Зависимый-2. Я тебя верну - Элена Макнамара
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ненавижу эту кровавую бойню!
Ненавижу Галлиева!
Он не чемпион, он трус!
Падаю обратно в кресло. Наверное, только сейчас я понимаю, что у нас действительно нет выбора. Либо Спартак, либо Алиса…
Беззвучно рыдая, продолжаю смотреть на то, как из моего любимого забирают жизнь.
И ничего… НИЧЕГО не могу с этим поделать!
— Таисия Сергеевна, — один из амбалов моей охраны наклоняется ко мне и протягивает телефон. — Это Вас.
Я испуганно смотрю на телефон, потом в глаза охранника. Выхватываю айфон из его рук и прижимаю к уху.
— Тася! — голос Глеба заставляет меня взорваться новым рыданием. — Отправляю тебе видео! Покажи его Спартаку! Немедленно!
Глеб отключается, а я шарю по экрану в поисках новых писем. Нахожу почту, открываю её и прогружаю видео в тот момент, когда звучит гонг.
На нём мельком вижу улыбающуюся Алису и сразу бегу к октагону. Меня не хотят подпускать, но моя охрана помогает прорваться.
— Спартак…
Мой голос срывается на писк. Просовываю пальцы сквозь металлические прутья, и у меня получается коснуться колена Спартака. Он не реагирует, безжизненно навалившись на ограждение клетки.
— Спартак! — практически царапаю его ногу, и он, наконец, смотрит вниз и видит меня.
Опускается на корточки. На перепачканном кровью лице вспыхивает негодование. Он собирается отправить меня подальше отсюда.
Но я разворачиваю телефон экраном к нему, прижимаю к прутьям клетки и кричу нечеловеческим голосом:
— СМОТРИ!
Звук на видео работает на всю мощь, и я слышу голос Алисы:
— Мамочка у меня всё нормально, я с дядей Глебом…
Дальше Спартак уже не слушает. Вскакивает на ноги, отражает летящий в его голову удар и наносит свой.
Прижимаю телефон к груди. Слыша, как Алиса болтает на записи с Глебом, смотрю на Спартака, который находит в себе силы драться.
Я не знаю, какой сейчас раунд. И сколько ещё будет продолжаться всё это. Но знаю абсолютно точно, что теперь Спартак ни за что не проиграет!
— Это последний, Тась! — голос Глеба за спиной заставляет мои губы задрожать с новой силой. — Через полторы минуты всё закончится.
— Мамочка! — немного напуганный голос Алисы. Её ручки на моей талии. — Мамочка, где мы?
Я опускаюсь на колени и прижимаю дочку к себе.
— Лисёнок…
Так, не плакать… не плакать…
Я должна держаться, не должна пугать её ещё больше. Поэтому улыбаюсь через силу и указываю на клетку:
— Там твой папа.
Знаю, ей лучше не смотреть на это кровавое представление. Но не знаю, как ещё объяснить всё это.
— Он победит? — спрашивает Алиса, вглядываясь в происходящее в клетке.
— Он всегда побеждает! — вместо меня отвечает Глеб. Он забирается на самый верх ограждения октагона и, перевалившись через край, складывает ладони и вопит в них, как в рупор: — СПАРТАК!! ПОЛОЖИ ЕГО, ТВОЮ Ж МАТЬ! ДРУГОГО ШАНСА НЕ БУДЕТ!
Конечно же, Глеб привлекает внимание Самира. И у того вытягивается лицо при виде Алисы.
Спартак тоже смотрит на дочку. Он устал. Он тяжело дышит. Но он улыбается ей.
Сегодня я собственными глазами увидела, насколько он непобедимый. Сколько силы духа и ярости заключено в этом могучем теле.
Спартак делает невозможное. Он швыряет Галлиева, как пушинку, и когда тот поднимается, проводит захват. Поднимает тело соперника вверх и с силой опускает на своё колено. Они оба падают. Галлиев орёт от боли, рефери готов остановить бой, но Спартак ещё не закончил.
Он проводит удушающий…
— Сдайся! — на этот раз я почти выкрикиваю это, только уже Самиру.
Держусь лишь на одном адреналине, бурлящем в венах.
Спартак усиливает захват ногами и руками, и сам взвывает от боли и усталости. Галлиев ударяет по его плечу — и в этот момент звучит гонг.
Самир сдаётся…
Он сдался!
Спартак победил!
Глава 28
Спартак
Я продолжаю держать Галлиева, придавив его горло локтем и сцепив ноги вокруг его торса.
Зверь во мне говорит, что я должен его убить. Он посягнул на моё! На самое ценное в моей жизни. Мою кровь и плоть.
Зал продолжает гудеть от восторга, подливая масла в огонь моей ярости.
— Спартак!
Голос Глеба достигает моих ушей, но я не реагирую.
— Отпусти его!
Я знаю, что меня в любой момент могут дисквалифицировать. А если убью Галлиева — сто процентов закроют. Потому что бой уже закончен, и сейчас это просто расправа.
Самир уже хрипит, продолжая дубасить по моей спине ладонью. Рефери и набежавшая охрана пытаются разжать мой стальной захват… Но отпускаю я Галлиева только потому, что совершенно неожиданно замечаю взгляд дочки.
Она не понимает, что происходит. Она напугана, видя меня — такого окровавленного и безумного.
Она не должна меня таким видеть! Я не такой. Больше — нет!
Сползаю с Галлиева и поднимаюсь на ноги. Рефери преграждает мне путь, что-то настойчиво втирает. Медики заходят в клетку, проверяют пульс Самира. Он дышит с большим трудом, но он живой. Я не совершил непоправимой ошибки!
Галлиева откачивают, и он даже сам поднимается с пола. Рефери хватает нас обоих за руки и смотрит на судей.
Ведущему передают листок, он подносит микрофон к губам и взрывает зал своим голосом:
— И ПОБЕДИТЕЛЕМ СТАНОВИТСЯ… СПАРТААК БУГРООВ!!
Меня не дисквалифицировали. Я победил!
К чёрту!
Сейчас меня не интересует победа.
Алиса…
Пытаюсь пробиться к дверям клетки. Кто-то жмёт мне руку, кто-то обнимает, называя чемпионом. Перед глазами всё расплывается, ноги меня почти не держат.
— Папа!
Голос Алисы звучит совсем рядом, и я распихиваю толпу, чтобы увидеть её. Оказывается, Глеб пропустил и Тасю, и
