История гражданского общества России от Рюрика до наших дней - Михаил Кривоносов

Как же работала при этом финансовая система, как финансистам удалось построить систему без «всемогущего инвестора»?

Во время кредитной реформы 1929–1930 годов в СССР была построена двухконтурная денежная система. Безналичные и наличные деньги были взаимно неконвертируемыми. Безналичные деньги обеспечивали функционирование строительства, промышленности, сельского хозяйства независимо от рыночного спроса-предложения. Наличные деньги обеспечивали рыночные операций.

Фактически это была экономика с двумя разными типами денег, функции которых были принципиально разными.

Из-за того, что промышленный и рыночный денежные контуры были изолированы друг от друга, страна могла инвестировать в собственное развитие столько безналичных денег, сколько нужно и насколько позволяли физические возможности. Безналичные деньги просто вливались в экономику когда это было нужно и изымались из экономики, когда необходимость в них пропадала. При этом никакой инфляции, никакого роста цен не могло быть в принципе, потому что безналичные деньги не могли перетечь в рыночный сегмент.[286]

Однако на первом этапе модернизации конфискация сельскохозяйственных ресурсов потребовала коллективизации как более удобного способа учета и контроля товарной продукции села, да и иметь дело с колхозами и другими сельхозкооперативами было проще, чем с десятками миллионов частных землевладельцев. Кстати, коллективизация не проводилась после Второй мировой войны в странах т. н. «народной демократии» не потому, что в России советская власть была более жесткой, чем власти восточно-европейских республик, а потому, что у ГДР, ПНР или ЧССР не было необходимости ни в индустриализации, ни в финансировании ее за счет ресурсов сельского хозяйства.

Коллективизация имела как свои положительные, так и отрицательные стороны для экономики и социальной жизни.

В результате коллективизации была создана система перекачки финансовых, материальных и трудовых ресурсов из аграрного сектора в индустриальный. Это послужило основой для последующего быстрого индустриального роста, который позволил преодолеть качественное отставание промышленности СССР от ведущих мировых держав.

В то же время в результате коллективизации фактически было де-факто восстановлено крепостное право – крестьяне лишились не только собственности на землю, но и личной свободы (в частности – свободы выбора места жительства[287]), были вновь «приписаны» к земле.

Этот процесс сопровождался так называемым раскулачиванием, в рамках которого около 2 млн. человек были депортированы на Урал и в Сибирь, а их имущество конфисковано.

Не удивительно, что коллективизация вызвала массовое сопротивление крестьянства: в 1930 г. в Белоруссии, Центрально-Черноземной области, в Нижнем и Среднем Поволжье, на Северном Кавказе, в Сибири, на Урале, в Ленинградской, Московской, Западной, Иваново-Вознесенской областях, в Крыму и Средней Азии было зарегистрировано 14 тыс. восстаний, в которых приняли участие 2 млн. 500 тыс. человек.

Усиленному экспорту зерновых сопутствовал, как и при индустриализации в Российской империи, сильнейший голод начала 1930-х гг.: по разным подсчетам от него погибло от 3 до 6 млн. человек.

Стоила ли индустриализация таких жертв? Можно ли было их избежать?

Едва ли возможно дать сейчас однозначный ответ на эти вопросы, но сталинская реформа деревни была неизбежным следствием исторического процесса, обусловленного еще петровскими преобразованиями, половинчатостью российских реформ конца XIX века, запоздалой реакцией царского правительства на изменение социально-политической ситуации в начале 1900-х гг. и, само собой, победой революции февраля-октября 1917 г., оставившей Россию одну во враждебном мировом окружении.

Но если бы Сталин не пошел на создание мобилизационной экономики, Вторая мировая война могла окончиться совершенно иначе, а Россия исчезла бы с политической карты мира навсегда. Не стоит думать, что Сталин был кровожадным чудовищем, его выбор был детерминирован всем предыдущим историческим развитием страны и сложившейся в предвоенные годы ситуацией в мире.

Нет сомнения, что действия Сталина определяли и его личностные качества, в том числе властолюбие, но нет сомнения и в том, что он не отделял своей судьбы от судеб страны и народа.

Он был той исторической фигурой гигантского масштаба, которая оказалась в нужном месте в нужное время. Сделав выбор между теорией социализма и реальной политикой в пользу последней, совершив поворот к авторитаризму, государственному капитализму, прикрепив крестьян к земле, рабочих к станку, сделав Советы инструментом в руках ВКП(б), а саму партию – чуть ли не религиозным орденом, под красным знаменем выступившим в поход за Землю Обетованную – «светлое коммунистическое будущее», он не только спас Россию от уничтожения, но и вывел ее в число победителей в мировой войне, обеспечил ей 50 лет гегемонии на планете. И не его вина, что его наследники так бесславно и бездарно распорядились созданным им могуществом.

«Народный социализм» Иосифа Сталина

Одним из важнейших результатов коллективизации в деревне, о котором редко кто вспоминает, было восстановление «общественной» – государственной собственности на землю. Это основополагающее условие существования сословного государства. Конечно, в реалиях индустриализации и подготовки к мировой войне его значении нивелировалось агрессивной политикой государства по отношению к крестьянству. Но сам факт государственной собственности на землю создавал возможность в будущем, когда потребность в мобилизационной экономике отпадет, провести раздачу сельскохозяйственных земель в вечное пользование крестьянам, которые уже сами, на добровольной основе могли бы решать, стать им единоличными производителями или объединяться в сельхозкооперативы.

При государственной поддержке кредитами, техникой, семенами и удобрениями такое изменение в аграрном секторе экономики создало бы эффективное многоукладное (единоличники, кооперативы и совхозы) сельское хозяйство, способное накормить страну и конкурировать на внешнем рынке с другими государствами.

К сожалению, этого не произошло. Постсталинское руководство СССР, слишком зашоренное идеологически, взявшее курс на глобальное противостояние с капиталистической системой (де-факто, возрождая борьбу за мировую революцию) не додумалось или не решилось на такие реформы. Это понятно. Любая экономическая реформа ведет к изменениям в политической жизни. Появление миллионов независимых производителей привело бы к появлению в обществе новых настроений, тенденций, и, в конечном счете, к уменьшению, а то и полному сворачиванию «направляющей» роли партии и переходу реальной политической власти в руки Советов, как это было в первые годы революции. Едва ли такой оборот дел мог устроить партийную номенклатуру. Еще никогда в истории ни одна социальная группа не выпускала из рук политическую власть без борьбы. Не собиралась этого делать и партноменклатура, стоявшая во главе СССР. Хотя попытки лишить ее власти предпринимались – и, как это не покажется странным, по инициативе И. В. Сталина.

Как пишет в своей работе известный исследователь жизни (и смерти) Сталина А. Костин, Иосиф Виссарионович пытался неоднократно вернуть Советам утраченную ими руководящую роль в государстве. Первая из таких попыток была еще до войны. Об этом свидетельствует Сталинская конституция 1936 г. и развернувшиеся вокруг нее партийные дебаты.

А. Костин сообщает, что на июньском Пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г. выступил с докладом Я. А. Яковлев,[288] который напомнил присутствующим партийным деятелям, что, в соответствии с новой Конституцией грядущие выборы будут всеобщими, равными, прямыми, тайными, и более того – на альтернативной основе: «Конституция СССР, предоставляет каждой общественной организации и обществу трудящихся право выставлять кандидатов в Верховный Совет СССР. Эта статья имеет огромное значение, она внесена по предложению товарища Сталина. Ее цель – развить, расширить демократию… Эта статья обеспечивает подлинный демократизм на выборах в советы. На окружные избирательные комиссии возлагается обязанность зарегистрировать и внести в избирательный бюллетень по соответствующему округу всех без исключения кандидатов в Верховный Совет СССР, которые выставлены общественными организациями и обществами трудящихся (выделено мной. – А. К.). Отказ окружных комиссий по выборам в регистрации кандидата в депутаты может быть обжалован в двухдневный срок в Центральную избирательную комиссию, решение которой является окончательным. К кандидатам в депутаты не предъявляется никаких особых требований, кроме предъявляемых к любому избирателю… От общественных организаций, выставивших кандидатов, требуется лишь, чтобы они были зарегистрированы в установленном законом порядке и представили протокол собрания или заседания, выдвинувших кандидата, по установленной форме, в избирательную комиссию».[289]