месяцев проработал непосредственно под его началом в оперативной группе Ставки.

В полночь Плиев спешился во дворе полуразбитого небольшого дома в Веселом Куте. Его тут же провели в ярко освещенную комнату, где за оперативной картой сидели Василевский и командующий фронтом Малиновский. Плиев по-кавалерийски лихо доложил о прибытии, они разом подняли головы. Тепло поздоровавшись, пригласили Плиева за стол.

— Хорошо, что не утонул, Исса Александрович, в море грязи, — улыбнулся Василевский.

— Конь у него, Терек, умен и силен: вывезет из любого водоворота, — шутливо заметил Малиновский.

— Как теперь у вас, в корпусе? Расстались со «старыми болячками»? — с ходу спросил Василевский, требовательно глядя на Плиева.

Комкор понял, о каких «старых болячках» вспомнил Василевский, и, чуть помрачнев, ответил:

— Каленым железом выжигаем, товарищ маршал! Но откровенно говоря, еще много их осталось. Перелом в лучшую сторону есть, но нужно время, чтобы избавиться окончательно.

— А какое для «излечения» радикальное средство, Исса Александрович, по-твоему? — спросил Василевский.

— Я считаю, что только одно. — Плиев сделал короткую паузу. — Средство это — хорошо организованный и успешный рейд конно-механизированной группы войск по оперативным тылам противника…

Василевский и Малиновский переглянулись, с улыбкой посмотрели на Плиева.

— Это хорошо, что наши мысли совпадают, Исса Александрович. Рад сообщить, что решен давно волнующий тебя вопрос: Верховный дал добро, — торжественно произнес Василевский.

— Да, да, решен, — подтвердил Малиновский. — На тебя возложено командование такой группой войск, сокращенно назовем ее КМГ. — Заметив, что лицо Плиева зарделось от приятной вести, Малиновский продолжил: — Да и задачу для КМГ мы с Александром Михайловичем обдумали на предстоящую наступательную операцию, Ставка ее одобрила.

— Какую же, Родион Яковлевич? — подался вперед Плиев.

— Взорвать изнутри и разгромить «армию мстителей», так называют фашисты Шестую армию генерала Холлидта, — сказал Василевский и обвел на карте, исчерченной разноцветными стрелами и кружками, обширный район в украинских степях.

— Опять Шестая, да еще и «мстителей»? — удивился Плиев. — Шестая армия Паулюса однажды уже была уничтожена в Сталинградском котле… Новую Шестую разгромили на Дону… Восстановленную Шестую еще раз разбили… А теперь?

— А теперь Гитлер снова ее воскресил, — пояснил Малиновский, — собрал в нее «цвет нации» и назвал «армией мстителей». Фюрер лично приказал Холлидту защищать рубеж на Украине до последнего солдата. В ней девять пехотных и танковых дивизий. Вот ты, Исса Александрович, и Чуйков займетесь ею, чтобы следа от нее не осталось! А ближайшая задача — освобождение юга Украины. Выглядит она так, — и Малиновский показал на карте утвержденный Верховным план разгрома противника тремя Украинскими фронтами.

В свой штаб Плиев вернулся окрыленным: есть приказ о формировании конно-механизированной группы войск. Огорчало то, что не был пока решен вопрос о создании штаба и политотдела КМГ, а ведь любая армия имела штаб, политотдел. Почему нет их в КМГ, когда в ней не меньше войск, чем в отдельной армии? А тут — обязанности его возложены на штаб кавкорпуса. Это намного усложняло руководство войсками, объединенными под его началом и которые увеличились более чем в четыре раза.

— Нам повезло, Исса Александрович, — широко улыбаясь, сказал полковник Карев, войдя в хату, где Плиев в поте лица разрабатывал еще один вариант плана прорыва в тыл противника.

— В чем, Михаил Федорович? — Плиев пожал руку начальнику политотдела кавкорпуса.

— Нового командующего артиллерией нам прислали, давнего моего знакомого, — ответил Карев, садясь рядом с генералом на лавку.

— И вся радость, — улыбнулся Плиев. — Кто он, откуда?

— Марченко его фамилия, Иван Илларионович, полковник, казачьей крови, — продолжал Карев.

— Нам нужен артиллерист, толковый командир… У того, бывшего командующего артиллерией, тоже биография была богатая… Но не тебе рассказывать, как он погорел на фальшивых «победах»… Из мухи слона делал, чтобы грудь его быстрее полнела наградами…

— Нет, нет, Исса Александрович! — прервал его Карев. — Марченко не из тех! Честный коммунист, старый солдат! Коротко я все-таки скажу несколько фактов из его биографии.

— Слушаю, только покороче. Он ждет.

— Марченко воевал в гражданскую войну на Кубани… В партию вступил в двадцатом году; Дмитрий Фурманов, автор «Чапаева», вручал ему партбилет, рекомендовал на учебу в Москву, в Школу имени ВЦИК, — увлеченно заговорил Карев. — Марченко с Владимиром Ильичем встречался… С делегатами Десятого партсъезда подавлял контрреволюционный мятеж в Кронштадте.

— И такое было? — прищурил острые глаза Плиев. — С Лениным встречался? Счастливый человек! — и он крикнул адъютанту: — Полковника Марченко пригласите!

В комнату вошел невысокого роста, чисто выбритый, светловолосый немолодой человек, с орденом Боевого Красного Знамени и медалями на аккуратно отутюженной гимнастерке.

— Товарищ генерал, полковник Марченко прибыл в ваше распоряжение… — отрапортовал он.

— Знаю, знаю, Иван Илларионович, что прибыли, — протянул ему руку Плиев. — Прошу садиться, поговорим без формальностей.

Встретив приветливый взгляд командующего, полковник подумал про себя: «Вот он какой, в седле рожденный!.. А мне говорили, что он суров, нелюдим, горяч и беспощаден… Никакие прошлые заслуги в учет не берет, когда человек в чем-то провинится».

— Что задумались, Иван Илларионович? Рассказывайте, какими путями-дорожками к нам? — Плиев подвинул Марченко пачку «Казбека» и сам закурил.

— После госпиталя, товарищ генерал, — ответил полковник. — Как говорили в старину — «раны пользовал»… А отступать с Иркутской Краснознаменной дивизией пришлось от самой западной нашей границы… Хлебнули горя!..

— Вам и на гражданской, кажется, досталось, Иван Илларионович? — прервал его вопросом Плиев.

— Было, — улыбнулся полковник, вспомнив свое прошлое.