Добыча хищника - Елена Александровна Романова

– Нет. Более правильным.

– Поэтому твой ирахор способен повлиять на всех остальных.

– Да. Но я не возвышаюсь над другими. За жизнь Ксура я предоставлю асвахор.

– Что это значит?

– Обещание, клятва, жертва. В вашем языке нет точного определения этому.

– Что именно представляет собой эта жертва?

– Часть меня.

– Звучит дико. Тебе же не оттяпают какую-нибудь важную часть тела?

Даже в его очень правильной голове это звучит слишком двусмысленно.

– Нет.

– Гора с плеч, – покраснела я: – Теперь мой черед. Я выбираю правду – спрашивай!

– Где ты сейчас хочешь быть больше: в моей постели или в этой скучной комнате?

Если стрелы Амура имели калибр, то меня только что снесло пушечным ядром.

– Эта комната не такая уж скучная, – я неловко потерла шею.

Лучше бы я выбрала действие… почему я не предусмотрела, что правда, которая существовала между нами, насквозь пропитана желанием?

– Ты хочешь заняться со мной любовью, Эля?

Мое сердце так заныло, что здесь не осталось места лжи.

– Действие! – запищала я, прося пощады: – Лучше действие!

Напрасно. Мои попытки – лишь трепыхание попавшего в болото человека, я только сильнее проваливалась.

Позор приближался ко мне со скоростью метеора.

Тай переместился в сумраке за секунду – он молча вытянул меня из-за стола, его ладонь жаром скользнула на изгиб моей талии.

Он такой высокий, что мне пришлось приподняться на цыпочки. Его поцелуй прозвучал на моих губах бесстыдным стоном. Кто бы мог подумать, что все на что я буду способно рядом с ним: шептать, как я соскучилась и как сильно его люблю. То, что между нами, не связано ни с враждой наших видов, ни с гибелью человечества. Это что-то запредельное. Оно просто есть, как суть всего живого.

– Всего одна встреча, Тай, – наши пальцы переплетаются, будто этим мы компенсируем то, что так долго тосковали друг по другу: – Я больше не стану об этом просить.

Он внимательно смотрит мне в глаза.

– Между смертью и жизнью вы всякий раз выбираете смерть, – произнося эти слова, он касается своими губами моих дрожащих от желания губ. – Хочешь убедить меня в обратном? Я исполню твою просьбу только в одном случае – ты будешь моей до конца, Эля.

Его поцелуй нежный, глубокий и присваивающий. В нем – обещание.

Тай подхватывает меня на руки. Знаю, он сейчас способен прикончить любого, кто встанет у него на пути. Он в своем праве – я принадлежу ему. И это мой ирахор.

Глава 30

Он просто гулял по кабинету.

Выпустив мою руку из своей широкой ладони – словно отпустив на волю пташку – он впервые был среди людей абсолютно свободным: способным причинять боль и дарить смерть. Избиение младенцев на картине Рубенса выглядело не так трагично, как выглядела его немая угроза по отношению к нам, беззащитным людям.

Я на секунду представила, что по комнате прохаживается хищник – ощущение опасности захлестывало с головой. Адреналин бежал по венам, сердце стучало отбойным молотком.

Я села рядом с полковником Шиловым, который держался крайне неловко, будто с появлением Тая он, как военный, оказался в меньшинстве. Суров остался стоять у стены, опасаясь подступать ближе. И это вовсе не трусость, а скорее ярость, потому что он не желал находится со чужаком в одной комнате.

Еще несколько солдат безмолвно стояли в разных углах, неподвижные и бледные, точно манекены.

Над столом были установлены мониторы, по которым транслировалось видео из других стран.

– Как мы можем к вам обращаться? – раздался твердый мужской голос, лишь слегка искаженный микрофоном.

Прямо передо мной, за столом сидел пожилой человек, чьи звезды на погонах свидетельствовали о высоком воинском звании.

– Министр обороны, – пояснил Шилов, склонившись к моему уху, – левее – верховный главнокомандующий.

Его я узнала без подсказок. Это ж надо – сидит, смотрит, как самый обычный человек.

И я, Эля Черникова, сижу напротив с наиглупейшим видом.

Да ладно…

Я взглянула на Тайгета, который как раз в этот момент прошел мимо Сурова. Их взгляды пересеклись. Тай втянул воздух и прикрыл веки. Плохой знак – он чувствует слишком много эмоций, и они его увлекают.

– Как мы можем к вам обращаться? – повторился вопрос.

Игнорировать – пожалуй, самая раздражающая черта чужака. Он не спешил отвечать.

– Как мы можем к вам… – когда этот вопрос был готов прозвучать и в третий раз, я вскочила на ноги.

– Простите… – затараторила, и изумленные взгляды присутствующих схлестнулись на моем лице: – Вам не нужно как-то его называть… – кажется, только я имела инструкцию по эксплуатации Касара: – Просто спросите, что вас интересует больше всего.

Человек за столом поддался вперед. В отличие от нас, он плевал на дресс-код. Ему было комфортно и в камуфляже.

Под его взглядом я медленно осела обратно.

Тай, между тем, взял стул за спинку и вытянул его так, чтобы обозревать всю комнату без проблем.

– У вас десять минут, – произнес он своим невероятно хищным, угрожающим тоном. – Слушаю.

Дипломатия – вовсе не та наука, которой он поклонялся.

– Ваши возможности безграничны, – прозвучал голос президента, – вы неуязвимы. Это не оставляет нам никаких шансов, но я хочу знать, может ли человеческая раса рассчитывать на спасение?

Сев на стул, Тай закинул лодыжку на колено и вальяжно откинулся на спинку – ему был неведом страх и стыд, он не умел притворяться – и я не могла не любоваться им. Врагом всего человечества.

– Спасение от чего? – уточнил он.

– От смерти.

– Разве этого вам стоит бояться? Все вы умрете рано или поздно.

Собеседник обдумывал эти слова.

Мы все напряженно размышляли.

– Я имею в виду, – снова пробует осторожно президент, – можем ли мы договориться с вами, как с представителем иной цивилизации…

Вести беседу с Тайгетом Касаром – это ходить по минному полю.

– Я не представляю никакую цивилизацию. Я не существую вне этого мира.

Сглотнув, я до боли сжала кулаки – эта информация и для меня была новой.

– Почему вы убиваете людей? – когда-то я задавала ему точно такие же вопросы.

– А почему вы, – на губах