Пешки Хаоса - Брайан Крэйг

Фульбра знал о магических знаменах не только от своих людей, но и от псайкеров Баалберита. Он знал, что с этими знаменами можно успешно бороться – но последнее сообщение от отряда, направленного на поиск каких-либо следов операции «Зонд», не упоминало никаких знамен.

- У них есть и другие колдовские орудия, - сказал он. – Пусть стрелки не слишком долго целятся – нам нужно быть в состоянии отреагировать на неожиданные действия противника, если они будут предприняты.

- Самые тяжелые потери, похоже, здесь, в центре, - сообщил связист Диамбора.

Фульбра немедленно вернулся к перископу, повернув его в том направлении, куда показывал Диамбор. На секунду он сам увидел два знамени, на одном было изображение огромной когтистой руки с глазом на ладони, на другом – только один громадный страшный глаз. Ярко раскрашенная ткань знамен сияла сверхъестественным светом, и из глаз на них исходили лучи, казавшиеся ярче любого прожектора.

Линзы перископа, над которыми при их полировке было прочитано много молитв, должны были защитить Фульбру от действия этой магии, к тому же он увидел эти страшные знамена лишь на мгновение, и все же он ощутил, как словно некая взрывная волна прошла сквозь его разум, угрожая разорвать саму ткань его сущности. Но на помощь Фульбре пришла дисциплина: дисциплина и вера в праведность и необходимость его дела. Фульбра хорошо видел, что солдаты, смотревшие на знамя – особенно те, что оказались близко к нему – не могли столь же упорно сопротивляться колдовству.

Некоторые из них стояли неподвижно, как будто парализованные ужасом, некоторые падали на землю, бормоча что-то, словно охваченные неодолимым страхом. Никто из них, как показалось генералу, не был поражен насмерть, но он сомневался, что они смогут прийти в себя достаточно быстро, чтобы успеть снова взяться за оружие – а тем временем разукрашенная с шутовской разноцветностью кавалерия колдунов обрушилась на них, и беспомощные жертвы были изрублены или заколоты.

Огонь в этом секторе фронта велся самый интенсивный, и казалось невероятным, что знамена врага все еще развеваются и странные рогатые лошади все еще скачут по полю боя, но Фульбра видел, что их ряды пополнились пехотинцами, которые все-таки смогли преодолеть поле смерти. Лишь у немногих было огнестрельное оружие, и большинство его составляли простые ружья, но даже те, кто был вооружен только клинками, теперь подошли достаточно близко, чтобы причинить урон, и они уже обходили ряды бронетехники, составлявшей первую линию имперской обороны.

- Усилить центр, - приказал Фульбра. – Едва ли им хватит сил, чтобы попытаться обойти нас, но держите наготове резервы на обоих флангах, на случай если они все-таки что-то готовят.

Ему пришлось отойти от перископа, он был слегка ошеломлен этой своей первой встречей с магией Гульзакандры. Как и Гамера, он служил в Зендаморе, и там сталкивался с магией, но лишь в небольших стычках, и никогда в таком бою, от которого столько зависело.

- Вы смотрели на небо, сэр? – спросил Диамбор.

Единственное, куда не позволял смотреть перископ – на небо, и Фульбра так и собирался раздраженно ответить полковнику – но Диамбор – не Гамера, и если он хотел привлечь к чему-то внимание генерала, значит, для этого была причина.

Люк в башне был открыт, чтобы в машину проникал свежий воздух, и в него был виден маленький круглый кусок неба. Невооруженным глазом можно было разглядеть не больше десятка звезд, но этого было достаточно, чтобы Фульбра понял, что хотел сказать Диамбор.

Звезды не двигались, и их свет был чисто белым.

- Баалберит был прав, - прошептал он. – Варп-шторм прекратился. Но надолго ли?

- Возможно, поэтому они и атаковали, сэр, - сказал Диамбор. – Должно быть, они боятся неподвижности неба так же, как нас пугает его движение. Даже если они ничего не знают о варп-штормах, вероятно, они знают, что звезды были неподвижны, когда Империум впервые пришел на Сигматус. Для них это должно быть страшное знамение.

В этот момент десяток звезд вдруг исчез во тьме. Что-то заслонило их на несколько секунд. Было трудно из узкого люка разглядеть форму и величину закрывшего их объекта, но Фульбра сразу понял, что объект этот, должно быть, огромных размеров, и поэтому не может быть, что это самолет Мелькарта, прибытия которого Фульбра ожидал – и который, похоже, уже давно не выходил на связь. Но если это не самолет, то что это может быть?

- Что-то в небе над полем боя, - сказал он своему связисту. – Пусть солдаты на тыловой позиции попытаются рассмотреть, что это, и доложат мне.

Вокс-оператор передал приказ и стал ждать.

- Они не могут сказать точно, сэр, - сообщил он наконец. – Некоторые говорят, что это что-то похожее на птицу, другие говорят, что оно похоже на летающего паука – но оно чертовски громадное. Даже если оно лишь в нескольких сотнях футов над землей, оно больше, чем что угодно на планете способное летать. А если оно еще выше… некоторые говорят, что оно очень высоко, почти среди звезд, но это просто неправдоподобно.

- Может быть, это корабль? – взволнованно спросил Фульбра. – Имперский космический корабль?

Но он понимал, что едва ли это корабль, подобный тем, чьи пустые корпуса были выставлены на обозрение в Состенуто. Если это корабль, то совсем непохожий на них. Но кто здесь, на Сигматусе, может знать, сколько разных кораблей есть в Имперском Флоте?

Радость от этой мысли вскоре сменилась сомнением, порожденным иной мыслью: кто на Сигматусе может знать, сколько разных кораблей есть во флотах, враждебных Империуму? В информации, сохранившейся от первых колонистов за два столетия, упоминалось об эльдарах и флотах-ульях тиранидов, но никто из ныне живущих на Сигматусе не знал, что в точности означают эти названия, или сколько еще подобных сведений было утрачено.

В любом случае, была вероятность, что гигантская тень над полем боя – тень врага.

- Оно стреляет в нас? – спросил Фульбра. – Или его присутствие оказывает какой-то магический эффект?

Ему вдруг пришла в голову мысль, что эта тень может быть громадным знаменем, самым мощным из всех колдовских знамен, которому достаточно только попасть в свет имперских прожекторов, чтобы его ужасная магия пришла в действие.

- Пока нет, сэр, - ответил вокс-связист. – Оно просто кружит над полем боя, словно проявляет любопытство. Только…

- Что только?

- Техножрецы докладывают, что псайкеры пришли в сильнейшее возбуждение.

- Разумеется – мы сражаемся в величайшем бою с еретиками Хаоса, который только видел этот мир. За последние полчаса против нас применено больше магии, чем за последние полвека. Я бы удивился, если бы у них не было припадков.

- О, у них есть припадки, сэр. Но техножрецы не понимают ничего из того, что они пытаются сказать. Полная бессмыслица. Техножрецы считают, что тут что-то не так.

- Это же техножрецы! – вмешался Гамера. – Конечно, они считают, что что-то не так. Но мы все равно побеждаем. Слава Императору Великолепному, мы побеждаем!

Фульбра вернулся к перископу, а Диамбор поддержал мнение Гамеры, хотя и более рассудительно. Больше не было видно двух магических знамен с изображениями глаза, исчезла и экзотическая кавалерия, столь успешно атаковавшая имперские позиции в начале боя. Фульбра видел все еще сражавшихся врагов, но каждого из них уже окружали имперские солдаты. И убивали одного за другим.

Конечно, враги еще сопротивлялись – Фульбра видел, как падали его солдаты, некоторые раненные, а некоторые мертвые. Но имперцы больше не отступали, и на место каждого убитого солдата становился другой. Оборона держалась и была по-прежнему прочной. Вражеская армия вложила всю свою силу в эту атаку, подобную урагану, но теперь ураган рассеялся, и от него не осталось ничего кроме нескольких еще не затихших порывов.

- Бой почти закончен, сэр, - сказал Диамбор. – Они совершили самоубийство.

В устах Гамеры это была бы фигура речи, но Фульбра знал, что слова Диамбора имели буквальный смысл. Атака была самоубийственной: атаковать такое количество бронетехники, расположенной на так тщательно подготовленных позициях было абсолютным безумием. Противнику было бы куда более разумно вести партизанскую войну, заманивать в засады небольшие отряды имперских войск, выбирая подходящее поле боя, быстро наносить удары и исчезать среди этих странных лесов.

Если бы так называемый Гавалон «Великий» решил вести партизанскую войну, завоевание и усмирение Гульзакандры могло бы растянуться на годы. Конечно, даже так он не смог бы одержать победу – как только были бы установлены надежные маршруты снабжения, имперские войска могли бы получать подкрепления и усиливаться, пока не стали бы совершенно неодолимой для туземцев силой – но, по крайней мере, тогда Гавалон сильно затруднил бы их задачу.