Медведь и русалка (СИ) - Кальк Салма

Бабушка… оказалась достойной деда. Дед был высок и могуч, и даже отец не такой крупный, но наверное, станет таким лет через сто. Мама рядом с дедом казалась хрупким побегом драгоценной водоросли. А вот бабушка, если бы она осталась рядом с ним…

Говорят, далеко-далеко, в тёплом коралловом море, где Финнея по молодости лет ещё ни разу не была, растёт серебристая водоросль. Она с виду, как морская трава, а на ощупь — как та сталь, что отливают люди, острая и смертоносная. И вот бабушка показалась Финнее такой серебристой водорослью, которая прекрасна с виду, но касаться её ни в коем случае нельзя. А потом она взглянула на Финнею… и улыбнулась, просто улыбнулась.

— О чём ты хотела спросить, детка Финнея? Говори, не бойся.

— Как так случилось, что вы ушли жить к людям? — вот, она и спросила.

Или, как повторяет за своей госпожой деканом Медведь, за спрос не дают в нос?

— А вот случилось, — усмешка бабушки оставалась доброй. — Я полюбила человека. Наверное, если бы Финниль не отреагировал так бурно, то эта влюблённость прошла бы потихоньку, как проходит лихорадка — у людей ли, у морских. Но мы были на встрече глав государств Срединного моря, встреча продолжалась неделю, и пока те самые главы вели свои переговоры, супруги и другие ближние люди тоже решали разные дела. Так случилось, что я занималась вопросами экспорта к нам человеческих технологий и их магической адаптацией для морской воды. Мне представляли самые разные проекты, по нескольку штук в день. И курировал процесс глава арагонской компании, разрабатывавшей аппараты для глубоководных погружений. Мы провели много времени вместе… за работой, конечно. Но ему понравилась я, а мне понравился он. И когда Финниль в последний вечер застал нас за тем, что мы разговаривали в полумраке комнаты — он пришёл в бешенство. Наверное, он до сих пор считает, что женщины из его семьи должны молча сидеть возле его хвоста, даже если они при том делают какую-то реальную работу для него же. Мы… мы тогда поговорили очень нехорошо, он обвинил меня в потере чести, стыда и совести, я его — в глупости и недальновидности. Потому что это не была ревность, нет, это была злость на то, что я позволила себе поступить неподобающим с его точки зрения образом. Слово за слово, и мы серьёзно рассорились, потому что меня обидело недоверие, и злые слова тоже обидели. Я отлично помнила свои брачные обеты, и не собиралась нарушать их ни с кем. Но уж конечно, в тот момент мне показалось, что я сильно люблю того своего бесхвостого знакомца, — рассмеялась она.

— И что же было потом? — спросила Финнея.

— А потом мы вернулись домой, и Финниль никак не мог забыть тот случай. Он всё время припоминал мне, что я опозорила его, что я вела себя недостойно, и чему же я смогу научить наших сыновей и дочь? После одной особенно обидной для меня ссоры я сказала ему — или он прекращает вести себя, будто я совершила преступление, или я уйду. Он не поверил, что я смогу уйти, и продолжал, как ни в чём не бывало. И тогда я ушла. О нет, ещё пока не на сушу, а в Бенгальский океан, к брату и его семье. Думала — Финниль остынет, и я вернусь. Но он не остыл, он велел передать, что раз я ушла по своей воле, то он не желает мне больше видеть, и дети наши, как он считает, тоже пусть растут без матери — чем с такой матерью, как я. Меня это очень удивило… а потом я подумала и поняла, что наш союз держался скорее на уважении, чем на чувствах, и вот этого-то уважения и убыло в последние годы. Он привык, что я есть, что я подхвачу какие-то дела и дворцовые мероприятия, встречусь с теми людьми или морскими, с которыми нежелательно встречаться ему самому, и решу какие-нибудь неприятные вопросы. Я была скорее сотрудником, чем супругой. И он именно уволил сотрудника. А потом оказалось, что найти кого-то на замену непросто. Он хотел жениться ещё раз, мне рассказывали. Но ему отказали все морские семейства, потому что нельзя просто так взять и выгнать супругу, происходящую из рода владык океана. Он не женился более, потом наш старший привёл домой человеческую девушку, а дальше ты знаешь.

— А… а тот мужчина? — робко спросила Финнея.

— О, когда я поняла, что дела мои плохи, и мне дальше остаётся делать всё то же самое, что я делала для мужа, только для брата, и при том статус мой будет невысок — я подумала и ушла на сушу. Начала с того мужчины, конечно. Он был счастлив, я — тоже. Но — страсть подостыла, а жизнь продолжалась. Мы расстались тихо и безболезненно, и время от времени поздравляем друг друга… с чем-нибудь. После были и другие мужчины, но живу я с тех пор одна.

— И… чем вы занимаетесь?

— Моё образование и практический опыт позволяют мне продолжать заниматься адаптацией водного к суше, и земного к воде. Может быть, слышала о корпорации «Союз земли и воды»? Это я.

Финнея слышала, уж конечно, им рассказывали обо всех возможных вариантах работы на крупные корпорации по профилю. «Союз земли и воды» был невелик, но занимался важными вопросами — облегчал людям работу в Мировом океане, и как понимала теперь Финнея, морским — на суше. И это — её бабушка?

— И… дед запретил вам общаться с нами?

— Дед решил, что вам всем так будет лучше. Я не знаю, что он думает сейчас, когда его старший сын много лет женат на бесхвостой, и его внуки от этого сына — наполовину люди. Но знаешь, все мои дети дают о себе знать, твой отец регулярно связывается и присылает фото — всех вас.

— Правда? Отчего же молчит?

— Наверное, чтобы до Финниля не дошло? Бережёт его самолюбие? — усмехнулась бабушка. — Я помогаю ему с «Фин-Ойл», но мы оба молчим об этом. И нынешней зимой помогала, когда у него там случился разлив нефти.

Финнея сидела с разинутым ртом. Вот как оно, оказывается!

— Отец считает, что мы все маленькие?

— Может быть, — бабушка снова улыбнулась. — Но я рада, что ты приняла решение встретиться со мной самостоятельно. Я всегда буду рада встретиться и поговорить с тобой, и что-то сделать для тебя.

— Но… Финдус, то есть, Финариэль, мой старший брат, сказал, что вы ушли к мужчине, где-то же он это взял? — правда, сейчас Финнея хотела взять того Финдуса за хвост и оттаскать хорошенько.

— Наверное, от Финниля, — усмехнулась бабушка. — Бывает непросто уместить в голове, что кто-то ушёл не к кому-то, а от тебя. Когда к кому-то — не так обидно, я думаю. Там можно думать — этот злодей увёл у меня… кого-нибудь. А на самом деле единственный злодей — ты сам. Понимаешь, любые отношения могут исчерпать себя. И потом или вы останетесь уважающими друг друга сущностями, или же нет. Нам с Финнилем это не удалось. А мои человеческие мужчины вспоминают о наших днях с радостью и гордостью.

— И что же, с человеческим мужчиной ничуть не хуже? — Финнея сначала спросила, а потом уже поняла, что могла зайти слишком далеко.

— Иначе. Если тебе до высыхания плавника захочется родить от этого мужчины — придётся менять свою кровь. Тебе это проще, чем ему, потому что ты от рождения можешь дышать и в воде, и на суше, а ему придётся адаптировать не только кровь, но и дыхательную систему. А если не захочется — то вы будете вместе столько, сколько захотите и сможете.

— А если… позвать его в море?

— Нужно ли это? Ваши дети будут на три четверти люди, им будет проще с людьми. Может, и хвостов-то у них не будет. И… что ты будешь делать, если страсть уйдёт, уважение не придёт, а трудности останутся?

Финнея молчала.

— Он хоть хорош, твой парень?

— Очень хорош, — быстро ответила. — Лучше всех.

— Замечательно. Но прежде чем решать, с кем ты будешь жить, реши, чем ты будешь заниматься. Будет это связано с морем или с сушей. И тогда уже поймёшь, где ты дальше станешь жить. И с каким мужчиной тебе будет проще жить, воспитывать детей и может быть, вместе состариться.

Думать про вместе состариться пока не хотелось — какая там старость-то! А вот всё остальное… да, наверное, сначала нужно понять, что она будет в жизни делать. А потом уже определяться с мужчинами. Так она и скажет отцу и деду, только не скажет, кто помог сформулировать эту мысль.