Игроки Господа - Дамиен Бродерик

— Нет. Об информации, уплотненной по энтропийным связям Буссо, записанной в минимальном пространстве на мировой мембране.

Черт. Ну и что тут спросишь? Джулс никогда не знал, играют ли с ним, издеваются ли над его праздным любопытством — или отвечают честно, хоть и совершенно непонятно.

— Вселенная в виде книги, да?

Дворецкий удержался от вздоха, но плечи его предательски дрогнули.

— Я вижу, ты снова изображал из себя теолога, Джулс.

— Такова жизнь.

— Таково Состязание, — ответила сущность и ушла к своим пикомашинам, осуществлявшим величественные, исполненные мощи, бесконечные вычисления, огромные, как та солнечная система, что когда-то располагалась здесь, прежде чем ее разобрали и перестроили в колоссальную мыслительную матрешку, сферу внутри сферы оптимизированного комьютрониума, фрактальное гнездо миллиардов сознаний — или что-то вроде этого. Вот вам и теология! Святой Фома Аквинский в космосе! Вздохнув, Джулс силой вырвал себя из сибаритских объятий кресла.

— Один листочек, — со стоном произнес он в пустое, гудящее силами пространство, вспомнив шутку, услышанную на одной из бесконечных Земель, — еще не трактат.

Шестнадцать

Униженный на глазах у восхитительной женщины, в которую я был отчаянно влюблен, чертовски разозленный собакой, волнуясь за внучатую тетушку Тэнзи и по-прежнему опасаясь гражданки Эбботт, я неуклюже поднялся, отряхнул одежду и запоздало попытался помочь лежавшей на полу даме, но она в ужасе — уж не знаю, притворном или настоящем — отпрянула от меня. Дугальд О’Брайен по-прежнему угрожающе царапал когтями пол, готовый кинуться на меня, удерживаемый только железной хваткой Лун. Он угрожающе зарычал, совсем как настоящая собака.

— Когтяра, — простонал я в ответ. Час от часу не легче!

— Август, так себя не ведут, — сообщила мне тетушка. — Успокойся, Сэди, ты же видишь, он не желал тебе зла, — миссис Эбботт подвывала, крепко зажмурившись и засунув пальцы в рот. — Дугальд, сидеть, сэр!

Пес неохотно повиновался, скептически осведомившись:

— Ты знаком с Когтем? Мне стало дурно.

— Ну, мы никогда не ели из одной миски, но вообще-то да.

— Этот кот вполне ничего, — проворчал Добрый Ду. — Никогда больше так не делай, парень, не то я могу случайно откусить тебе нос, — тут он энергично отряхнулся, бросил одобрительный — а, возможно, и полный восхищения — взгляд на Лун и прошествовал через распахнутую входную дверь во двор — то ли продолжить свой прерванный сон под крыльцом, то ли — что представлялось более вероятным — возобновить обход старого дома в поисках того, с кем меня перепутали.

— Ну-ну, — пробормотал я, глядя на его удаляющийся хвост, — а где, интересно, ты проводил последние субботние вечера? — Ой. Скорее всего, блокировал магические эманации и — если Тэнзи входила в шайку — возможно, прикрывал от нее Лун и Мэйбиллин. И на чьей же стороне была эта псина?

Первый шок прошел, и миссис Эбботт всхлипывала, вытирая глаза бумажным носовым платком, бубня себе под нос:

— Это не собака, это не собака!

Тетушка похлопывала ее по руке и всячески пыталась утешить. Мне она сказала:

— Ты обещал вернуться домой к семи. Ножка ягненка засохла. В холодильнике, завернутые в пленку, лежат обрезки мяса. Сделай себе и своей подруге салат. Я его тетя Тэнзи, — нейтральным тоном добавила она, взглянув на Лун. — Добро пожаловать в наш дом.

Спокойная — насколько вообще может быть спокоен человек, счищающий собачьи слюни с собственных ярко-красных брюк в незнакомом месте посреди ночи — Лун представилась в ответ. К моему удивлению, добавив:

— Приношу свои извинения за недавние беспорядки в ванной, Тэнзи. Это полностью моя вина, и, пожалуйста, простите за беспокойство.

Тэнзи подняла глаза и многозначительно кивнула: трупы в ванной.

— Ради бога, Сэди, — сказала она, — хватит хлюпать. Август, Сэди любезно согласилась составить мне компанию на ночь, когда ты не вернулся домой.

Столько информации о таких секретных вещах. Я не забыл об анодной пушке в кармане Лун и о зеленых лучах, стиравших память тех, у кого не было стрижающих имплантатов. И она не в первый раз пыталась объясниться со своими жертвами, прежде чем избавиться от них. Или попытаться избавиться. Наверное, из-за чувства вины. Потребность признаться, покаяться и понести наказание. Впрочем, в таких вещах лучше разбирался преподобный Джулс. А Лун, быть может, всего лишь проверяла скрытые знания Тэнзи? Весьма вероятно.

— Значит, это дело рук такой хорошенькой девушки? Все любопытственней и любопытственней, — вздохнула Тэнзи. — Почему бы нам всем не пойти на кухню? Я заварю чай. К счастью, я совсем недавно напекла булочек, и у нас есть свежий клубничный джем.

— Она знает? — прошептал я Лун на ухо.

— Сомневаюсь. Т-с-с-с!

— Ты ведь проводил того очаровательного мистера Фенимора до дома?

Кого? Святые небеса, как же давно это было!

— Да, тетя. Он просил непременно передать тебе свои наилучшие пожелания.

Склонившись над чайником, тетушка бросила на меня пронзительный взгляд. Мне показалось, или ее щеки действительно покраснели? Возможно.

— А потом, я так понимаю, ты поехал в Сент-Барт, в обитель веры, к нашему дорогому преподобному Джулсу. Я думала, ты совершенно арелигиозен, Август.

О черт, я ведь оставил машину перед домом Джулса! Интересно, а робот Куп по-прежнему сидит на диване в странной позе? Или занимается своими не менее странными делишками, например, собирает и вывозит трупы?

Услышав про мое отступничество, миссис Эбботт выдохнула и уставилась на меня с подогретыми недовольством и подозрением. Я изобразил примирительную улыбку. И тут кухня взорвалась. Еще секунду я продолжал сидеть за столом, оглушенный и онемевший, а на меня хлопьями опадала побелка. Кипящая вода выплеснулась из взлетевшего на воздух котелка. Лун, стремительная, словно красно-белая молния, схватила Тэнзи и повалила на пол, прикрыв старую леди своим телом. Миссис Эбботт застыла с разинутым ртом, возможно, потеряв сознание. Я вытянул руку и произнес одно слово. Остатки кухни посыпались наружу, перемешанные с досками и гвоздями, потолок потрескался и немного просел. Кто-то в саду вскрикнул от боли. Сморгнув пыль с ресниц, я бросился во двор, выставив перед собой руку, словно оружие, которым она, впрочем, и являлась. Кухонная лампа дневного света отвалилась от потолка и теперь покачивалась над головой, отбрасывая пляшущие тени.

Наверху раздался оглушительный удар. Мгновение спустя вниз хлынули потоки воды. Это не выдержали трубы.