Пародия - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
в печальных очертаниях Шопена
приобретая видимость еды!
Скорей на дачу, к долгому труду!
Там, отвергая праздность и забаву,
из хлопьев снега вылепим мы бабу
и нарисуем домик и трубу.
Ты побежишь раздетым по двору,
но я не упрекну тебя ни словом.
Я стану говорить старинным слогом, —
иди ко мне, играй со мной в игру!
Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ
Заячье отступление
из поэмы «Треугольные уши»
Фиеста феерий!
Фатальная зависть!
Долой Рафаэля!
Да здравствует заяц!
Жил огненно-рыжий охотник Мишель.
Из зайца он сделал, мошенник, мишень.
Дабы добывать ежедневный пирог,
он в зайца стрелял через задний порог.
А зайка, а зайка бежал по параболе.
Его не убили, его не поранили.
Не делали «пиф» и не делали >паф> —
он сам испугался, случайно упав.
А зайка, а зайка
уже — боже мой!
Он белый, как сайка.
Он антиживой.
Распалась семья,
в которой семь я,
а восьмой,
мерцающий, как неон,
говорит, что и он — не он.
Фазиль ИСКАНДЕР
Баллада о зайчике Роуфе,
охотничьем сыне Баграте,
чуреке и чебуреке
У злобы — свои законы,
у чести свои права.
Есть заяц, и есть охотник.
Инжир, курага, айва.
За рынком у старой хашной
сошлись они, аккурат,
заяц по имени Роуф
и охотничий сын Баграт.
Лил на ущелье месяц
свой черный венозный свет.
И сказал Баграт: — Нэнавижу! —
и вскинул свой пистолет.
И в хашной умолкли споры,
когда он привстал в седле.
Но пуля в стволе молчала.
Молчала пуля в стволе.
Она молчала как рыба,
навага, судак, филе…
Все так же в ущелье месяц
лил свой венозный свет,
когда Роуф сказал Баграту:
— Ну-ка, дай сюда пистолет! —
Когда торжествует дружба,
с дороги уходит злость.
И бросил Баграт ему пистолет,
как бросают собаке кость.
Уже текла по горам заря,
как течет виноградный сок,
когда Роуф своею рукой всадил
пулю себе в висок…
Да здравствует сила сильных!
Пусть слабый не будет слаб!
Да здравствует дух броженья,
шашлык и люля-кебаб!
Да здравствуют ритмы Киплинга,
папаха, аллюр, абрек,
фазаны и козлотуры,
мангал, чебурек, чурек!
Михаил ЛЬВОВ
Маленький Гулливер
Чтоб зайцем стать — не надо им родиться,
как стать рагу — не надо быть рагу.
Не собираюсь в зайца превратиться,
но бить по зайцу — тоже не могу!
Напрасно зайцефобы-зайцегубы
ехидно морщат маленькие губы!
Напрасно зайцеловы-зайцестрелы
в меня пускают маленькие стрелы!
И вовсе зря иные зайцефилы
в меня втыкают маленькие вилы,
свои мне предлагают постулаты,
как надевают маленькие латы,
и маленькую должность, и в придачу
мне предлагают маленькую дачу.
Мне ведом путь, который им неведом:
не зайцеедом быть, а зайцеведом!
И пусть погибну я от зайцелюбья —
но, зайцелюб,
останусь зайцу люб я!
Леонид МАРТЫНОВ
Восьмое чувство
Я с Музой
Глубокою ночью
Шел около «Националя».
Там зайца
Я видел воочью —
Уже начинять начинали.
Вернее, едва начинали
Опасное это занятье.
Едва ли имея понятье,
Кого они там начиняли.
В соседстве с дымящею печью,
Где блики бегут по обличью,
Владеющий слухом и речью.
Он не был обычною дичью.
И я его видел идущим,
На крыльях упругих летящим.
Бегущим по грядкам грядущим,
Сырую морковку едящим.
Над листьями репы и лука.
Над свеклами бурого цвета
Он несся со скоростью звука.
А также со скоростью света.
Он кланялся пущам и рощам,
И было сравнить его не с чем,
И не был он нищим и тощим,
А был он поющим и вещим.
…Тут некто
Высокого роста
Воскликнул:
— Но как это можно?
Да, все это было бы просто.
Когда б это не было сложно!
Самуил МАРШАК
Элегия на смерть Джона О’Грэя,
достопочтенного зайца, эсквайра
