Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах - Вадим Юрьевич Солод
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…кто нас будил от наших снов,
Ничтожны оказались этой ночью.
Их души свет настиг в стальном, огне,
Свет разорвал тела их в клочья.
И блёклый блеск, укрывший пепел городов,
Застыл навек во мгле,
Как капли-слёзы сталагмитов.
Спустя всего десять лет имя их автора, отказавшегося от живописи и поэзии во имя политической карьеры, — Адольф Гитлер — станет всемирно известным.
В результате объявленной в России мобилизации «под ружьём» оказывается более 5 000 000 человек. Повестку на призывной пункт получил и Владимир Маяковский, а 8 октября 1915 года он был направлен для прохождения службы в 1-ю запасную роту Императорской военно-автомобильной школы (приказ № 273 п. 13 от 19 сентября 1915 года), специально созданную для подготовки командного состава автомобильных частей и кадров военных шофёров. Учебная часть располагалась в специально построенном для неё комплексе зданий в Подъездном переулке. Командовал школой один из лучших выпускников Николаевского инженерного училища и Киевского политехнического института генерал-майор Пётр Иванович Секретёв (звания полковника и генерал-майора присвоены ему вне очереди за особые отличия).
Императорская военно-автомобильная школа вместе с Петроградской авиашколой являлись самыми современными учебными заведениями российской армии[54].
В автошколе проходил службу полковник сапёрных войск В. А. Крит, который был счастливо женат на родной сестре актрисы Московского художественного театра Марии Фёдоровны Андреевой. Мария Андреева — гражданская жена А. М. Горького, хорошо известна среди российских революционеров по партийному псевдониму «товарищ Феномен», который ей придумал В. И. Ульянов (Старик), и очевидному таланту пополнять партийную кассу немалыми спонсорскими деньгами.
Алексей Максимович, по всей видимости, попросил свояка пристроить талантливого поэта и художника Владимира Маяковского подальше от фронта. По другой версии, протекцию составил довольно известный художник-карикатурист Алексей Радаков — он хорошо знал Максима Горького, иллюстрировал издаваемый им детский журнал «Северное сияние». По словам Виктора Шкловского, Владимира просто «спрятали от войны». Сам Шкловский, впрочем, как и офицер российской военной разведки Николай Гумилёв, заслужил Георгиевский крест IV степени за проявленную на передовой личную храбрость.
Долетают редко вести
к нашему крыльцу,
подарили белый крестик[55]
Твоему отцу.
Было горе, будет горе,
Горю нет конца,
Да хранит святой Егорий
Твоего отца.
— писала о своём муже А. А. Ахматова (Ахматова А. А. Колыбельная 1915).
Своей отчаянной отваге Николай Гумилёв в столь неоднозначное время мог бы найти, конечно, лучшее применение. Свою первую награду унтер-офицер, «охотник» (т. е. доброволец) Гумилёв получил за ночную разведку в тыл германцев приказом № 181 по Уланскому полку Гвардейского Кавалерийского корпуса от 13 января 1915 года.
Однажды, уже в новое время, на вечере поэзии у революционных матросов-балтийцев он чеканным голосом продекламировал:
Жирный негр восседал на персидских коврах
В полутёмной неубранной зале,
Точно идол, в браслетах, серьгах и перстнях,
Лишь глаза его дивно сверкали.
Я склонился, он мне улыбнулся в ответ,
По плечу меня с лаской ударя,
Я бельгийский ему подарил пистолет
И портрет моего государя.
Матросам понравилось — они аплодировали. Чекистам — нет.
Из автобиографии Маяковского: «Забрили. Идти на фронт не хочу. Притворился чертёжником. Ночью учусь у какого-то инженера чертить авто…» [1. 40].
«Опытному» чертёжнику, прикомандированному к технической части Управления школы, пришлось на ходу учиться изготавливать автомобильные схемы, заниматься размещением прибывавших для обучения военнослужащих, работать в «судной части» — выезжать для оформления дорожно-транспортных происшествий (уже были и такие). При этом вместо казармы солдату разрешено было продолжать жить в номере 126 гостиницы «Пале Рояль» на улице Пушкинской. А. Радаков, который служил здесь же, вспоминал: «Служба у нас была довольно странного порядка, несколько даже юмористического».
Автомобильные войска были новым, одним из самых современных формирований, где, помимо подготовки командного и технического состава авточастей, с началом войны комплектовались маршевые автомобильные подразделения.
В числе прочих «блатных» здесь проходил службу и сын состоятельного московского ювелира Осип Брик — тот сознательно «косил» от передовой. Ему удалось устроиться в столице за взятку в 50 рублей в сочетании с различными мелкими услугами, оказанными местному писарю. По другой, более благородной версии, протекцию молодому юристу оказал знакомый семьи бывший адвокат, а ныне солист Большого театра Леонид Собинов.
Здесь нам вновь потребуется некоторое отступление.
Еврею Осипу Брику действительно лучше было бы находиться в тылу. И это не связано с тем, что фронтовая передовая — это всегда риск гибели, и не всегда героической.
С началом военных действий, несмотря на то что еврейские юноши в едином патриотическом порыве пришли на призывные пункты (в РИА служило более 400 000 евреев), Верховное военное командование постоянно подпитывало официальную версию об иудейской нелояльности и склонности «избранного народа» к измене всё новыми и новыми фактами. Первую скрипку здесь играли Главнокомандующий армией Великий князь Николай Николаевич и начальник его штаба генерал от инфантерии Н. Н. Янушкевич, который за свою блестящую военную карьеру ухитрился ни одного дня не покомандовать войсками. Эти подозрения основывались не просто на традиционной для царской фамилии юдофобии, а на современных «научных» теориях, прежде всего «теории населения». В военных училищах и академиях слушателям преподавали военную статистику и географию, в учебниках по которым говорилось о вредных и полезных элементах населения Российской империи в контексте неизбежности очередной войны. Особое беспокойство Генерального штаба вызывали окраины империи, где проживали в основном инородцы и иноверцы — иудеи, мусульмане, католики и т. д. Точку в достоверности этого подхода поставил известный факт передачи военной разведке Германии планов российской мобилизации предпринимателем Пинкусом Урвичем — факт действительно имел место. Помимо цензурных ограничений общего порядка, Кабинет министров Российской империи с подачи жандармского ведомства запретил употребление иврита и идиша, и не только в СМИ, но и в частной переписке, что должно было облегчить сотрудникам «чёрных кабинетов» процесс перлюстрации. В результате первыми начали покидать империю еврейские писатели и журналисты, лишившиеся возможности работать по специальности, а неизбежным следствием описанного положения дел было то, что тысячи желающих эмигрировать даже не пытались получить официальное разрешение на выезд и предпочли ему нелегальный переход государственной границы. Официальная стоимость заграничного паспорта составляла 15 рублей, но в условиях стихийно возросшего спроса она увеличилась в разы, что для многодетных еврейских семей стало просто непреодолимым препятствием, особенно в сочетании с необходимостью получения дополнительного документа — справки об освобождении от призыва, тоже недешёвой.
Немецкие пароходные гиганты, обнаружив в
