Соль неба - Андрей Маркович Максимов

Отец Тимофей посмотрел на него так, что взгляд, ударившись об человека, отскочил обратно: не на другого глядел Тимофей – в себя. Сергей понял это, ждал, что увидит священник в себе, как ответит на вопрос неясный и важный.

Наконец отец Тимофей произнес тихо:

– Когда человек в новый путь собирается, ему силы нужны, так ведь? Смерть – это новый путь. Вот и думай.

– Пойду посмотрю, как там отец Константин, – сказала Ариадна и вышла из кухни. Вернулась быстро. – Спит тревожно. Словно и во сне страдает.

– А что доктор говорит? – спросил Сергей.

Ариадна не успела ответить.

Отец Тимофей отрезал:

– Доктор говорит слова, – и вдруг закричал громко, неистово, как не кричал почти никогда. – Ну, не должен он умирать! Не должен! У Константина дела остались – не у меня! Я должен. Я!

Он вскочил и, не попрощавшись, быстро ушел в свою комнату.

Долго молча молился у иконы. Уже колени стали ныть, а он все стоял и без слов разговаривал о том, что только ему одному было известно. Ему и Богу.

С трудом поднялся и не раздеваясь лег.

А ночью к нему пришел отец Филарет. На плече Филарета сидел белый голубь. Время от времени птица клевала яблоко, которое священник держал в руках.

Все одеяние отца Филарета было изрешечено пулями. Кровь, однако, почему-то не сочилась. Лицо священника имело цвет неестественно белый, но при этом казалось не мертвым, а живым, подвижным, вовсе не страшным.

Увидев своего духовного отца, Тимофей почувствовал себя маленьким и беспомощным. Ему захотелось броситься, обнять и спрашивать про все, про все – ведь у отца Филарета были все ответы на любые вопросы.

Но Тимофей почему-то оставался на месте, словно какая-то сила удерживала его.

– Здравствуй, Сережа, – сказал отец Филарет.

Отец Тимофей и позабыл, когда его так в последний раз называли, и даже не сразу понял, что обращаются к нему.

– Здравствуйте, отец Филарет. – Тимофей закашлялся и спросил для самого себя неожиданно: – А Вы Его видели? Какой Он?

Почему-то слово «Бог» или «Господь» произнести Тимофей был не в силах.

Было видно, что отец Филарет понял вопрос, однако отвечать не стал. Только голубь почему-то возмущенно забил крыльями и как-то особенно нервно начал клевать яблоко.

– Вы за мной пришли?

И снова вопрос возник словно сам по себе, помимо воли Тимофея.

– А ты готов ли? – в свою очередь спросил отец Филарет.

– Так то ж вам оттуда лучше видно. Мне-то отсюда – что?

– Отец Константин выздоровеет. Иногда, чтобы жизнь людскую понять, нужно за порог смерти заглянуть. – Отец Филарет посмотрел внимательно. – Константин готов за души людские отвечать? Готов ли?

Тимофей искренне удивился:

– Вы меня почто спрашиваете? Разве вам оттуда будущее не видать?

Отец Филарет не ответил. Усмехнулся только. Или показалось, что усмехнулся?

Помолчали.

Тимофей впал в раздумья. Сначала вдруг понял, что очень и очень соскучился по своему духовному отцу, ужасно рад его видеть и совсем не хочет, чтобы тот уходил. Вопросов накопилось такое великое множество, что и нескольких ночей не хватит, чтобы обсудить их: ведь ответы часто порождают новые вопросы, за ними – ответы, а за ними – новые непонятности, и процесс этот долог, ежели не вовсе бесконечен.

А затем пришло ясное и светлое осознание того, что расставание с отцом духовным будет недолгим, а все вопросы земные уже не имеют никакого значения, потому что ответы на них если и надо будет искать, то не здесь.

Отец Филарет молчал, будто не желая мешать размышлениям своего духовного чада.

– Готов ли, Сережа? – снова спросил отец Филарет.

Тимофей совсем не чувствовал страха. Пришло абсолютное спокойствие естественного течения жизни, а еще любопытство, какое всегда вырастает перед новой дорогой.

– Так на то ж не моя воля, – робко произнес Тимофей.

– Твоя. Человек всегда уходит по своей воле, только вот не все решаются это понимать.

Сказав так, отец Филарет подошел к Тимофею и трижды поцеловал его. На белом лице губы казались красными, были они холодные, не здешние какие-то.

Перекрестил Тимофея и ушел так же неясно, как появился.

А на утро, проснувшись, отец Тимофей нашел на столе яблоко. Оно было круглое, чистое, следов птичьего клюва видно на нем вроде не было.

Откуда могло взяться яблоко у него в комнате, если от одного только вида этого фрукта отцу Тимофею становилось дурно?

Священник взял яблоко, присмотрелся близоруко… Вроде есть дырочки. Или нет?

Какая разница! Очки надевать не стал, окно раскрыл и выкинул нелюбимый фрукт в окно.

Яблоко шлепнулось о землю… Яблоко – вниз, а вверх с того самого места поднялся голубь, возмущенно трепеща крыльями.

Или почудилось?

И вот с того самого утра отец Тимофей слег, а отец Константин начал поправляться.

Приехал на своем велосипеде доктор. Улыбаясь, долго ощупывал отца Константина, обстукивал, оглядывал и наконец радостно сообщил, что современная медицина творит чудеса. Велел пить витамины и не напрягаться.

Отец Тимофей эскулапа к себе не пустил. Сказал просто:

– Лишнее это, не за чем, – и отвернулся к стене.

Ариадна видела, что отец Тимофей уходит. Выдавал тот самый последний уходящий взгляд: сквозь себя и сквозь других куда-то туда, куда человек приготовился отправиться.

Ариадна поила старика чаем, варила каши, давала снадобья, которые приносили прихожане, взволнованные болезнью настоятеля, лекарства… Коротко говоря: делала все, как положено, однако прекрасно понимала всю тщету и бессмысленность лечения.

Константин пошел к Дорожному, прорвался к нему, объяснил ситуацию, взял волшебную бумажку, спустился с ней в специальную аптеку. Привез целый кулек иностранных лекарств.

Тимофей покорно принимал все, что давали, и отворачивался к стенке. Он теперь почти все время молчал и лишь однажды сказал Ариадне:

– Место твое тут. Здесь и живи. Когда Господь простит беспутность твою – встретишь любовь.

– Какую любовь, что вы? – Ариадна всплеснула руками. – Я ведь…

Отец Тимофей перебил:

– Пререкаться нет у меня времени. Встретишь любовь – почувствуешь. Почувствуешь – не бойся. Богу надо доверять. Многие есть, которые не доверяют Богу, вот и теряют любовь свою из страха. Потом мучаются всю жизнь. Кто Господу не доверяет, тому только мучиться и остается. Встретишь любовь, уйдешь за ней. А до того – здесь живи. Константин и Симеон тебя обижать не станут.

– Какой Симеон? – удивилась Ариадна. – Тот, что донос на вас написал? Он что – здесь жить будет?

Отец Тимофей отвечать не стал. Снова повернулся в стене, давая понять, что разговор окончен.

Симеон приехал на следующий день утром.

Упал перед