Хозяйка Фалкохерста - Ланс Хорнер

– Знаю, знаю! Мне известно, что вашим неграм нет равных. Мы поговорим об этом, когда покончим с лошадьми. Кастрированные негры мне тоже не слишком по душе, но мерин – дело другое. Мерин всегда смирный. Даже среди кобыл он ведет себя как паинька. Сами знаете, каким становится жеребец, когда ему нужна кобыла. А Старфайер – так его зовут из-за звездочки на лбу – силен и красив, как жеребец, зато совсем не вспыльчив.

Максвелл попросил еще раз вывести из стойла мерина по кличке Старфайер. Конюх несколько раз провел его взад-вперед по конюшне, забрался на него без седла и пустил рысью, потом галопом. Максвелл довольно кивал. Он решил, что купит Старфайера, сколько бы за него ни запросили, и уже приготовился заключить сделку, когда раздались удары гонга.

– Пора обедать. – Льюк махнул конюху, и тот увел мерина обратно в стойло. – Опаздывать нельзя: миссис Льюк всегда расстраивается, если мы опаздываем к обеду. Но сперва выпьем-ка по рюмочке. Миссис Льюк у меня поборница трезвости, она не позволяет держать виски в доме. А я не прочь выпить, поэтому держу выпивку здесь, в конюшне. Ей про это известно, но она помалкивает.

Он вынул из шкафчика графин и две рюмки. Максвелл не стал смаковать виски, а по примеру хозяина дома опрокинул рюмку залпом.

Лукреция Борджиа, все это время державшаяся в стороне, но слышавшая каждое слово, шагнула было к Максвеллу, но он остановил ее:

– Я сам.

Ему не хотелось показывать Льюку, что он зависит от других, тем более от женщины. Он с трудом поднялся с кресла и захромал к дому. На полпути Льюк замедлил шаг, обернулся и поманил Лукрецию Борджиа:

– Обойдешь кухню и скажешь Офелии, что тебе велено пообедать с ней.

Он подстроился под медленный шаг Максвелла.

– Боюсь, сегодня вам придется довольствоваться простой пищей. Если бы мы заранее знали, что вы приедете, то приготовили бы что-нибудь особенное.

– Я не привередливый, – сказал Максвелл, отдуваясь из-за чрезмерных усилий при ходьбе. – Я все думаю об этом мерине…

– После обеда мы взглянем на него еще разок. – Льюк разбежался было, но потом был вынужден притормозить и дождаться гостя. – Кстати, напомните, чтобы я показал вам еще одно свое новоорлеанское приобретение. Знаю, как вы интересуетесь неграми, и хочу вас побаловать любопытным зрелищем.

– Всегда рад побаловаться, когда речь идет о неграх.

Они поднялись на невысокую веранду, вошли в распахнутую дверь и очутились в прохладной полутьме дома.

Глава XXI

Лукреция Борджиа зашагала по тропинке, соединявшей конюшню с кухней. Здесь, как и в Элм Гроув, кухня представляла собой отдельную постройку, соединенную с Большим домом крытым переходом. Она понимала, насколько ей повезло, что в Фалконхерсте кухня расположена прямо в доме: иначе ей было бы труднее держать события под контролем. У нее всегда была возможность подслушать разговоры в столовой; пускай все диалоги Максвеллов походили один на другой, она никогда не пренебрегала подслушиванием и заранее знала обо всех событиях, которым еще только предстояло произойти на плантации. Мем располагал еще более богатыми возможностями, так как, прислуживая хозяевам, присутствовал непосредственно при их беседах, однако он почти не обращал внимания на то, что при нем говорилось. Все, что не имело отношения к нему лично, его не занимало; что до Лукреции Борджиа, то ее интересовало буквально все, вплоть до мельчайших подробностей.

Дверь на кухню была распахнута, над порогом вился рой мух. Памятуя о приличиях, Лукреция Борджиа постучалась, прежде чем войти. Ей бы тоже не понравилось, если бы в ее кухню ворвалась без предупреждения незнакомая негритянка. Пожилая женщина с белоснежными завитками на голове (теперь Лукреция Борджиа не удивилась бы, если бы оказалось, что все негры в Твин Криксе стары и седы) оторвала взгляд от очага: стоя на коленях, она перекладывала поджаренные отбивные с противня на сине-белый стаффордширский поднос.

– Ты кто? – Она запнулась, видя, что Лукреция Борджиа – птица высокого полета: об этом свидетельствовали ее приличное черное платье, белый платок, красный тюрбан на голове. – Кто это стучится в мою дверь, когда я готовлю обед?

– Меня зовут Лукреция Борджиа, мэм. – При необходимости она могла быть безупречно вежлива, хотя ей нечасто приходилось вежливо обращаться к представителям своей расы. – Я служанка мистера Уоррена Максвелла. Он сейчас обедает с вашими хозяевами в столовой. Масса Льюк разрешил мне пообедать с вами на кухне. Он сказал, что вас зовут Офелией. Какое красивое имя!

Офелия с кряхтением выпрямилась и поставила поднос на стол.

– Зеб! – крикнула она, не сводя глаз с гостьи. – Немедленно сюда! Белые уселись обедать, а ты пропадаешь невесть где!

На зов явился тот самый пожилой негр, который встречал кабриолет у дома. Он сказал:

– Миссис Льюк просит, чтобы ты достала сливовое варенье, которое привезла ее сестра из Кентукки.

Офелия вытерла грязным фартуком пот со лба.

– То одно, то другое! Сначала выясняется, что у хозяев гости, так что изволь доставать свадебный фарфор, потом появляется какая-то негритянка и просит поесть, теперь тебя принесла нелегкая! Ты что, забыл, что сливовое варенье стоит в кладовке у родника? Уж и не знаю, когда я справлюсь с сегодняшним обедом.

– Хотите, я схожу за вареньем, мисс Офелия, мэм? – Лукреция Борджиа умела изъясняться не только учтиво, но и вкрадчиво. – Только скажите, где родник, и я мигом туда сбегаю, чтобы вам не терять времени.

Офелия сунула Зебу поднос с отбивными и оглядела Лукрецию Борджиа с ног до головы, уперев руки в бока. Сначала она решила, что к ней пожаловала какая-то нахалка, но первое впечатление оказалось ложным. Обращение «мисс Офелия, мэм» и предложение помощи заставили ее смягчиться. От недавней резкости не осталось и следа.

– Как вы любезны, мисс Лукреция Борджиа, мэм! – Офелия тоже умела при желании быть вежливой. – Буду вам очень благодарна. Вы легко найдете родник. Идите назад к конюшне, но не доходя сверните к хижинам. Там и увидите родник. То варенье, что просит миссис Льюк, – это горшочек на верхней полке. Он поменьше других горшков, в которых у меня арбузные цукаты, такой коричневый.

Лукреции Борджиа хватило беглого осмотра кухни, чтобы понять, что дела в Твин Криксе идут хуже, чем в Фалконхерсте. Пол здесь был земляной, неровный, грязный, обстановка случайная, кухонный стол пережил не одно поколение слуг. Кухня в Фалконхерсте куда просторнее, светлее, уютнее, и Лукреция Борджиа порадовалась, что скоро туда вернется. При всей своей лени Мем мог дать фору старой развалине Зебу. Однако она решила быть вежливой с Офелией, даже собиралась помочь ей вымыть посуду, если это займет не очень много времени; она должна поспеть в конюшню, когда Максвелл с Льюком снова перейдут к делу.