Собирающая Стихии - Олег Авраменко

— А вот на сей раз, — между тем продолжала Саманта, — у вас что-то новенькое. Прежде ещё не случалось, чтобы Анхела шесть дней кряду дулась на тебя. Я уже ей говорила, а теперь говорю тебе: прекратите эти игры, не то доиграетесь. Найдите какую-нибудь приемлемую замену вашим спорам и ссорам. Спорт, например, или здоровый... — Она запнулась.

— Или здоровый секс, — с улыбкой закончил я, вставая с капитанского кресла. — Мы подумаем об этом... этак месяца через полтора. Ладно, Саманта. Я пойду к Анхеле, а ты можешь либо оставаться здесь, либо идти в свою каюту. На протяжении ближайших сорока часов картина не изменится. — Я махнул в сторону звездопада. — Самое интересное начнётся, когда мы войдём в Центральное Скопление.

— И всё же я погляжу ещё немного, — сказала Саманта. — А вдруг мы пролетим хоть сквозь одну звезду.

Я пожал плечами:

— Всё равно ты этого не заметишь. — И вышел.

*

Анхела сидела в нашей каюте возле иллюминатора и задумчиво смотрела на проносящиеся мимо звёзды. Когда я вошёл, она лишь мельком взглянула на меня и вновь уставилась в иллюминатор.

— Мы успешно завершили разгон, — сказал я.

— Поздравляю, — сухо произнесла Анхела. — Когда будем на Астурии?

— С учётом торможения и посадки, часов через пятьдесят.

— Отлично.

Я присел на край широкой двуспальной кровати, занимавшей добрую половину каюты, и сказал:

— Вот что, милая, давай поговорим начистоту.

— Мы уже говорили об этом, — ответила она, не оборачиваясь. — И не раз. То, что ты сделал, настоящее свинство. Даже свинство вдвойне. А я-то думала, что из тебя получится хороший отец! Теперь же я боюсь за нашего мальчика.

Я вздохнул:

— Анхела, я хочу извиниться перед тобой...

— Тебе не за что передо мной извиняться. Ты должен извиниться перед Дональдом — и за то, что одиннадцать лет не признавал его своим сыном, и за то, что теперь не хочешь его забирать. Боже мой! Как я могла так ошибиться в человеке!

— Погоди, дорогая. Пожалуйста, не перебивай меня. Я хочу извиниться за ложь, которую нагородил про Дональда. Я должен был с самого начала сказать тебе всю правду.

Анхела повернулась ко мне.

— О чём ты говоришь? Что за ложь? Какая правда?

— На самом деле Дональд не мой сын, а Джо. Ещё восемь месяцев назад он попросил меня усыновить его, и я согласился.

Между нами повисло молчание. Анхела смотрела на меня удивлённо, но без недоверия. Она ни на мгновение не усомнилась, что я сказал ей правду.

— Так вот оно что! — протянула она. — Но почему ты сразу не признался? Зачем поставил нас в такое дурацкое положение? Мы гурьбой обрушились на тебя с незаслуженными упрёками, а теперь я чувствую себя без вины виноватой. Ты это понимаешь?

Я угрюмо кивнул:

— Да, понимаю.

— Так какого же чёрта ты так поступил? Ты что, моральный мазохист? Тебе нравится, когда тебя считают негодяем?

— Нет. Но мне не нравится, когда меня жалеют. Я не хотел выглядеть в глазах родных штатным приёмным отцом для детей Джо.

— Вот дурак! — от всей души сказала Анхела, а затем, после некоторых раздумий, закатила мне звонкую пощёчину: — Это тебе за ложь.

Я почувствовал громадное облегчение. Всякий раз, когда Анхела давала мне пощёчину, это значило полное отпущение грехов. Порой мне даже казалось, что таким образом она выражает свою досаду по поводу того, что наша очередная ссора закончилась.

— И всё же, — продолжала Анхела. — Почему ты не забрал Дональда?

— Джо заартачился, — объяснил я. — Ещё полгода назад я собирался предъявить отцовские права, ждал лишь, пока уладится вопрос с Дженнифер. А потом появилась Софи, и Джо начал колебаться. Всё тянул и тянул волынку. В конце концов он вроде бы решился и дал добро, но стоило мне рассказать нашим про Дональда... Короче, у Джо снова заклинило мозги. Мало того, он чуть ли не обвинил меня в том, что, дескать, я краду у него детей. Ну, совсем свихнулся. Не знаю, что будет дальше.

Анхела придвинулась ко мне вплотную и положила голову на моё плечо.

— Не злись на него, Кевин. Ему очень тяжело. Это так больно — отречься от собственного ребёнка. Его приводит в отчаяние мысль, что его родной сын будет считать своим отцом совсем другого человека...

— Но он же прекрасно понимает, что выбора у него нет. Он должен смириться, если не хочет травмировать ребёнка.

— Умом Джо это понимает. Однако сердце не всегда прислушивается к доводам рассудка. И обвинения в краже детей исходят от сердца. Они, кстати, не совсем беспочвенные. Сам того не желая, ты уже отнял у него Софи. Она относится к Джо лишь со сдержанной вежливостью, зато в тебе души не чает. Она просто обожает тебя.

— Глупости! — фыркнул я.

— Это не глупости, Кевин. — Анхела встала с кровати и пересела в кресло, чтобы видеть мои глаза. — Если ты вправду так думаешь, то ты либо слеп, что не замечаешь очевидного, либо бездушен. Софи многое бы отдала, чтобы ты действительно был её отцом. Она с таким упоением играет роль твоей дочки, что это не может не растрогать. А ты, вечно в заботах, не уделяешь ей должного внимания. Не будь таким холодным, постарайся подыграть ей. Вот увидишь, как она будет счастлива.

— Но это же смешно, — робко запротестовал я. — Я старше её лишь на шестнадцать лет...

— Значит, вполне можешь быть её отцом, — одним махом отринула мой аргумент Анхела. — А вообще, мне кажется, что дело не в возрасте. Вовсе не в возрасте. Тебя сильно смущает, что Софи бисексуальна. Именно это отталкивает тебя.

Я потупился. Наш разговор принимал не очень приятный для меня оборот.

— Ну... Не буду уверять, что я в восторге от этого, но... В конце концов, у меня есть опыт общения с Ди. Мы с ней неплохо ладим и даже дружны. И я ни капельки не стыжусь её.

— Не меряй Софи и Ди под один аршин. В этом-то и заключается твоя ошибка, что ты пытаешься сравнивать их, хотя они совсем разные. Ты относишься к Ди, как к мужчине, как к брату, а с Софи этого не получается. И не может получиться — она всё-таки женщина.

— Так что же мне делать? — спросил я.

— Принимай её такой, какая она есть. Постарайся понять её.

— Легко сказать: постарайся.

— Я же не говорю, что это будет просто. Но если ты согласился удочерить её, то уже поздно идти на попятную. Изволь выполнять свои родительские обязанности. Софи ещё не полностью сформировалась как личность, она нуждается в отце и хочет, чтобы её отцом был ты, а не Джо.

Я тяжело вздохнул:

— Когда я соглашался на удочерение, то думал, что это будет чистая формальность. Я не знал, что всё обернётся так серьёзно.

— А если бы знал, отказался бы?

Я промолчал, избегая смотреть Анхеле в глаза.