Однажды в июле - Максим Гарбузов

Решение заняло у Гарета немного времени.

– Кузов, – решил он. Ему было даже тяжело представить себя в тесной кабине рядом с таким монстром, как Джером Кэлвин. Он не смог бы контролировать его, потому что всё его внимание должно быть сосредоточено на вождении. И даже так он не был уверен, что им удастся добраться до тюрьмы целыми и невредимыми, погода менялась слишком быстро.

– Кузов так кузов, – в голосе Кэлвина ничего не указывало на то, что такое решение его расстроило.

Гарет обошёл фургон и открыл дверь кузова. Резкий порыв ветра тут же вырвал у него дверь и со всего размаху ударил ей о кузов. У Гарета не было даже шанса поймать её или удержать. Отойдя на шаг и закрывая лицо руками от ветра, он пропустил Кэлвина, который запрыгнул в кузов и тут же сел на одну из скамей. Гарет закрыл дверь и, обойдя машину, открыл кабину с пассажирской стороны. Затащил сопротивляющегося Дика на сиденье и тут же закрыл дверь. Затем сам сел за руль.

В кабине хотя бы можно было дышать, и ветер не кидал в лицо обжигающие камни и песок. Но Гарет чувствовал, как дрожит фургон, и камни, и земля стучали по капоту, дверям и звенели о стекло. Гарет завёл двигатель и включил фары, развернувшись на пятачке, он выехал к небольшому металлическому ограждению, которое раньше, судя по всему, заменяло ворота. В тот момент, когда он увидел и ограждение, и спуск, за его спиной раздался новый громоподобный треск.

– Ещё что-то не выдержало напора стихии, – раздался сзади весёлый голос Кэлвина. – Такими темпами здесь останутся одни руины. Как жаль, мне нравился этот городок. Он столько помнил. Настоящий музей страданий и покалеченных судеб. Не хуже камеры пыток.

– Заткнись, – не оборачиваясь, бросил Гарет. Он не выдержал. Его начал выводить из себя жизнерадостный голос Кэлвина.

Машина пошла вниз, и всё своё внимание Гарет переключил на вождение. Видимость была почти нулевая, и требовалось всё его внимание, чтобы фургон не стянуло в сторону. Ветви кустов, росших вдоль дороги, стучали по кузову и бились в стёкла, начали лететь первые капли дождя. Гарет с тоской подумал о доме. Крис и Салли, скорее всего, сейчас сидят возле окна в гостиной и смотрят на реку. Там в лесу ветер был не такой силы, и можно было гадать, отключилось ли уже электричество. Гарет полагал, что ещё нет. Но его могли отключить в любой момент, и тогда им, скорее всего, придётся отправиться в Зелёный город. Он бы так поступил. Это было самое безопасное место в округе, и оставалось надеяться, что Крис это понимает. Каменным стенам старой тюрьмы не страшен никакой ветер, а расположение на холме защитит их от дождя.

Фургон спустился с холма и выехал на лесную дорогу. Ветер здесь был значительно тише, и только усиливающийся дождь мешал видимости. С удивлением Гарет осознал, что Кэлвин что-то бормочет себе под нос. В первое мгновение он решил, что его слова обращены к нему, но прислушавшись, понял, что это было монотонное бормотание. Кэлвин повторял какую-то фразу, и голос его был тих, вкрадчив и задумчив. От этих интонаций по спине Гарета пробежал холодок.

– О чём ты говоришь, Джером? – спросил Гарет. У него не было уверенности, что он хочет знать, о чём бормочет убийца, но его не отпускало чувство, что чем бы это ни было, это очень важно.

– Ничего такого, шериф, – отозвался Кэлвин. – Я всего лишь спрашиваю у Билла, не он ли отравил своего чокнутого папашу.

Гарет повернул голову и, к своему ужасу, увидел, как в темноте фургона двумя жёлтыми точками светятся волчьи глаза.

БИЛЛ

Билл пытался вспомнить, как зовут надзирателя, сидящего рядом с водителем. Кажется, его фамилия была Гудвин, но твёрдой уверенности у него не было. Голос этого надзирателя сводил Билла с ума. Он слышал, как тот что-то шепчет за стальной перегородкой. Иногда надзиратели переговаривались между собой и смеялись, но потом шёпот возвращался. Биллу совсем не хотелось знать, что говорит надзиратель, что он там нашёптывает, но уверенность, что эти слова направлены именно ему, не отпускала.

Сквозь забранное решёткой окошко он видел, как мимо пролетают высушенные поля и чахлые, покрытые пылью деревья. В кузове было невыносимо жарко, и Билл, истекая потом, лёг на пол, чтобы хотя бы немного облегчить себе дорогу. Он несколько раз засыпал, но каждый раз его будил навязчивый шёпот. Что бы ни планировал Гудвин, он, похоже, решил довести дело до конца. В один из таких разов, когда Биллу всё же удалось снова задремать, его разбудил резкий вскрик. Билл сел, ошалело вертя головой и не понимая, что случилось. Крик всё ещё звенел в его ушах, хотя он не слышал никаких звуков, кроме шума шин и равномерного покачивания фургона. Биллу даже не пришло в голову, что крик мог ему присниться, он был таким настоящим, таким близким, что просто так отмахнуться от него было невозможно.

Билл прильнул к перегородке отделяющей водителя и второго надзирателя от его будки.

– Что случилось, парни? – спросил он. – Кто кричал?

Задвижка отошла в сторону, и в ней появилось лицо Гудвина.

– О чём он говорит? – спросил водитель. – Кто кричал? Я ничего не слышал.

– Кто-то кричал только что, – настаивал на своём Билл. – Этот крик разбудил меня.

Улыбающееся лицо Гудвина просто смотрело на него, но надзиратель ничего не говорил.

– О чём ты вообще говоришь? Никто не кричал, – водитель хохотнул. – Тебе, похоже, это приснилось или ты ударился головой, Малыш Билли.

Билл проглотил оскорбление, хотя кличка Малыш Билли выводила его из себя. Он хотел проявлять терпение, по крайней мере до того момента, когда Лоуренс освободит его. Потом он отыграется на надзирателях, особенно на том, который пытался свести его с ума своим шепотом.

– Я точно слышал, как кто-то кричал, – повторил Билл.

– Отстань, Малыш Билли, – отозвался водитель.

– Кстати, Билл, это случайно не ты отравил своего отца?

Билл вздрогнул от вопроса, будто его окатили холодной водой. Опять этот вкрадчивый тихий голос, как назойливое сверло, бурливший его мозг. Гудвин смотрел на него и улыбался. От одного вида этой улыбки Билл едва не потерял контроль.

– О чём вы, надзиратель? – спросил он холодным спокойным голосом. – Вы что-то спросили?

Улыбка на лице Гудвина стала шире, но в этот раз Биллу показалась, что она немного растерянная.

– Я спросил у вас? Поверьте, мой рот всё это