Антарктида: Четвертый рейх - Богдан Сушинский

«И мне придется организовывать безопасность всего этого, сидя в подземельях Антарктиды?!» — почти с ужасом подумал Скорцени.

После снегов и морозов Подмосковья, в которых он чуть было не погиб зимой 1941-го, всякое воспоминание о севере, льдах, айсбергах и всем прочем вызывало у штурмбаннфюрера чувство жесточайшего душевного отторжения. Всякий раз, когда ему предстоит операция на каких-либо северных территориях, он неминуемо вспоминает полночь 21 июня 1941-го, когда бригадефюрер Хауссер, стоя на танке, говорил им, сгрудившимся внизу офицерам дивизии: «Воины мои! Пройдет всего несколько недель, и мы устроим парад победы в Москве, в столице исконного врага Германии — славянской России!»

А затем ему являлось видение похорон своих однополчан, происходивших в каком-то подмосковном городке. «Поскольку похоронить своих убитых, — облек он это видение в словеса своего дневника, — в насквозь промерзшей земле было невозможно, мы сложили трупы у церкви. Просто страшно было смотреть. Мороз сковал их руки и ноги, принявшие в агонии самые невероятные положения. Чтобы придать мертвецам столь часто описываемое выражение умиротворенности и покоя, якобы присущее им, пришлось выламывать суставы. Глаза мертвецов остекленело уставились в серое небо. Взорвав заряд тола, мы положили в образовавшуюся большую яму трупы погибших за последние день-два».[80]

А ведь в Антарктиде и церкви за тысячи миль не отыскать!

Тем временем фюрер, которого никакие фронтовые видения сейчас не мучили, подхватился, сжал у груди кулаки и, выстреливая снизу вверх и потрясая ими, прокричал:

— Но самое важное, что нам придется создавать там, — это новый человек, новая раса, новое мышление! Каждые семьсот лет человечество поднимается на новую ступень своего исторического и духовного развития; на новую, высшую ступень своего сознания и своего сближения с космосом! И залогом успеха этой беспрецедентной борьбы за Посвященного Сверхчеловека служит явление нам сыновей Бога и посланцев Шамбалы. Да, сыновей Бога и посланцев Шамбалы!

Скорцени вспомнил, что нечто подобное он уже слышал из уст Гитлера тогда, во время своего первого появления здесь, в Вебельсберге, тем не менее с огромным вниманием вслушивался в каждое его слово.

— Пройдет еще немного времени, — входил в раж Гитлер, — и вся творческая сила, весь воинственный дух, вся энергия Вриля,[81] которая накопилась в нынешнем поколении германцев, вся непоколебимость непобедимой германской нации трансформируются и сосредоточатся в новой, теперь уже арктической расе. Именно там, во Внутреннем Мире нашей планеты, в Рейх-Атлантиде, избранные и посвященные Третьего рейха будут овладевать знаниями и тайнами Высших Посвященных, которые из всех народов по-настоящему познали и признали в качестве своих духовных и физических преемников только нас, германцев, только нас, лучших и самых достойных даже среди сущих на земле арийских племен. Это говорю вам я, фюрер Великогерманского рейха: они признати нас! Они уже во второй раз прислали к нам Консула Внутреннего Мира, который находится в эти минуты здесь, в замке Вебельсберг и с которым я встречусь сразу же после завершения нашего совещания!

Скорцени так и не понял, что произошло дальше: почему они все как один сорвались со своих мест и принялись бурно аплодировать. Казалось бы, никакого знака фюрером или кем-то другим подано не было, но какая-то струя энергетики, какой-то разряд эмоциональной молнии заставил их наэлектризоваться и долго, бурно аплодировать, не позволяя фюреру продолжить его речь.

— Но уже сейчас, — заговорил он, так и не дождавшись конца верноподданнических экзальтации руководителей СС, — еще до беседы с Консулом Внутреннего Мира, я имею право заявить: это нам с вами предстоит взрыхлить почву духовного мира планеты, для того чтобы возродившиеся в Шамбале потомки Высших Посвященных смогли засеять ее семенами новой расы, новой космической цивилизации. Эти Высшие Посвященные[82] уже решили, что настало время выйти из недр Земли, окончательно соединиться с разумом космоса и, мужественно восприняв гибель современной человеческой цивилизации, уже сейчас, имея в запасе чуть более ста лет, постепенно зарождать новую расу на новом континенте — Антарктиде. Да-да, вы не ослышались в Антарктиде, которой вскоре суждено будет оголиться ото льда и воды которой потопно погубят большую часть ныне существующего человеческого мира — со всеми его государственными, политическими строями, идеологиями и армиями; с его многовековой враждой между странами и народами. Это мы и наши потомки станут гражданами Рейх-Атлантиды; это мы, германцы, станем повелителями планеты Земля. И для этого нам не понадобится ни уничтожать английские танки на берегах Ла-Манша, ни истреблять неисчислимые орды русских полуазиатов на берегах Волги! Потому что нам уготована иная судьба, и эта судьба ведет нас сейчас к великой жизни в глубинах того континента, который всегда считался почти безжизненным. Конечно же, нам предстоит довести начатую нами войну с большевизмом до конца. Но, каким бы он ни выдался, мы с вами должны помнить, что все жертвы, которые мы уже принесли в этой войне и которые нам еще предстоит принести, — отныне должны восприниматься нами уже как жертвы высшего порядка жертвоприношения!

Только теперь все вновь заняли свои места. Скорцени вдруг почувствовал на себе свинцовый взгляд Гиммлера, пропущенный им через круглые, основательно помутненные стекла очков, словно через дула спаренного пулемета. В какое-то мгновение обер-диверсанту показалось, что рейхсфюрер хочет что-то сказать ему, однако не решается из-за страха перед фюрером.

— В свое время, — как-то незаметно перешел Гитлер на спокойный деловой тон, — каждый из вас получит свое, особое задание. Но уже сейчас я хочу высказать несколько принципиальных требований, которые должны быть известны всем вам для общей ориентации и для того, чтобы вы могли координировать свои действия. Вы, Скорцени.

— Я, мой фюрер.

— На вас возлагается общее руководство силами безопасности Рейх-Атлантиды. Причем имеется в виду, что вы будете заниматься безопасностью самой «Базы-211», «Конвоя фюрера», а также его базы «Нордберг» и других мест базирования специальных антарктических субмарин. Строжайшая секретность. Любой человек, который, при каких бы то ни было обстоятельствах, упомянет о существовании Рейх-Атлантиды, уже должен рассматриваться как болтун и предатель.

— Безопасность и секретность этих баз мои люди обеспечат, — жестко проговорил Скорцени.

— Надеюсь, ваши курсы особого назначения «Ораниенбург» все еще действуют? Вы не распустили их, как кое-кто умудрился поступить с совершенно секретным разведывательно-диверсионным Арктическим центром?

— Они существуют и по-прежнему готовят лучших в мире диверсантов.

— Срочно создайте там особую, секретную «антарктическую группу. Как их готовить — вы знаете. Не забудьте позаботиться о том, чтобы костяк ее составили парни, прошедшие закалку фронтом, а также моряки и морские пехотинцы. Отдельно вы создадите группу из людей, прошедших летную подготовку. Не будем забывать, что в Новой Швабии нам понадобится очень много пилотов.

— Обе группы немедленно будут созданы. Лучшие из этих курсантов станут сотрудниками службы безопасности «Базы-211». При этом я создам группу журналистов, которые станут опровергать любые более или менее правдивые зарубежные публикации, касающиеся Рейх-Атлантиды, но при этом будут заниматься активной разведкой и столь же активной дезинформацией.

Услышав это, фюрер едва заметно улыбнулся. Нет, что бы там ни говорили о зверином характере Скорцени, а этот парень ему нравился. Еще бы с десяток-другой таких!..

— Если признаться честно, о создании группы разведчиков-дезинформаторов я не подумал. Но идея мне нравится. Редактор нашей газеты «Дас Шварце Кор» Гюнтер д'Алькен[83] в тайну «Базы-211» в силу понятных причин, посвящен быть не может. Но, избегая прямых указаний на Антарктиду, вы с его помощью можете подобрать несколько подающих надежды молодых журналистов и студентов. Хотите еще что-либо добавить, Скорцени? — решил фюрер продемонстрировать свой интерес к любой мудрой инициативе подчиненных.

Скорцени не ожидал такого предложения, поэтому на несколько мгновений замер. Все присутствующие — кто так же растерянно, а кто сочувственно, а то и со злорадством — следили за обер-диверсантом рейха.

— Всего лишь хочу заметить, — довольно быстро овладел своими чувствами и мыслями Скорцени, — что в числе курсантов этой группы будут и люди, которые сумеют пресекать любую утечку информации и любые попытки германских или зарубежных ученых и журналистов подобраться к тайнам Рейх-Атлантиды.[84] Это будут интеллектуалы, получившие прекрасное воспитание и обладающие аристократичными манерами; в прекрасно сшитых черных вечерних костюмах…