Блюз белого вампира - Эндрю Фокс

В ту гостиницу, где остановилась Вероника, Джулс ехать отказался. Даже одурманенный близостью ее тела, он не забыл о мерах предосторожности и настоял на том, чтобы отправиться в другой отель. Как только дверь гостиничного номера закрылась за их спинами, Вероника обвила шею Джулса мягкими руками и запечатлела на его губах сладкий поцелуй.

— Дорогой мой. — Вероника медленно отстранилась. — Как же я голодна! Давай устроим маленький праздник! Закажем в номер еды. Я просто обожаю такие ранние завтраки! Жаль, конечно, что ты не можешь ко мне присоединиться. Твой завтрак будет чуть позднее. Все расходы запишем на счет правительства, верно?

Джулс сел на край мягкой кровати и расстегнул воротник.

— Естественно. Зря я, что ли, налоги плачу, — пробормотал он оцепенело.

Вероника позвонила портье и заказала все до одного блюда, что входили в меню их завтрака. Потом села рядом с Джулсом.

— О, Джулс, я так волнуюсь! Как это вообще — быть вампиром?

— Как быть вампиром? — Джулс не знал, что ответить, но никакого значения это, в сущности, не имело. — Неплохо. Тебе понравится.

— А я смогу превращаться в летучую мышь, как в кино показывают?

— Ясное дело!

Вероника снова поцеловала его.

— Я буду летать над городом на собственных крыльях! Там очень красиво?

Джулс постарался вспомнить, как последний раз поднимался в воздух. Кто был тогда президентом? Кеннеди?

Столько лет прошло, однако Джулс все равно помнил, как Новый Орлеан выглядит с высоты птичьего полета. Помнил, как мерцают его огни, и город лежит в объятиях Миссисипи — нарядный, как рождественская витрина.

— Да, детка, там очень красиво.

Воспоминания Джулса оборвал стук в дверь. Вероника поднялась, чтобы открыть.

— Ну, разве это не великолепно?! — воскликнула она, пропуская в номер официанта, который бережно толкал перед собой тележку, нагруженную тарелками с горячими фруктовыми пирогами, яйцами вкрутую, золотистым, мелко нарезанным картофелем и клубникой со сливками.

Вероника дала официанту щедрые чаевые, а затем накинулась на клубнику со сливками, подхватывая ложкой крупные ягоды по две зараз.

— Я всегда говорю — начинать надо с десерта! — Она снова подняла на Джулса ясные глаза. — О, Джулс! Представляешь, какой я стану от всего этого сладкой? Столько месяцев меня заставляли изучать твои вкусы и привычки, и никто понятия не имел, что я просто потеряю от тебя голову. — Она съела последнюю клубнику, а потом поднесла чашку к губам и выпила остатки сливок. — М-м… объедение! Дома я часто мечтала о тебе ночи напролет, лежа в кровати.

Джулсу до смерти хотелось наброситься на Веронику прямо сейчас, чтобы насладиться ее телом, а после напиться крови. Только сверхъестественным усилием воли ему удалось напомнить себе, что единственная цель этой операции — сбор сведений.

— Ты… э-э… ты по телефону сказала, будто твои боссы выяснили, что это я прикончил тех придурков в Ковингтоне. Не знаешь, как они умудрились на меня выйти?

— Ну, неужели обязательно говорить об этом прямо сейчас? — Вероника недовольно надула губки и потянулась к горке оладий с голубикой и запеченными яблоками. — Хотя ладно. Раз уже тебе так хочется… Они взяли ту жижу, которая на полу осталась, и сделали какие-то анализы. Обнаружили там слюну, а потом сравнили ее с образцами твоих тканей.

С образцами тканей? Какие такие образцы могли быть у правительства? В больницу после Первой мировой он ни разу не ходил. Кровь не сдавал минимум лет восемьдесят. Док Ландрю? Конечно, док не раз колол его из научного любопытства, но поверить в то, что бывший начальник — предатель, Джулс не мог.

Вдруг он вспомнил — молочные зубы! Его пропавшие молочные зубы! Ну конечно, так оно и есть. Кто знает, когда они пропали? Если это действительно зубы, то федералам их передала или сама Морин, или ее бывший хахаль. Неужели Морин спрашивала, куда они пропали, специально, чтобы отвести подозрение? Джулсу не хотелось так думать, но исключить этого было нельзя.

— Слушай, детка, ты говорила, парни из этого агентства рассказывали тебе, что я люблю, чего не люблю, какие у меня привычки. Откуда они могли все это узнать, как думаешь? Я ведь ни на каком веб-сайте ничего такого про себя не размещал.

— Да не волнуйся ты! — беззаботно сказала Вероника. — Как только превратишь меня в вампира, вместе уедем в Мексику, а раз на территории Штатов тебя не будет, агентство закроет дело.

Мексика? Ну почему каждому встречному и поперечному так хочется, чтобы он уехал из города?

— Просто сделай мне приятное, ответь на вопрос.

— Ну ладно, ладно. Я не особенно в курсе, куда и зачем мои боссы нос совали, и все же кто-то как-то мне говорил, будто один человек из вашего местного самоуправления попросил заняться тобой ФБР. Когда федералы поняли, что это не их уровень, они передали дело в наше агентство.

— Из местного самоуправления? В смысле, кто-то из мэрии Нового Орлеана?

— Вроде да. Думаю, должность у него довольно высокая. Член совета или что-нибудь вроде того.

Интересно, у кого из его знакомых есть связи в городской мэрии? У Морин вроде нет. Хотя… она часто посещала балы на карнавалах Марди-Гра[26] и вполне могла завести там знакомства среди политиков. У дока Ландрю связей в местных политических кругах было хоть отбавляй. Вся жизнь Амоса Ландрю заключалась в политике, но Джулс по-прежнему отказывался верить, что бывший патрон мог его предать. Значит, оставался один Мэлис. Какие связи мог иметь торговец наркотиками в городской мэрии? Хотя постойте-ка, из лаборатории Элайшы Рэдо он стянул черный блокнот, а в нем был список покупателей, среди которых значились даже советники мэра!

— Ах да! Вот еще что вспомнила, — воскликнула Вероника. — Мой шеф как-то упомянул, что у него тут свой человек по этому вопросу. Какой-то парень. Они встречались по средам в местном баре.

Джулс кое-как удержался, чтобы не выдать волнения.

— А бар как назывался?

Вероника подцепила вилкой очередную оладью и отправила ее в свой хорошенький ротик.

— М-м… забавное такое название… «Бей и сиди»? Нет, не так. «Бей и иди», что ли?

— А может, «Бей и беги»?

— Наверное. Да, по-моему, так.

Есть! Завтра как раз среда. Теперь они с Дудлбагом могли выйти на Мэлиса, не дожидаясь, пока тот сам найдет Джулса. На этот раз элемент внезапности, вместо того чтобы действовать Джулсу на нервы, окажется на его стороне.

— Детка, это же просто класс! — Он обхватил ее за пухлые плечи и горячо поцеловал в шею.

Виктория улыбнулась и вытерла капельку сиропа в уголке рта.

— Я могу предложить и кое-что поинтереснее. Кое-что такое, от чего у тебя мурашки по телу побегут. Давай так — за каждый съеденный кусочек я буду снимать что-нибудь из одежды, а когда на мне совсем ничего не останется, придет твоя очередь завтракать.

Какие удивительные развороты, оказывается, способна делать судьба! Всего пару часов назад он, обливаясь потом, лежал на бетонном полу подвала и выслушивал от Морин всякие гадости.

— Ух ты! Вот так сделка! Выгодней, чем у колонистов, которые купили Манхэттен за несколько бусин!

Сначала Виктория расправилась со сваренными вкрутую яйцами и расплатилась за них, сняв туфли и чулки. Рогалик стоил ей блузки и льняного жакета. За последние несколько оладий она рассчиталась, сбросив юбку и яркий шелковый шарфик. В конце концов на Веронике остались только лифчик и трусики. На тарелке же лежала только половинка грейпфрута.

Распутно улыбаясь, Вероника погрузила ложку в сочную розовую мякоть.

— Стой! — закричал Джулс, сбросив любовную истому. — Не надо его есть!

— Почему?

— Больно он кислый. У тебя от него кровь кислиц будет.

— Но я так люблю грейпфруты… И потом, на мне ведь белье осталось.

— Давай я сам о белье позабочусь. Только не ешь его, ладно?

— Ах ты, проказник! — Вероника захихикала, бросилась в нетерпеливые объятия Джулса и прижалась губами к его рту.

Спустя минуту Джулс почти жалел, что не позволил Веронике съесть треклятый грейпфрут, чтобы она сама сняла чертов бюстгальтер. Какого дьявола производители дамского белья делают свои изделия настолько сложными? Крючки на этой штуковине поставили бы в тупик Томаса Эдисона, Альберта Эйнштейна и Джо Ди Маджио вместе взятых. Наконец застежка поддалась. Взору открылась такая картина, что Джулс немедленно позабыл о своем минутном раздражении.

Вот она — компенсация за все его страдания. Еще в детстве он догадывался, что плохое в этом мире уравновешивается чем-нибудь хорошим и наоборот. Только весомость плохого и хорошего не всегда одинакова. Сколько Джулс себя помнил, он только и делал, что ждал целого ливня из дерьма, который всегда приходил вслед за чем-то приятным, но малозначительным, вроде найденного на дороге четвертака. На этот раз ливень из дерьма пришел первым. Если вселенная и теперь сыграет по установленным правилам, то компенсация за него будет значительней, чем сам ливень. Сегодня ночью он занимался любовью с прекрасной молодой женщиной, которая хочет стать его королевой, значит, завтра они с Дудлбагом прихлопнут его смертельно врага, как мерзкого таракана, кем тот, собственно говоря, и являлся.