Запретные чувства - Тина Рамм

—Алекс… — я не верю своим глазам, когда вижу перед собой его лицо. Красные щеки, будто он долго был на морозе, как всегда, без шапки и с заснеженными волосами.

Он начинает улыбаться и перешагивает порог.

—Скучала?

Я ничего не отвечаю и лишь молча прижимаюсь к его горячей груди. Она так сильно контрастирует с его холодной одеждой, от чего по моим оголенным руками пробегают мурашки. Алекс обхватывает мое тело и целует макушку.

—А я скучал.

Я отчетливо ощущаю, как в носу начинает щипать, и слезы поступают к глазам. Уже через мгновение футболка Алекса пропитывается моими солеными слезами, и он это замечает. Обхватывает мое лицо холодными руками и заглядывает в глаза.

—Что с тобой? Почему ты плачешь?

Я хочу сказать ему, хочу рассказать то, что творилось в моей голове за время его отсутствия, но я молчу. И чтобы заткнуть режущую боль в груди тянусь к его губам. Он мне нужен. Даю себе время, чтобы в последний раз насытиться им, запомнить прикосновения его губ, зафиксировать в памяти его ментоловый запах с яркими нотками шоколада. Целую его так нежно и одновременно страстно, полностью растворяясь в поцелуе. Поразительно, но как может исцелять душу один только поцелуй любимого человека. Алекс обхватывает мои бедра и поднимает меня на руки, заставив обхватить его талию ногами. Я тяну вниз его куртку и она бесформенным комком падает на пол. Обхватываю его горячую шею ладонями и знаю, что на них останется его аромат.

"Пожалуйста, не плачь. Держись" — мысленно шепчу себе, когда его нежные губы прикасаются к моей шее и начинают оставлять на ней свои отметки.

—Ждала? Ты ждала меня, Мелисса? — он отстраняется от меня и увеличивает расстояние между нами, продолжая держать меня на руках и сжимать ягодицы. Радужка его глаз поменяла цвет. Я вижу, как трудно ему сдерживать себя, но все же продолжает смотреть на меня.

—Ты не представляешь как сильно, — на выдохе произношу я, поглаживая большим пальцем его родинку на щеке. Мысленно даю себе подзатыльник. Я ведь обещала себе молчать, обещала не говорить ласковых слов, чтобы подготовить его и себя. Но эти слова иду прямиком из раненного, но любящего сердца, и я не в силах молчать.

Мы не замечаем, как оказываемся в спальне, теперь он приковывает мое тело к холодной поверхности стены, вновь и вновь набрасываясь на мои губы. Казалось, будто это с нами впервые, ощущалось так ярко и будоражуще. Он жадно впивается в мои губы, буквально истязая их. Его рука тянет вверх мое черное платье, и вскоре оно летит вниз. Я остаюсь в одном черном нижнем белье, Алекс изучаем меня взглядом, задерживая глаза на уродливом шраме вдоль моего живота. Я обхватываю его лицо онемевшими пальцами и поднимаю его голову, заставляя посмотреть на меня.

—Не смотри туда.

Мне моментально становится стыдно. Стыдно за этот безобразный шрам. За то, что он увидел его. За то, что мое красивое тело навсегда оклеймила та авария.

—Я буду на него смотреть. Я буду его целовать. Потому что ты прекрасна, твое тело обворожительно и этот шрам тоже.

В груди опять что-то больно щемит, вызывая всплеск эмоций и чувств внутри. Его слова взбудоражили меня, вызвали мурашки по всему телу и в очередной раз доказали, что он — лучшее, что случилось со мной.

Я дрожащими пальцами тяну вверх его белую футболку, и он помогает мне стянуть ее через голову.

—Я думал о тебе каждый день в этом пасмурном Лондоне, — Алекс наклоняется к моей шее и, опаляя ее своим горячим дыханием, начинает вновь нежно прикасаться к ней губами. У меня перехватывает дыхание, и я рефлекторно скрещиваю ноги, но его тело не позволяет этого сделать.

—Алекс… — единственное, что я могу сделать — это произнести его имя на выдохе, потому что он начинает облизывать мочку моего уха, а я ужасно по нему истосковалась.

Как бы я себя морально не готовила, тело берет вверх над разумом, давая понять, что я не могу без него. Я безумно скучала по прикосновениям к его бронзовой коже, по этому черному кресту на задней стороне шее, по родинкам на его лице, по его волнистым волосам. Моя душа сейчас плачет, но я себя сдерживаю и лишь сильнее прижимаюсь к нему, поглаживая шею.

Он присаживается на диван и откидывается на ее спинку, а я оказываюсь сидеть на его коленях. Он следит за каждым моим движением из-под густых ресниц.

—Почему ты молчишь? С тобой что-то не так в последнее время, — его руки покоятся на моих ягодицах, но сейчас, он остановился и продолжает изучать меня.

—Прошу, не останавливайся.

Алекс кидает на меня последний внимательный взгляд и вот уже он стягивает тонкую ткань моих трусиков в сторону, входя в меня одним пальцем. Вновь накрывает мои губы и начинает движения во мне. Только сейчас я понимаю, что была невыносимо мокрая. Другой рукой он сжимает мои ягодицы, больно стягивая кожу, а я, пытаясь отсрочить свое самоубийство, начинаю медленно расстегивать ремень на его брюках.

Алекс, не в силах больше медлить, помогает мне расправиться его ширинкой и достает невыносимо горячий и напряженный член. Помогает мне приподняться на коленках, опираясь о диван. Поцелуй в ключицу и он входит в меня полностью и до упора. Я громко стону и запрокидываю от удовольствия голову. Остро, и в то же время невыносимо сладко.

—Черт, Мелисса, как же я скучал по твоим стонам, — его слова в разы усиливали то безумие, которое царило между нами.

Я хотела что-то ответить, даже попыталась обдумать возможные фразы, сказать, что я сильно нуждалась в нем, но все они потерялись среди тех взрывов огня, которые исходили от низа живота и распространялись по всему телу.

Мне казалось, что внизу живота все взрывалось фейерверками от быстрых и резких, моментами жестких движений, которые поджигали то, что отдавалось томлением и уже вскоре подводило к грани. Алекс приподнял меня за бедра, теперь сам вколачиваясь в меня. Сжимал кожу до покраснения, грубо входил и выходил из меня, чуть приоткрыв рот и следя за каждым моим движением. Я опускаю руку вниз, туда — где соединяются наши тела, чувствую, как его влажный член скользит через мои пальцы, проникая глубоко в меня. Наши взгляды встречаются, и это действие вызывает во мне настоящий шквал эмоций. Так влажно, жарко, сладко.

Я теряла рассудок, самообладание, но все же