Битва за Севастополь. Последний штурм - Нуждин Олег Игоревич

Потом генерал П.А. Моргунов заехал в Городской комитет обороны и сообщил находившимся там секретарю горкома Б.А. Борисову, А.А. Сариной и В.П. Ефремову о положении на передовой. Далее разговор зашел о ситуации в городе и мероприятиях на случай прорыва групп противника в Севастополь. Было решено поручить борьбу с ними рабочим отрядам, для чего им было выдано оружие.

Генерал И.Е. Петров вызвал к себе на командный пункт всех командиров дивизий и бригад. Командарм хотел выслушать их мнение о состоянии их соединений и частей. Совещание началось в 21.00 и проходило в здании столовой штабов армии и береговой обороны в бывшем караульном помещении гарнизона Херсонесских погребов. Генерал И.Е. Петров взял слово первым и кратко доложил о сложившейся к исходу дня обстановке. Закончив, он предложил высказываться собравшимся командирам, дав каждому из них по 10 минут. Командиры в первую очередь стали сообщать об оставшемся количестве штыков, и тут командарм и члены Военного совета услышали совсем не то, на что рассчитывали. Вместо прежних «успокаивающих» донесений им доложили, что в дивизиях осталось всего по 400–600 человек боевого состава, в бригадах, кроме 9-й, долгое время находившейся в резерве, и вновь прибывшей 142-й, и того меньше: по 200–300 бойцов. Всех, без кого было возможно обойтись в тылах, уже отправили на передовую, но количество потерь растет, а пополнения нет. Все сказанное означало, что фронт фактически удерживать некем: и пусть бойцы и командиры проявляют истинный героизм, удержать позиции в случае нового наступления будет крайне сложно.

Выступивший затем дивизионный комиссар И.Ф. Чухнов попытался скрасить негативное впечатление. Он остановился на политическом моменте, объяснив вытекающие из него задачи, уточнив, как они влияют на роль коммунистов и комсомольцев в деле поддержания боевого духа войск и веры бойцов в неминуемую победу. Последним слово вновь взял командующий армией. Собственно, к сказанному добавить было уже нечего, поэтому генерал еще раз потребовал «почистить» тылы и направить на передовую всех годных к строю, включая саперов, связистов и артиллеристов, оставшихся без своих орудий. Он заверил собравшихся командиров, что командование СОРа делает все от него зависящее по обеспечению фронта пополнением, боеприпасами, продовольствием. Но следует понимать, что возможности его небезграничны, все морские коммуникации находятся под постоянным наблюдением противника, который по каждому идущему в Севастополь кораблю или судну наносит мощные авиационные удары. Поэтому главное сейчас – постоянно настойчиво объяснять личному составу его боевые задачи и поддерживать высокий боевой дух войск[367].

Итоги дня

У командования Приморской армии и Севастопольского оборонительного района сформировалось стойкое убеждение, что противник в самое ближайшее время предпримет наступление, в котором определится судьба осажденного города. Если армия выстоит на занимаемых рубежах, немецкое наступление сорвется, если нет – вся советская группировка потерпит полное поражение. «Мы должны удержаться на этом рубеже, дальше отступать нам некуда», – записал в своем дневнике адмирал Ф.С. Октябрьский[368].

Не оставалось сомнений, что атаковать противник будет через Сапун-гору. Впрочем, направление главного удара все еще оставалось тайной. Считалось, что атаковать вдоль Ялтинского шоссе с применением танков немцы не решатся, поскольку бронированным машинам по разрушенной дороге в гору не подняться. Следовательно, в наступление пойдет в первую очередь пехота, конечно же, при полной поддержке артиллерии и авиации. Но, как ни прикидывали, где же именно, сделать однозначный вывод не смогли. При отсутствии достоверных данных о сосредоточении группировки противника у командования получалось, что ожидать удара можно отовсюду[369]. Всего за день в войсках СОРа были убиты 518 человек и ранены 1108.

29 июня

Северный сектор

Схемы № 6, 10 и 11

После окончания совещания генерал П.А. Моргунов вернулся на свой командный пункт, где собрал работников штаба береговой обороны с тем, чтобы сообщить им обстановку и поставить перед ними задачи на день. Во время доклада в комнату вошел оперативный дежурный штаба капитан В.Г. Никитченко и сообщил, что наблюдателями в районе мыса Фиолент обнаружено движение 12 шхун противника. Генерал П.А. Моргунов сначала потребовал проверить, нет ли в море наших кораблей, например подводных лодок, и только получив ответ, что никаких кораблей в этом районе нет, приказал 18-й батарее открыть огонь.

В районе самого мыса Фиолент высадить десант в принципе было невозможно – не позволял берег, крутой и обрывистый. Наверх с пляжа вела лишь одна узкая тропа, выходы с которой были заблаговременно перекрыты группой бойцов. По этой причине советское командование не считало десант в районе мыса возможным. По его предположению, обнаруженные шхуны шли по направлению к мысу Херсонес, где на 35-й батарее располагался запасной КП и откуда можно было осуществлять эвакуацию в случае полного захвата противником города.

Огонь по судам противника открыла 18-я батарея с расстояния в 6,5–7,5 км. Ею было потоплено 9 из 12 шхун, остальные ушли в море. Примерно в это же время в районе Георгиевского монастыря было замечено несколько катеров противника, которые, видимо, проводили демонстрацию. Обстрелять их не было возможности, так как они находились в мертвой зоне.

Вскоре было получено сообщение от полковника И.Ф. Кабалюка. Он доложил, что противник открыл огонь по южному берегу Северной бухты и, очевидно, готовится к высадке десанта. 2-му и 177-му дивизионам был дан приказ открыть огонь. Генерал П.А. Моргунов в тот же момент приказал командиру боевого района IV сектора подполковнику Н.А. Баранову и коменданту города подполковнику А.П. Старушкину привести подчиненные им войска в боевую готовность. По тревоге были подняты все части береговой обороны и гарнизона города[370].

На этот раз командиры СОРа не ошиблись: противник действительно приступил к высадке десанта. В воспоминаниях участников обороны Севастополя говорится, что в 2.00 немцы открыли артиллерийский огонь по южному берегу Северной бухты, а в 2.15 с северной стороны на город поползла дымовая завеса. К сожалению, погода благоприятствовала действиям противника: было сравнительно тихо, только слабый ветер дул с северного направления. Артиллерийские корректировочные посты вскоре перестали просматривать поверхность бухты, которую постепенно затягивало дымом. Исключением стали артиллеристы 2-го, имевшие пост на Александровском равелине. Поэтому находившаяся там 8-я батарея смогла вести огонь по начавшим переправу немецким штурмовым лодкам. Остальные могли бить только по рубежам. Противник в своих документах отрицает проведение какой-либо артиллерийской подготовки. Напротив, от нее отказались умышленно, чтобы достичь внезапности. Очевидно, что момент начала переправы обороняющиеся упустили, а за артподготовку приняли поддержку уже высадившихся на плацдарме войск.

В операции по переправе через Северную бухту были задействованы 22-я и 24-я дивизии. Для преодоления водной преграды в каждой из них были сформированы боевые группы. Силы, предназначенные для высадки, были разбиты на четыре волны. В первой переправлялись штабы 1-го и 3-го батальонов 31-го полка, 9-я рота, 4 группы станковых пулеметов, всего 200 солдат и офицеров. Во второй волне – штаб 2-го батальона, 5-я и 7-я роты, два взвода саперов, две пулеметные группы, всего 205 человек. В третьей перебрасывались оставшиеся части 1, 2 и 3-го батальонов, штаб 31-го полка, боеприпасы, продовольствие и снабжение, всего 90 человек. И, наконец, в последней волне – 2-й батальон 102-го полка, оставшиеся саперные и разведывательные части. Для переправы предполагалось задействовать 40–42 штурмовые лодки[371]. В первой волне от 22-й дивизии на 76 штурмовых лодках должен был следовать батальон 65-го пехотного полка и рота саперов, которыми командовал полковник Шиттинг. Атака через бухту была сопряжена с огромным риском, ведь если бы советские войска, оборонявшие южный берег, вовремя заметили переправу, им не составило бы большого труда утопить немцев[372].