Путеводная звезда. Том III (СИ) - Извольский Сергей

Поэтому разборку стенка на стенку с гренадерами мы пусть неозвученным, но коллегиальным решением отложили, объединившись против жандармов. Правда, оттого что бойцы прибывшего специального отряд были в бронекостюмах, в отличие от нас и екатеринославцев, и несмотря на то, что плечом к плечу с гренадерами против жандармов мы сражались стойко и мужественно, упаковали всех нас довольно быстро.

Вообще — еще раз в задумчивости потрогал я челюсть, поморщившись, — интересное кино. Жандармы явно не просто так появились. Ведь ресторан Стрельна свободная территория, там подобное веселье в порядке вещей. Кулачные бои стенка на стенку — это же старая русская забава, ресторан и не такое видел.

А это значит что? Правильно, это значит, что это ж-ж-ж неспроста. И еще это значит, что жандармы появились непосредственно для того, чтобы забрать меня из ресторана. Вопрос теперь только в том — к кому я сейчас приехал, к другу или ко врагу.

Пытаясь собрать мысли и воспоминания в кучу, я включил воду и еще раз умылся, наслаждаясь свежестью ледяной воды. И когда в очередной раз плеснул себе в лицо собранной в горсть холодной водой, сначала почувствовал чужое присутствие рядом, а уже после услышал скрип тяжелой двери. Подняв голову от раковины, через мутное зеркало посмотрел на Ольгу, которая встала в проходе камеры. Она здесь, в мундире с золотыми галунами, выглядела пришельцем из другого мира.

— Я… несколько поражена, — прокомментировала она негромко, облокотившись на косяк двери и пристально меня рассматривая.

— Да я сам… несколько удивлен, — в тон ей согласился я, за неимением полотенца смахивая воду с лица ладонями. — Привет.

Ольга только головой покачала, все еще глядя с укоризной. Шагнув вперед, она со скрипом закрыла за собой тяжелую дверь. И почти сразу я услышал, как лязгнул замок, закрывая нас в камере.

Хм, это интересно.

— Незаметно значит в Москву, да? — обернулась ко мне Ольга.

— Зато никто не догадался.

— Это… Артур, у меня просто нет слов.

— Ой ладно, — в ответ на укоризненный взгляд подмигнул я ей через зеркало. — С нами стыдно, зато весело,

Не сдержавшись и фыркнув, Ольга подошла ближе и взяв меня за плечо, уверенно развернула к себе. Глаза ее засияли мягким лиловым светом, после чего я ощутил прикосновение мягких чувственных губ в живительном поцелуе. Несколько незабываемых мгновений, и вновь я здоров, свеж и бодр, как космонавт перед стартом.

Ольга по-прежнему стояла вплотную, так что я чувствовал ее дыхание, а удивительные фиалковые глаза, в которых еще жило сияние силы, все еще были совсем рядом.

— Пойдем? — едва слышно произнесла она.

— Куда? — также практически беззвучно поинтересовался я.

— Туда, — чуть кивнула Ольга на глухую стену. Глаз при этом она не отвела — наши взгляды все еще пересекались.

— А за стеной нас ждет?

— Александр Васильевич.

— Александр Васильевич, который бригадный генерал князь Кузнецов?

— Нет. Просто Александр Васильевич. Он не дворянского рода.

— Мещанин, как Пушкин?

— Нет, он действительно невысокого рода.

— Но высокого звания, — полуутвердительно произнес я.

— Определенно.

Весь наш обмен фразами с Ольгой сейчас происходил как будто в другом мире. Я даже не думал о том, что слышу и что говорю сам. Слова были второстепенным фоном, словно наш разговор происходил в другой, параллельной реальности. Главным же был ее взгляд, и отголоски мыслей.

«Я и сейчас уверена», — произнесла вдруг Ольга мысленно.

«Что?»

«Я и сейчас уверена, что ты станешь моим мужем. Это предопределено», — повторила она.

Еще одно касание мягких чувственных губ — теперь уже без лечащего эффекта, и Ольга сделала шаг назад. И очень быстро отвернулась, явно стараясь скрыть смущение. Она не удержалась, и не планировала этого продолжения после лечения — догадался я. Это у нее спонтанно произошло.

Хотя… где Ольга, и где спонтанность?

Звонко застучали каблуки по полу, и Ольга мимо меня двинулась к дальнему концу камеры, прямо к глухой стене. Я сначала не сильно понял зачем. Но когда Ольга подошла ближе, все стало ясно: стена перед ней разошлась, открывая довольно широкий проход.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А я вдруг понял, что за Александр Васильевич. В памяти возникла усадьба Юсуповых-Штейнберг, Анастасия, тогда еще княжна, и наша с ней занимательная беседа. Которая случилась сразу после того, как царь посылкой прислал мне фамильный перстень и банан. Вкусный, кстати. Тогда это, со стороны царя, как я понял явно было определенным намеком — и что за намек, я и спросил Анастасию.

Она этого не знала, зато знал тогда еще живой глава безопасности княжеского рода. Который, в ответ на запрос Анастасии про любую информацию в общественном поле, в которой фигурирует банан, прислал занимательную историю. Поведав о том, как на выставке современного искусства прибитый к стене в виде инсталляции и проданный за кучу денег банан стал предметом коррупционного скандала. Якобы подобным образом — продав столь дорого столь простую инсталляцию, банально отмывались украденные из казни деньги.

Главным воспоминанием же для меня сейчас было то, что во всем произошедшем с бананом фигурировал и некий Александр Васильевич. Фигурировал в контексте истории, звучащей в виде правдоподобной байки: якобы Император, когда узнал про столь интересную схему вывода краденых денег, в сердцах бросил, что за такое нужно к стене за яйца прибивать. И директор ФСБ, чье имя как раз Александр Васильевич, даже собрал целое совещание — чтобы решить, было ли это восклицание царя эмоциональным комментарием, или прямым указанием к действию.

Долго совещались, как написал тогда в краткой выжимке тогда еще живой глава службы безопасности княжеского рода Юсуповых-Штейнберг. И еще он написал, что чиновника, по слухам, к стене все же прибили. И именно за яйца. Вот такая вот в этом мире федеральная служба безопасности в Российской Конфедерации. Непреклонно-сердитая и совсем без чувства юмора.

Так что теперь, шагая по темному коридору за Ольгой, я уверенно представлял, к какому именно Александру Васильевичу мы идем.

Пройдя по глухому темному коридору, мы вышли из потайной двери в закутке общего коридора, после чего дошли до лифта и поднялись на несколько этажей. Когда из лифта вышли, проходя по очередному коридору я мельком выглянул в окно. В оконном проеме мельком увидел небольшую часть ночной и по ранневесеннему мокрой площади, брусчатка которой блестела под лунным светом.

Шли мы быстро, и осмотреться подробно я не смог. Как и понять, где конкретно нахожусь — все же везли меня сюда после пленения в закрытом воронке. И в одиночестве — а как перемещали остальных, не знаю.

Ольга между тем провела меня по пустому коридору и зашла в приоткрытую дверь. После чего мы с ней оказались в приличных размеров кабинете без окон, в котором из мебели присутствовали только простой длинный стол и десяток стульев.

Едва зайдя внутрь, я почувствовал, как меня отсекает от остального мира: допросная или совещательная комната, в которой мы оказались, была серьезно экранирована. И здесь нас уже ждали. У стола, чуть облокотившись на него, стоял невысокий седой мужчина с усталым, но цепким взглядом. При нашем появлении он сделал несколько шагов вперед.

— Ваша светлость, — поцеловал он руку Ольге. — Артур Сергеевич, — кивком приветствовал он меня.

Видел я директора ФСБ впервые. Все же должность непубличная, и в Сети его портреты обычному человеку найти невозможно. А сам я как-то не задавался целью, даже несмотря на непростые отношения с его организацией.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но мое внимание сейчас занимал отнюдь не директор ФСБ. Потому что в тот момент, когда я зашел в комнату, навстречу мне шагнула Анастасия. В несколько шагов приблизившись, юная княгиня Юсупова несмело улыбнулась, а после вдруг совершенно непринужденно обняла меня. С нескрываемой нежностью, какая возникает при встрече между близкими людьми после долгой разлуки.