Светлое время ночи - Александр Зорич

Собравшись, он выглянул в окно. На стенах замка не наблюдалось особого оживления, что его сильно обнадежило.

«Значит, время еще есть».

Эгин решил осмотреть напоследок комнаты покойного Адагара. Совсем не магические книги хотелось ему увидеть. Он собирался взглянуть на глиняного человека. И таким образом как-то скруглить для себя всю эту гнусную историю с наихудшим из возможных концов, который можно было кратко суммировать формулой «ни Лагхи, ни Зверды, ни Овель».

Он вспомнил нужную дверь и, вовремя освежив в памяти навыки мага-домушника, коими снабжал своих питомцев в чине аррума Свод Равновесия, отпер дверь, взломав охранительное заклинание похотливого мага.

В комнатах Адагара было как всегда затхло и уныло. Чудовищный беспорядок, какие-то меловые контуры на полу, несвежая постель, закапанная вареньем… В этой комнате Эгин задерживаться не стал, поспешив туда, где стояло кресло с глиняным гнорром. Кресло по-прежнему стояло, а вот гнорра – гнорра видно не было…

«Что бы это значило?» – спросил себя Эгин.

К сожалению, ответ напрашивался сам собой. Прознав о его, Эгина, подлости, Адагар попросту уничтожил свое близкое к совершенству творение. Чтобы другим не повадно было обманывать.

Эгин вернулся в соседнюю комнату. Внимательно осмотрел ее на предмет каких-нибудь намеков, доказательств… хоть чего!

Его внимание привлекла лишь фляга. Та самая фляга, которую он в последние дни так часто видел у Адагара. Решив, что страннику – да будет его посмертие скорее легким, нежели тяжелым! – она все равно теперь не пригодится, а вот для него будет очень даже не лишней в свете грядущего затяжного бегства, Эгин бездумно клацнул карабином кожаной оплетки фляги у себя на поясе и направился к двери.

Не успел он открыть ее, как на его плечо легла холодная, холодная рука с выпуклой развилкой голубых вен. Эгин обернулся.

– Лагха?

Да, это был Лагха. Сделанный человек. Плод магического искусства странника Адагара. Совсем такой же и совсем другой. Только глаза его были по-знакомому бездонными. Платье ему заменяла обернутая вокруг груди пыльная оконная портьера.

– Давненько не виделись, гиазир Эгин, – шепотом сказал Лагха.

Эгин захлопнул дверь и обернулся к гнорру. Ему было странно признаться себе, что он не верит собственным глазам. Однако гнорр привычным жестом уже протягивал ему руку для церемонного поцелуя. Правда, перстня гнорра на ней теперь не было.

Средство, как обычно, подействовало безотказно. Эгин мигом вернулся к реальности. По крайней мере, сделал в этом направлении несколько неуверенных шагов.

– А я уж думал, мне здесь пылиться вечно. Эх, что за место!

– Мы в Гинсавере, в замке барона Вэль-Виры, – сказал Эгин, не в силах оторваться от довольно-таки невежливого разглядывания гнорра Варана.

– Это я уже понял из разговоров людей в коридорах. Я, между прочим, слушаю их с позавчерашнего вечера.

– …Значит, вы… – Эгин замялся, силясь подобрать подходящее выражение, – ожили позавчера вечером?

– Приятно знать, что для вас, Эгин, мое, скажем так, пробуждение было не меньшим сюрпризом, чем для меня.

Эгин кивнул. «Да уж, не меньшим. Значит, Адагар все-таки, ммм… познал баронессу! Ну старика-а-ан… Так и не решился уничтожить детище своих магических ваяний», – заключил Эгин в странном отупении.

– А где мой захолустный спаситель, любитель фальмских красот, игрец-затейник Адагар?

– Он погиб позавчера.

– Вот как? – лицо Лагхи выражало крайнее изумление.

– Да. Я был свидетелем его смерти.

– Свод Равновесия?

– Нисколько. Если совсем коротко – его убила баронесса Зверда.

– О, я вижу моя девочка как всегда не промах!

«Теперь уже „наша“ девочка», – снова промолчал Эгин.

– Адагар покусился на ее честь, – пояснил он.

– Ого! Впрочем, странники все такие. В них чрезмерно много человеческого. Я имею в виду, что, учитывая их магическую одаренность, это можно назвать словом «чрезмерно».

Наконец-то Эгин смог улыбнуться. Последняя реплика Лагхи, где высокомерие и правда были смешаны в равных пропорциях, окончательно убедила его в том, что перед ним гнорр и никто другой.

– То есть, если я правильно понял, мы никого не ждем, – подытожил Лагха.

– Никого.

– В таком случае, нам следует разыскать для меня какое-нибудь платье и уносить отсюда ноги подобру-поздорову. В этом Гинсавере я совершенно теряю самообладание. Еще не хватало, чтобы наш новый гнорр обнаружил меня здесь сидящим под замком и смиренно ожидающим расправы. Это после всех тех стараний, которые потребовались от вас для того, чтобы я перестал быть призраком! Задержись вы, Эгин, на сутки, уверен, так и случилось бы.

– Вы думаете, Свод возьмет Гинсавер? – Эгин вспомнил все приготовления Вэль-Виры, которые видел накануне.

– Думаю. Более того, я в этом не сомневаюсь.

– Ну, вы могли бы уйти отсюда и не дожидаясь меня. Я и сам мог погибнуть вместе с Адагаром…

– Я не мог бы уйти без вас. Какая бы опасность мне не угрожала.

– Почему? – Эгин посмотрел на гнорра в крайнем недоумении. Заподозрить, что нужда гнорра в его обществе пересиливает его же здравый смысл, он никак не мог. В чем же дело?

– Мне не по силам открыть входную дверь. Адагар наложил на нее охранительное заклятие.

– Но ведь оно совсем простенькое…

– В этом теле у меня нет магических способностей. Никаких. Ни-ка-ких, – грустно улыбнулся Лагха.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что Гинсавер не является крепостью класса «Алд», а тянет разве что на «Сеттел». Но сил для самостоятельного правильного обложения крепостей класса «Сеттел» у варанской экспедиции тоже не доставало. Так говорили Ларафу инженеры, с этим соглашались и братья окс Ингуры.

«К Шилолу все! Война решится одним-двумя стремительными ударами», – решил Лараф. «Ну их всех к Шилолу!» – к этому сводилась и суть его речи перед ударным костяком армии, выступающим из Белой Омелы. Нижним чинам и младшим офицерам Свода настроения гнорра пришлись по душе.

Старшие офицеры кавалерии и Свода Равновесия смотрели на вещи более трезво, но нельзя было не согласиться с гнорром: воевать надо быстро, пока еще живы лошади, посаженные на голодный паек из сена и водорослей. А то ведь издохнут.

Но главным аргументом «за», были, конечно, «молнии Аюта». Их таки удалось переставить на колесные станки, в каждый из которых был запряжен цугом четверик особо отобранных лошадей. Сверкающие бронзовые бревна под княжескими штандартами и знаменами «Голубого Лосося» придавали армии вид нарядный и праздничный. То есть именно такой, каким должны отличаться варанские воители накануне выполнения своего священного долга: изничтожения нечисти.

В первой же стычке у наспех наваленной засеки истребительные плеяды Свода положили две сотни латников Вэль-Виры. Потери среди своих были чисто символическими: двое убитых, семь раненых. Это взбодрило всех, даже мрачноватого Йора – как-никак, победа убедительная.

Дорога от Белой Омелы до Гинсавера была недурна. Вэль-Вира, то ли понадеявшись на какое-то неведомое и припасаемое для решительного сражения оружие, то ли не отдавая себе отчета в размерах грозящей опасности, не отдал приказа перекопать тракт канавами и волчьими ямами, завалить его парой верст леса и сотнями валунов.

Поэтому после неудачи с первой засекой дружина Вэль-Виры так и не отважилась померяться силами с южными карателями еще раз. Ни одной живой души не повстречалось варанцам и в нескольких деревнях, раскиданных вдоль тракта. Только межевые камни с ощеренными пастями, только лес, ветер и снег.

Утром четвертого дня легкая кавалерия Валиена окс Ингура вырвалась из леса во чисто поле, точнее – во чисты болота, именуемые на Фальме Рыжими Топями и оканчивающиеся в аккурат в пятистах саженях к северу от Гинсавера.

Кавалерийская разведка определила, что в это время года Рыжие Топи в общем-то проходимы. Водичка там хотя и теплая, но стоит невысоко, на две пяди, а дно почти повсеместно – ровное и на удивление твердое, словно каменное. Также стало ясно, что единственную выгодную позицию для «молний Аюта» предоставляет большая поляна, с одной стороны ограниченная длинным дымящимся языком Рыжих Топей.

Поверх этого языка можно превосходно обстреливать весь Гинсавер, пользуясь данными от рассаженных по деревьям наблюдателей. Предрассветная же серость, а равно туман и дымка, стелющиеся над болотами, до последнего момента будут скрывать от дружинников Вэль-Виры смертоносное оружие варанцев.

Других вариантов нет. Вывести «молнии Аюта» на стрельбу прямой наводкой можно только на позиции перед самым замком – там, где из лесу выходит тракт. Это негоже, поскольку решительная вылазка осажденных может навредить мудреным аютским приспособам. Да и лучник с любой башни достанет быстроперой стрелой до офицера-исчислителя, а это уже никуда не годится!