Приговоренный муж - Александр Евгениевич Владыкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А еще он трус и неудачник. Потерпел позорное поражение от каких-то горцев недавно. Мало того, сам-то в то время, когда его вассалы своими жизнями рисковали, у себя во дворце рассиживался. Жрал, поди, по своей привычке в три горла, блуду со своей родственницей-женой предавался, да ворованные деньги пересчитывал.
Другое дело герцог Гастон! Вызвался добровольно присоединиться к армии. Единственный, кто покрыл себя славой на поле боя, проявив не только личную храбрость, но и полководческий талант с мудростью правителя. Организовал отпор оборотням, пробился сквозь их ряды — полководец и герой. А потом достойно сдался герцогу Юма — не побоялся поставить под угрозу свою честь рыцаря, но тем самым спас две сотни дворян от неминуемой смерти.
Очень в масть пришлось и то, что в Турвальде откровенно затирали аристократов из числа «заречников», то есть тех, чьи владения расположены на нашей стороне реки Серны. Слишком многое их экономически связывает с Юмом, а значит — не надежны. Да и пострадали они в ходе блокады даже больше нас. Нам они свой урожай продать не могли, хотя всегда так поступали, вести до империи далеко. Плюс кормить всю армию Турвальда и империи тоже выпало им. Расплатились тогда с ними расписками. Вот победим, тогда золотом из контрибуции с Юма и отдадим. Естественно, после поражения от нас Конрад Третий об этом и думать забыл.
Так что подготовили мы уже наши проверенные подметные письма, в которых всячески чернили Конрада и прославляли Гастона, да и засеяли ими обильно всю территорию Турвальда вплоть до реки.
Результат превзошел наши самые смелые расчеты. И первой в Юмиле заявилась моя старая знакомая — графиня ДеВержи, которая когда-то мечом прокладывала себе путь в мою спальню. Тут, кстати, смог ее повнимательнее рассмотреть. Если забыть про ее некоторую неразборчивость в связях и методах добиваться от мужчин взаимности, то очень даже ничего. Достаточно молода еще — лет тридцать. Весьма привлекательна внешне. Вдова. Имеет обширные владения в «заречье». Не может простить королеве Матильде тот случай, когда она с нее шубу на морозе содрала. А еще — сообразительна. Я как раз прикидывал, какой бы такой предохранитель к дяде Изабеллы прикрутить, а то уж слишком недалек — еще поверит, что и правда стал настоящим королем?
Принимали ее вместе с Гастоном. Нельзя было такое ему одному доверить. Потом не разгребешь то, что он наворотит. Так что сижу чуть в стороне, контролирую. Делаю вид, что я в данный момент только племянник герцога, оказывающий ему родственное гостеприимство.
— Ваша светлость, — обращается графиня к Гастону, но глядя при этом на меня. — Я полностью разделяю ваше возмущение творимыми королем Конрадом в нашем Турвальде беззакониями. Я сама, мои лендлорды, а я могу посадить на конь в полном вооружении до тысячи человек, в вашем полном распоряжении, — и преклоняет колено, демонстрируя и гибкость, и грудь в вырезе платья.
На следующий день пригласил графиню для приватного разговора.
— Графиня, — говорю даме, которая, похоже, надеется, что я повелся на ее прелести и сейчас начну укладывать на стоящий в моем кабинете диванчик. — Я вижу, какую искреннюю и чистую любовь вы испытываете к моему глубокоуважаемому и крайне достойному дяде Гастону. Не сомневаюсь, что и он без ума от вас, хотя, может быть, еще этого и не осознает. Но вы же знаете, какой он истинный рыцарь. Настоящий. Теперь таких уже больше нет. Поэтому ему будет очень трудно признаться вам в своих чувствах. Прошу вас, возьмите инициативу в этом вопросе на себя. Понимаю, что для такой благовоспитанной и скромной дамы, как вы, моя просьба может показаться оскорбительной, но подумайте о процветании Заречья и всего Турвальда, когда и то, и другое перейдут под власть герцога, а потом и короля Гастона! И как ему в этом случае будет не хватать верной спутницы жизни! Станьте ею!
Дама смотрит на меня и постепенно в ее глазах начинает появляться понимание.
— Короче, — заметив это, уже без всякого пафоса продолжаю я по-деловому. — Соблазните Гастона, выйдите за него замуж. Станете сначала герцогиней Заречья, а вскоре и королевой Турвальда. Условие — четкое выполнение моих указаний и никакой самодеятельности. Понятно?
— Ваша светлость, — приседая в реверансе, отвечает графиня. — Вы так тонко уловили то, что я испытываю по отношению к герцогу, вашему дяде. Я поступлю так, как вы советуете. И, конечно, мне никогда и в голову не придет ответить черной неблагодарностью тому, кто меня к этому счастью ведет. Вам, ваша светлость, я всегда буду искренне предана.
Бойкая графиня оказалась. Уже через два дня бедняга Гастон собирал для нее на клумбах в замке цветы и пытался исполнять серенады. К счастью, днем, а не ночью. Голос у него отсутствует напрочь. Как и музыкальный слух. ДеВержи благосклонно принимала его неуклюжие ухаживания, посылала улыбки и воздушные поцелуи, одновременно с завистью следя за тем, как неугомонная Мира напропалую флиртует с лендлордами ее свиты. Ничего, подумал я, вот выйдет замуж за Гастона, станет королевой и потом наверстает. С таким пентюхом, как дядюшка Изабеллы, это никаких проблем не составит. Впрочем, и ему что-то тоже перепадет.
В результате, уже через месяц Заречье в полном восторге пало к ногам Гастона. И графини ДеВержи. Для укрепления своих позиций Гастон в первый же день своего правления объявил, что отныне для всех заречинцев отменяются все пошлины при продаже своих продуктов в Юм.
— Будем создавать единое экономическое пространство, — объяснил я это свое решение Родрику накануне. — У нас все равно положительный торговый баланс сохранится. Не переживай. У нас товары высокого передела, больше добавленная стоимость. Так что ничего не потеряем. А на продуктах питания сэкономим.
Родрик покивал и пошел, как мне кажется, осмысливать сказанное мною. Он все реже и реже со
