По черному следу - Сергей Павлов

Никогда он не чувствовал себя на этой вилле уютно. Сегодня тем более. Сегодня вдобавок он ощущал себя так, словно ему предстояло пройти здесь каверзный полигон, необычность которого усугубляется тем, что под мышкой нет бластера и надо следить за выражением своего лица. Ни Вебер и никто другой не учили его следить за выражением своего лица. А зря. Полигон под названием «Оперативная мимика» был бы кстати…

Не доходя до бетонированной щели гаража, он заметил две отчетливо видимые на зеленом ковре газона вмятины, остановился. Осмотрел заросшую плющом декоративно-дырчатую стену дока и, придержав шляпу рукой, поднял глаза на огражденный бортиком козырек верхней террасы.

По наклонному пандусу он спустился в гараж. Машины Дэвида не было. Золотистый элекар Сильвии был на месте. Под ногами хрустело стекло. Фрэнк представил себе, как стоял элекар, и понял происхождение двух удлиненных россыпей стеклянных осколков. Помятый газон, разбитые глазки сигнальной системы блока «безопасной езды», в беспорядке брошенные кабели… Фрэнк рванул одну из боковых дверей гаража, взлетел по внутренней лестнице на второй этаж дома. Обегал все помещения, заглянул в распахнутую дверь кабинета, выскочил на террасу, спустился на первый этаж и обошел летние холлы. Везде был порядок. В вазах стояли свежие цветы; огромный букет белых и розовых гладиолусов был еще мокрый… Успокоившись, Фрэнк отправился на кухню, приоткрыл дверь и увидел сестру.

Сильвия, что-то бормоча себе под нос, священнодействовала у кухонного агрегата. На столе в расписном фарфоровом блюде уже высилась горка вафельных трубочек с кремом. Агрегат мигал кружками и полосками световых сигналов, шелестел и периодически щелкал чем-то похожим на блестящие челюсти тостера.

— О, беби! Какой ты красивый! Этот костюм тебе очень идет. — Она улыбнулась. — Настоящий ковбой!..

Он молча смотрел на нее. Она заметно осунулась, постарела. Рыжая, рули в веснушках… Сделал усилие над собой, улыбнулся:

— Привет, мом! Как поживаешь?

— По-старому, беби, по-старому. Все у нас как и прежде, без изменений. — Она подошла и ласково потрепала его по щеке. Ей очень нравилось, когда он называл ее «мом». — Ты такой красивый и представительный! Но мрачный… Нет? Значит, мне показалось. Ты просто, наверное, озабоченный. Трудно тебе в твоем Управлении, беби?..

Он успел затолкать в рот вафельную трубочку и теперь на все ее вопросы отвечал только мычанием и неопределенными жестами.

Счастливо улыбаясь, она упрекнула его:

— Беби, ты как ребенок! Тебе полагается сиять шляпу и пойти вымыть руки. Любой воспитанный человек на твоем месте давно уже сделал бы это. — Она включила какие-то кнопки, агрегат ухнул и тонко завыл. — Я очень рада твоему приезду. Я знала, что в день Большого родео непременно увижу тебя, я решила приготовить на сладкое к завтраку твои любимые «фафлики»… В последнее время я редко стряпаю сама — обычно мы пользуемся доставкой горячих блюд на дом, сервис у нас в этом смысле выше похвал. Но сегодня решила тряхнуть стариной и поспорить с искусством дипломированных кулинаров… Ты намерен участвовать в скачках?

— Да. В качестве созерцателя.

Не снимая шляпы, он таскал «фафлики», слушал ее болтовню и сообразно обстоятельствам кивал или пожимал плечами. И внимательно разглядывал сестру, выбирая моменты, когда она на него не смотрела.

— У тебя правда все в порядке, мом? — спросил он, стараясь придать своему голосу оттенок беспечности.

— Разумеется! — она продолжала манипулировать кнопками агрегата. — Почему ты решил об этом спросить?

— Давно не видел тебя. Естественно, интересуюсь… И если когда-нибудь вдруг случится, что тебе понадобится моя помощь, ты получишь ее немедленно.

Она сделала движение головой, будто хотела взглянуть на него, но это движение осталось незавершенным.

— Ты всегда был добр ко мне и внимателен, беби, и я благодарна тебе. Но… с чего ты взял, что мне нужна будет помощь?

— Я ведь сказал: если… Жизнь штука сложная, мом. Работа в Управлении окончательно убедила меня, что современное бытие полно неожиданностей. Причем не все из них приятного или хотя бы достаточно безобидного свойства. — Он слизнул крем.

— Ты знаешь… — теперь она на него посмотрела, — мне все это как-то не очень нравится.

— Мне тоже. Но это, видимо, выше наших эмоций.

— Я не о том… Твоя работа делает тебя излишне мнительным.

— Ничего подобного. Моя работа делает меня рациональным. Дэв дома?

— Нет. Но через час будет здесь, и мы сядем завтракать. Буквально за минуту до твоего появления я говорила с ним по видеотектору. Дэв сказал, что у него испортилась машина где-то в районе смотровой площадки каньона.

— Да? Чего ради его туда понесло? Он что, каньона не видел?

— Туда зачем-то понесло соседского мальчишку, и Дэву пришлось его догонять.

— Догнал?

— Разве могло быть иначе! Правда, мне неизвестны подробности. Дэв о них умолчал. Ты ведь знаешь его…

— Я его знаю. — Фрэнк взял еще один «фафлик». — Ладно, не буду тебе мешать. Ты когда управишься со своими делами?

— Думаю, получаса мне будет достаточно. Пойди проверь, хороша ли вода в бассейне. Только не слишком перегревайся на солнце.

— Постараюсь…

Фрэнк вошел в кабинет Нортона. Дверь он оставил открытой, как было. Сел в кресло, облокотился о стол и прислушался. Дом будто вымер. Справа жирно лоснилось большое болото с зеленой водой. Фрэнк, задумавшись, остановил на нем взгляд. В отдалении — худосочные заросли. На переднем плане (едва ли не возле стола) бродили по мелководью какие-то крупные длинноногие птицы; одна из них, оттопырив крыло, усердно чесалась. «Второй канал девятой стереопрограммы, — подумал он. — Нескончаемые видеоландшафты с живностью для закоренелых меланхоликов. Неплохой антураж для запретного сыска».

Он открыл стол, покопался в нем и быстро нашел фальшивую стенку. Так, интуиция не обманула его…

Отодвинув стенку, он обнаружил сейф. Коснулся пальцем пластинки замыкающего устройства — пластинка брызнула светом, но замок не сработал. Ясно: замок типа «Дактилоцензор». Очень хороший замок. Быстродействующий, удобный. Одно неясно: почему владельцы маленьких тайников считают эти замки абсолютно надежными. Впрочем, прятать дневники от любопытного глаза домашних можно, конечно, и под такими замками. Посмотрим, что доверил «Дактилоцензору» Нортон… Вынув из кармана эластичные перчатки, Фрэнк аккуратно натянул их на руки, поднес к губам, подышал на пальцы. Эти перчатки с «пальчиками» Нортона ему за три с половиной минуты изготовили в лаборатории дактилоскопии в перерыве между двумя вчерашними заседаниями следственной группы. Втайне от шефа. Достаточно было сунуть под нос ребятам жетон, и его снабдили не только перчатками, но и съемочной камерой типа «Видеомонитор» новейшего образца — камера замаскирована в коробке карманного фонаря… Шеф узнает — позеленеет от ярости. Шеф полагает, что такого субъекта, как Нортон, можно «раскрыть», методически припирая к стене душеспасительными беседами…

Сейф находился в левой тумбе стола, Фрэнк сунул туда левую руку и открыл замок первым же прикосновением. Вынул из тайника тетрадь в черной обложке. Больше ничего там не было. Он перевернул обложку и узнал своеобразно размашистый почерк Дэва. Выбрал несколько абзацев наугад, прочел, тихо присвистнул. Два вчерашних утомительных заседания следственной группы не стоили и одной страницы этой тетради… Он выхватил из заднего кармана джинсов плоскую коробку «Видеомонитора», нажатием на торец корпуса открыл глазок объектива, вытащил из камеры три тонкие телескопические ножки и поставил трехногого «паука» объективами вниз в центр стола над тетрадью. Прислушался. В доме было по-прежнему тихо. Фрэнк включил «фонарную» кнопку — ослепительно-голубой свет вспыхнувшей линзы залил первую страницу. С этой же кнопкой связан включатель съемочного механизма…

Не снимая перчаток, Фрэнк перелистал под объективом исписанные страницы, выключил камеру, быстро привел ее в добропорядочный «фонарный» вид, сунул в карман. Затем пробежал глазами несколько страниц ошеломляющего текста. Не все понятно, но даже того, что ему удалось уяснить, было более чем достаточно. Последняя страница подействовала на него как удар по затылку. Непослушными руками он водворил тетрадь на место. Бедная Сильвия!.. Однако держится она великолепно. Не знает?.. Вздор! Как это можно — шить рядом с чудовищем и ничего о нем не знать! Знает, все знает! А если не все, то о многом догадывается. И терпит. Любит его и на все это попросту закрывает глаза. Попросту? Может быть, в ужасе?.. Нет, она ведь с ним… добровольно. А, дьявол! Но как же все-таки быть? Попытаться уговорить ее уехать отсюда? Хотя бы на время? Но о каком, собственно, времени… Это конец! Тут такая теперь свистопляска поднимется!..