Рожденная пламенем - Эбби-Линн Норр

Мне и раньше не нравилось ходить по врачам. Но теперь желудок мой нервно сжимался при мысли, что меня, мага огня, осмотрит дипломированный специалист. Что, если доктор Джейкс заметит какие-то странности? Я сжала губы. Насколько я могла судить, кроме глаз, над которыми я теперь обрела полный контроль, остальные физические изменения произошли внутри моего организма и явно имели сверхъестественную природу. Оставалось надеяться, что во мне не обнаружатся столь серьезные изменения, что нельзя будет показаться на глаза ни одному врачу. С порезами и ссадинами бороться было несложно, прижигая их изнутри, но что, если я, к примеру, сломаю руку или ногу? Может, стоит поскорее пройти через это испытание и услышать, что скажет доктор? Чем раньше я все узнаю, тем лучше.

Маленький телевизор на кухне был включен: отец слушал биржевые сводки, пока готовил сок. Он работал на один из крупнейших банков города, занимался инвестициями.

– Включи новости, милый, – попросила мама. – Уже девять.

Отец взял пульт и переключился на местный канал.

Вниз спустился Джек, поздоровался, обращаясь сразу ко всем, сел за стол и стал играть в телефоне. Волосы его торчали во все стороны, как желтый куст.

– Доброе утро, Джек, – обратилась я к нему.

Он проворчал что-то сквозь зубы.

– Где Эр Джей? – спросила я.

– Мы в последнее время даем ему поспать подольше, – объяснила мама. – Он играет в футбол каждый день после работы. И устает сильнее, чем обычно.

– Деревянная горка в Столетнем парке загорелась сегодня ночью вместе с близлежащими деревьями, – произнес диктор. – Сейчас мы увидим репортаж из района Нотс Лендинг, где находится наш корреспондент Дэниел Макгрегор.

Мы повернулись и стали смотреть репортаж. На экране появилось изображение обгоревшей кучки черных бревен и расплавленных кусков пластика. Дым густым облаком клубился позади репортера. У Макгрегора было такое мрачное лицо, словно он рассказывал об убийстве. Такие вещи редко случались в Солтфорде.

– Пожарные службы квалифицировали происшествие как поджог, и полиция уже начала расследование, чтобы обнаружить виновных.

Мама поставила на стол блюдо с французскими тостами и обернулась к экрану, уперев кулаки в бока.

– Кому пришло в голову сотворить такое? – Негодование на ее лице выглядело так забавно, что я закусила щеку, чтобы не рассмеяться.

– Ш-ш-ш, – сказал отец, выставив вперед руку и нахмурив брови.

Я прыснула со смеху, но взгляд отца заставил меня умолкнуть. Кто-то поджег горку на детской площадке, и взрослые жители Солтфорда не знали, что с этим делать. До поездки в Венецию это происшествие, вероятно, вызвало бы во мне такую же растерянность, но теперь, побывав в запертой камере, где могла сгореть заживо из-за парня с манией величия, я считала мелкий поджог, из-за которого никто не пострадал, сущим пустяком.

Я поймала на себе взгляд Джека, и мысли мои смешались. Он сверлил меня так, словно я застрелила соседскую собаку.

– Что такое? – спросила я, сбитая с толку. Может, мне и не стоило насмехаться над сгоревшими качельками, но злобный взгляд Джека – это уж чересчур. Но брат просто покачал головой и снова вернулся к телефону.

– В нашем районе никогда не случалось ничего подобного, – сказала в микрофон какая-то местная жительница. – Кто бы ни был в этом повинен, надо их остановить прежде, чем пострадают люди.

– Это, вероятно, команда регби из средней школы Хадсон, – предположила я. В одной из средних школ города, которая соперничала со школой Солтфорд, была спортивная команда, печально известная актами вандализма. Они иногда крушили сараи и собачьи будки, в особенности после серии поражений.

Я заметила, как Джек закатил глаза, накладывая вилкой на тарелку сразу три тоста.

– Да в чем проблема? – фыркнула я.

– Ребята! – вскинул ладони вверх отец. – Сэксони всего один день дома, можем мы мирно пожить хотя бы сутки, прежде чем вы начнете откусывать друг другу головы?

– Извините, – пробормотала я.

Отец налил всем сока и поставил по стакану возле каждой тарелки. Посмотрел на маму:

– Думал, это осталось позади. Разве в книжках не пишут, что со временем с подростками становится проще?

Мама выразительно взглянула на него, словно говоря: «Не знаю, что за книжки ты там читал».

– Сэксони нездорова. Все становятся ворчливыми, когда плохо себя чувствуют.

– Я чувствую себя прекрасно, правда, – повторила я, как заведенная пластинка.

По телевизору все еще обсуждали пожар.

– Такое поведение просто неприемлемо в Солтфорде, – разорялся какой-то мужчина. – Здесь все знают друг друга, и, надеюсь, те, кто это совершил, понимают, что не останутся безнаказанными.

– Милый, может, выключишь это? – предложила мама.

Папа вырубил телевизор.

Я застыла со стаканом сока на полпути ко рту, наблюдая, как Джек засунул в рот целый тост и пережевывал так, что щеки раздулись, словно у трубача.

– Ого, тебя что – не кормили, пока я была в отъезде? Ты же знаешь, у тебя никто еду не отнимет, правда? – весело заметила я. Пыталась разрядить напряжение между нами.

Джек оттолкнул пустую тарелку и резко встал.

– Я все, – бросил он с набитым ртом и снова странно взглянул на меня. Он проглотил еду, едва пережевав ее. Должно быть, едва не подавился, бедняга. – Можно идти?

Губа у него дернулась от отвращения. В выражении лица Джека крылось нечто большее, чем простое недовольство брата сестрой. Я замигала, словно ужаленная, когда он вышел из-за стола, не дождавшись ответа. Поставила сок на стол, закрыла рот и пошла за ним.

Взбежав по ступенькам, я поймала его в коридоре второго этажа между нашими спальнями. Схватила за локоть и развернула лицом к себе, стараясь говорить спокойным голосом. Теперь, после поездки в Венецию, я куда лучше стала контролировать свою вспыльчивость, но у этого контроля тоже был свой предел.

– Что я тебе сделала, Джек? Я не понимаю.

Глаза его сверкнули, когда он взглянул на меня, и я отошла на шаг назад.

– Я знаю, это ты зажгла тот огонь вчера ночью, – прошипел он тихо, чтобы не слышали родители. – Понятия не имею, что произошло с тобой в Венеции. Но я тебя больше не узнаю.

Внутри у меня зашевелился червячок. Сердце заколотилось, но не так, как в тот раз, когда я стояла лицом к лицу с Данте. Это был мой брат, а не какой-то мерзавец, которого я больше никогда не увижу. От удивления язык у меня прилип к нёбу. Все, кто знал, что я маг огня, находились на другом континенте. Джеку ничего не могло быть известно. Я стряхнула наваждение и открыла рот, чтобы возразить, но пауза была слишком долгой.

– Видишь, ты даже не отрицаешь этого, – сказал Джек.

– Джек, я… я не знаю, о чем