Биосоциальная проблема и становление глобальной психологии - Ирина Анатольевна Мироненко

Постнеклассические тенденции в развитии психологии не ослабляют значимости принципа связи научной теории и практики взаимодействия человека с миром. М. К. Мамардашвили, размышляя о сущности науки, главной, онтологической проблемой здесь называет проблему «того, в каком виде научное познание задает место и возможности человека в мире, независимом от человека и человечества, и того, насколько оно само определяется этими возможностями, реально этим миром допускаемыми и развиваемыми» (Мамардашвили, 1990, с. 291).

Именно особая, существенная и сущностная связь с практикой оказывается у Мамардашвили главной и системообразующей функцией науки: «Мы можем рассматривать научные образования в качестве сложных преобразователей или аппарата преобразований наших естественных возможностей и способностей. А это означает, что то, что мы не могли бы сделать как природные существа, мы делаем как существа культуры в науке – не прямым действием ума и восприятия, а именно преобразованиями, для которых должны быть, конечно, „органы”, „орудия”. Проблема с точки зрения поддержания уникальности человеческого феномена во Вселенной и состоит, как мне кажется, в наличии таких культурных орудий…» (там же, с. 45).

Нередко приходится слышать, что для рядового пользователя объяснение того, что при нажатии на выключатель свет зажигается в результате замыкания контакта в электрической цепи, ничем не лучше объяснения благорасположенностью домашних духов. Но это не так: ремонт выключателя гораздо эффективнее магических пассов в тех случаях, когда свет не зажигается. Поэтому так популярна на рынке марка науки и так часто ее используют для рекламы и продажи вненаучного продукта.

Везде, где речь идет о преобразовании объективной действительности, в том числе деятельности человека, естественно-научное направление в психологии все-таки остается самым прямым путем к цели. Однако человек не только преобразует мир и делает это не всегда целенаправленно. Другие практики, другие цели требуют иных видов познания.

Преобразуя мир с помощью естественно-научного познания, человек оказывается перед необходимостью жить в преобразованном мире, что само по себе оказывается нетривиальной задачей. При современном уровне развития цивилизации трудность приспособления человека к миру уже стала предметом внимания ученых, предлагающих свои объяснения. Так, неслучайно растет популярность эволюционной психологии, представители который исходят из предположения, что механизмы человеческой психики сложились в далеком прошлом, когда происходил процесс образования вида современного человека в так называемой среде эволюционной адаптации (СЭА), и закреплены генетически. Эволюционные психологи полагают, что множество бед современного человека, его постоянный стресс, растущее количество неврозов можно объяснить тем, что современный мир существенно отличается от СЭА и потому плохо подходит человеку: задачи, которые ставит перед нами современная жизнь, не соответствуют природе наших возможностей познавать и принимать решения.

Более конструктивное решение проблемы приспособления к изменяющемуся (т. е. изменяемому) миру предлагает культурно-историческая теория, с точки зрения которой человеческая психика как раз и приспособлена к миру цивилизации, благодаря своей культурно-исторической природе. Высшие психические функции, составляющие лицо человеческой психики, с точки зрения этой теории не закреплены генетически, а формируются культурой в процессе социализации, целенаправленного воспитания человека. Формирование человека, способного жить в цивилизованном мире, т. е. обладающего соответствующим мировоззрением и культурой, – практическая цель так называемых гуманитарных наук. В этом смысле гуманитарные науки если и противостоят естественным, то диалектически, образуя с последними единое целое в духовном облике человечества, его мировоззрении, образе мира. В этом смысле развитие технократической цивилизации непосредственно стимулирует развитие гуманитарного знания.

Важнейшим фактором кризиса психологии и столкновения в ней гуманитарного и естественно-научного направлений, о которых писал Выготский, явилось радикальное усложнение проблемы адаптации человека к миру: ускорение исторического процесса на рубеже ХIХ – ХХ вв. привело к тому, что смена поколений уже не успевала за изменениями в культуре. Впервые в своей истории человек оказался перед необходимостью жить в ситуации, когда на глазах существенно меняются принятые в обществе понятия о добре и зле, справедливости, понятия о том, как следует поступать в той или иной ситуации и как следует относиться к тем или иным явлениям.

В этой ситуации резко увеличился спрос на практическую психологию – недаром у Выготского именно психологическая практика является ключевым фактором в анализе исторического смысла психологического кризиса. Проблема адаптации человека к изменяющемуся социуму в большей степени относилась к сфере гуманитарного крыла психологии, где и разгорелась борьба, описанная Выготским. Характерно, что «победа» естественно-научного направления означала отнюдь не уничтожение разделов психологической науки, связанных с науками гуманитарными, но вытеснение из психологической науки в целом и из гуманитарного ее направления (за практику которого и шла борьба) идеалистических учений. Можно сказать, что гуманитарная область психологии явилась ареной борьбы противоборствующих сил. Именно отсюда шло наступление в дальнейшем поверженного противника.

Впоследствии в психологической практике ХХ в. все более актуальным становится известный принцип: если мы не можем изменить мир, следует изменить свое отношение к нему. ХХ в. прошел под знаком внимания к связи эмоциональных и когнитивных компонентов отражения. В 1950-е годы на основе широкого круга предпосылок и прообразов сформировалось несколько наиболее известных теорий когнитивного соответствия: структурного балланса Ф. Хайдера, коммуникативных актов Т. Ньюкома, когнитивного диссонанса Л. Фестингера, конгруэнтности Ч. Осгуда и П. Танненбаума. Психология социального познания – едва ли не наиболее актуальное и востребованное с точки зрения прямых практических применений направление в современной психологии (Андреева, 2000).

Нет необходимости доказывать, что возможности науки преобразовывать реальность огромны, но не безграничны. Есть вещи, очень нужные для отдельного человека, для общества в целом, а наука оказывается бессильной. Обширнейшую часть современной практики психолога составляет работа с защитными механизмами психики. К сожалению, часто психолог не в состоянии помочь человеку и обществу выстроить приемлемые образ мира и Я-концепцию. «Потребительский спрос» же огромен, особенно в постсоветской России (о постсоветском сознании см., напр.: Андреева, 2000). Полагаю, что именно этот в большей своей части неудовлетворенный спрос и послужил важнейшим фактором столкновения естественно-научной и гуманитарной парадигм в постсоветской российской психологии.

В борьбу за огромный социальный заказ, относящийся к области гуманитарной психологии, активно включились вне- и околонаучные формы познания: поп- и парапсихология, широко и незаконно использующие брэнд психологической науки для продвижения своего товара. Истинная же суть этих «направлений» – мошенничество, выкачивание денег из легковерного и/или фрустрированного заказчика путем создания и продажи мифов. На российском рынке они успешно конкурируют с научной психологией.

Хочу заметить, что тенденция использования ярлыка науки для ненаучных форм психологического познания и воздействия во многом является специфичной для России и может быть понята как следствие постпарадигмальных процессов в отечественной науке и культуре, как своеобразная ностальгия по «единственно правильной» научной теории, которой мы еще недавно обладали, по теории, которая являлась не только научным знанием, но и