Воздушный стрелок. Боярич - Антон Демченко

И тут меня ждал облом. Браслетов-то нет… а значит, ни позвонить кому, ни в паутинку залезть не получится. Пришлось отбросить мысль о созвоне с Леонидом с последующей отмазкой от посещения гимназии и, вздохнув, выбираться из дома.

Алексеевские ряды встретили меня непрекращающимся гомоном снующих туда-сюда покупателей. Нырнув в первый же попавшийся магазин подходящего профиля, я недолго думая выбрал себе «Дакомовский» браслет из той же линейки, что и прошлый, купленный в этих же рядах, разве что на этот раз артефакт был из разряда действительно «неубиваемых». Но и цена у него оказалась соответственной – почти шестьдесят рублей. И еще десятка ушла на «чужой» кристалл-идентификатор. Гады. А в прошлый раз было дешевле… в два раза. У-у… крохоборы.

Скинув свой новый номер Леониду, я ничуть не удивился тому, что спустя минуту браслет задрожал, сообщая о входящем вызове.

– Кирилл, здоро́во, – тут же затараторил Бестужев. – Слушай, а можно увеличить количество человек в группе? А то у нас желающих сходить в музей набирается чуть ли не в полтора раза больше.

– Извини, Леня, но мне кажется, пока не время обращаться к Федору Георгиевичу с таким вопросом. У него сейчас другим голова забита… Извини, – покачал я головой.

– О… И ничего нельзя сделать? – погрустнел Бестужев.

– Вряд ли. Я, по крайней мере, не возьмусь.

– А…

– Можешь попытаться узнать у своего отца, но если я не ошибаюсь, и он достаточно информирован и скажет тебе то же самое, – перебил я приятеля.

– Понятно, – медленно проговорил Леонид и тут же повеселел. – Ладно. Ты как, сегодня почтишь гимназию своим присутствием или будешь изображать раненого героя?

– Почту-почту. Куда же я денусь! – вздохнул я.

Мне нужно отдохнуть. Это очевидно. Вал событий скоро просто погребет меня под собой. И в то же время я понимаю, что времени на отдых у меня нет. Дамокловым мечом нависает ситуация с братом Ирины Михайловны. Ждет встречи глава рода Бестужевых, нервирует странная суета Громова-младшего с Гдовицким и странное поведение Громова-старшего… а тут еще и Григорий Винокуров нарисовался.

Вот он, стоит передо мной и ждет ответа на свой вопрос. И что я ему должен сказать?

– Господин Винокуров, я не понимаю, о чем вы говорите, – развожу руками.

– Вы, господин Николаев, могли выиграть, но не стали. Вы мастер Эфира, это я знаю точно. Так почему? – Григорий сверлит меня сердитым взглядом и, кажется, совершенно не желает отступать. А придется. Я не намерен всем и каждому объяснять свое нежелание становиться инструментом для доказательства чьей-то силы. А полная победа в тройном поединке стала бы красной тряпкой для желающих показать свою крутизну «мажоров». С другой стороны, бился бы я с каждым из этих «недомушкетеров» по отдельности – сам прослыл бы забиякой. То есть вошел бы в когорту все тех же меряющихся своими… хм, техниками юных балбесов. Те же яйца, вид сбоку. Нет уж. Частичный проигрыш был золотой серединой… заодно и денег поднял. Будет на что баню поставить вместо сожженной конюшни, не залезая в и так уже основательно распотрошенную кубышку. Но объяснять все это? Увольте.

– Это ваши домыслы. На полигоне я сделал все, что мог, – покачал я головой.

– Скорее, все, что хотел, – хмыкнул Винокуров… и сменил направление атаки. – До меня дошли слухи, что вы тренируете своих двоюродных сестер. Могу ли я поинтересоваться возможностью присоединиться к этим занятиям?

– Хм. Мы привыкли тренироваться вместе. Это единственная причина, почему время от времени сестры составляют мне компанию. Извините, господин Винокуров, но мне пора идти…

Вот ведь вцепился, а… Я отвесил своему собеседнику короткий поклон и, не дожидаясь ответа, слинял. Благо до звонка осталась всего пара минут.

Хм. Интересный вопрос… и ведь он не первый, кто мне его подкидывает. С чего бы это, спрашивается…

Но поразмышлять на эту тему мне не дал вошедший в класс учитель. История… для меня, человека из другого мира, этот урок должен был бы стать одним из самых интересных. Если бы не одно «но». Память Кирилла хранила, пусть и в общих чертах, довольно большой объем знаний. В том числе и об истории. Только, сравнивая наши знания, я так и не понял, когда же здешняя история пошла иначе, чем Там.

Когда выжил и занял престол Иоанн Иоаннович, сын Ивана Грозного, здесь зовущегося Монахом? И кстати, заслуженно зовущегося. Оставив власть сыну, он действительно принял постриг и ушел в Кирилло-Белозерскую обитель под именем монаха Ионы… Так ведь нет. В том же веке, только чуть раньше, Франция и Испания дружно поделили Наваррское королевство, и семисотлетняя монархия исчезла с карты Европы куда раньше, чем это произошло Там. А объединенная в XV веке Италия, которой до сих пор правят Сфорца? Да и с Византией как-то неудобно получается. От нее, правда, остался лишь небольшой огрызок по ту сторону пролива, и Никейские цари до сих пор время от времени плачутся, что гады-болгары отобрали у них Константинополь, начисто забывая о том, что болгары отбили этот город у крестоносцев, кстати, не без активной помощи Руси и давно ушедшей из-под власти иконоборцев Греции, и до самого издыхания Османской империи поддерживали никейцев войсками и деньгами. Но ведь осталась же!

В общем, все не так… И непонятно, когда оно все так изменилось. Или это результат появления бойцов-стихийников? Так непохоже. Если верить историкам, то до правления все того же приснопамятного Иоанна Монаха никаких упоминаний о подобных воинах почти нет. А вот позже… Хроники просто начинают пестрить описанием богатырей, повелевающих огнем и водой, воздухом и землей… А потом и вовсе появляются сведения о царской академии, готовящей знатных механикусов, гранильщиков и… божьим соизволением воинов пламени, воды, ветра и тверди…

Но что интересно, в Европе о стихийниках всерьез начинают говорить еще позже, примерно во второй половине семнадцатого века, и большей частью речь идет о представителях старых дворянских родов.

Звонок прозвенел неожиданно… и вовремя. Я вновь проголодался. А потому, едва учитель покинул класс, кинулся в столовую. Где меня и поймал удивленный Леонид.

– Кирилл, ты что здесь делаешь?

– Ем, – честно ответил я, нагружая поднос тарелками и плошками.

– А кабинет кулинарии на что? – прищурился Бестужев.

– Так там же и оборудования никакого нет! – удивился я.

– Да ты что! – делано покачал головой Леонид и, раскрыв небольшую папку, продемонстрировал мне какой-то лист. – Подпись узнаешь?