Фауст - Иоганн Вольфганг Гёте

век трудясь бесшумно,

Ничего не тороплю.

Нити льются, нити вьются,

Я на путь их навожу;

У меня уж не собьются,

Все как должно укружу.

Ошибись я, — кто поверит

Мира жизнь я прекращу.

Час сочтет, а год отмерит,

И моток идет к ткачу.

Герольд

В тех, что идут, вы ошибетесь сами,

Как чтенье бы вас книг ни просветило.

Взглянув на них, которым зло так мило,

Вы б их сочли приятными гостями.

То фурии[146], вот странные затеи!

Прелестны, юны, сложены прекрасно;

Но с ними вам сближение опасно,

И из таких голубок жалят змеи!

А в наши дни к чему же им коварство,

Когда пороком и дурак кичится,

Не ангелам, — им нечего стыдиться,

Что бич они страны и государства.

Алекто

Спасенья нет; доверье мы возбудим,

Мы вкрадчивы и юны, и прекрасны.

Коль между вами есть любовник страстный,

То все ему наушничать мы будем,

Ему глаз на глаз выскажем свободно,

Что и другим порой она кивает,

Умом тупа, горбата и хромает

И как невеста — ни на что не годна.

Да и к невесте мы пристанем смело:

Ведь друг ее недавнею порою

О ней с презреньем говорил с другою.

Мирись потом, — а злое прикипело.

Мегера

Все это вздор! Хоть брак их сочетает,

А я берусь, с моей обычной властью

В причудах их найти отраву счастью.

Не ровен всяк, не ровен час бывает,

Никто не льнет к желанному тому же,

Глупцу другое более желанно,

Он, тяготясь, что счастье постоянно,

Бежит от солнца, ждет тепла от стужи.

Всем этим я руковожу коварно,

И тут зову я друга Асмодея,

Чтоб вовремя вредил он, злобу сея,

И так-то я людей гублю попарно.

Тизифона

Яд и меч, не злое слово,

На коварство берегу я.

Изменил, — подстерегу я,

Рано ль, поздно ль — месть готова.

Если самый миг сладчайший

Превратится в пену яда,

Нет уступок, прочь пощада,

Над виновным суд кратчайший.

Вы не пойте мне; помилуй!

Я спрошу у скал решенье.

Слышишь! Эхо вторит: мщенье.

Изменил, — иди в могилу!

Герольд

Угодно ли вам в сторону раздаться;

С тем, что теперь идет, вам не ровняться. —

Вы видите, гора идет пешком,

Коврами вся увешана кругом,

Змеится хобот, два клыка огромных:

Загадочно; но ключ есть для нескромных.

Там на хребте красавица видна,

И ею правит палочкой она.

Другая выше там стоит за ней;

Блеск от нее, — что больно для очей.

А сбоку две жены идут в цепях,

Веселье видно в той, а в этой страх,

В той дух свободен, эта ждет скорбя.

Пусть сами скажут про себя.

Боязнь

Сколько факелов туманных,

Ламп, свечей я узнаю;

А к среде личин обманных

Я прикована стою!

Прочь, смешные ротозеи!

Что вы скалитесь — все прочь!

На меня все лиходеи

Напирают в эту ночь.

Стал врагом, кто другом звался,

Маской он не проведет;

Тот убить меня сбирался,

Но открыть — сейчас уйдет.

Ах, как рада бы была я

Убежать куда-нибудь;

Только сверху угрожая,

Не дают мне отдохнуть!

Надежда

Вас приветствую, сестрицы;

Хоть сегодня эти лица

Вас в собранье не смущали,

Все, однако, утверждали,

Что вы маски снять готовы.

И хотя в подобном месте

Словно чувствуем мы бремя,

Но в счастливейшее время

И, расторгнув все оковы,

В одиночку или вместе,

Чтоб гулять в широком поле,

Выйдем мы по доброй воле.

Все заботы мы забудем,

Без лишений все добудем.

Всюду встречи, с каждым шагом

Станет радостней наш путь.

Нет сомненья, с высшим благом

Мы сойдемся где-нибудь.

Благоразумие

Двух врагов людского рода,

Вот, надежду при боязни

Заковав, — я от народа

Отвожу такие казни.

Здесь живым колоссом смело,

Нагрузив его, я правлю;

Хоть шагает неумело,

А идет, куда заставлю.

Наверху же над зубцами

Та богиня, что стремится

С распростертыми крылами

Приобретений добиться.

Как пристала ей гордыня,

Этот блеск ее сиянья,

То Виктория[147] — богиня,

Матерь всякого деянья.

Зоило-Фирсит[148]

У! У! Попал я в добрый час!

Я дрянью выбраню всех вас.

А главная-то цель моя —

Вон госпожа Виктория.

Она, что крылья подняла,

Себя считает за орла

И думает, что весь народ,

Весь свет к ногам ее падет!

А я, где на успех наткнусь,

Так и сейчас вооружусь;

Высоким — вниз, низ — вверх тяни,

Что криво — правь, что прямо — гни,

Вот только этим и живешь;

И в мире я хочу того ж.

Герольд

Так вот, собака, не уйдешь!

Жезла попробуй и смирись!

Теперь покорчись, повертись!

Как быстро этот карлик мог

Свернуться в мерзостный комок!

Ах! Не комок — яйцо у нас!

Раздулось, лопнуло сейчас,

Вот из него ползут вдвоем

Ехидна и с нетопырем:

Одна во прахе прочь бежит,

Другой под потолок летит.

Спешат на воле жребий слить —

Я не хотел бы третьим быть.

Говор толпы