Сиротка. В ладонях судьбы - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Это не так! В тот вечер я просто выпила в гостинице. Вы напоили меня пивом.

Вместо ответа он наклонился над ней и поцеловал в губы, но так коротко, что она даже не успела его оттолкнуть.

— Это для того, чтобы заставить вас замолчать, Эрмина. А сейчас послушайте меня. Вы должны разрешить мне ласкать вас, восхищаться вами, утешить ваше прелестное тело, такое же печальное, как ваше сердце. Позвольте мне это сделать; я обещаю быть почтительным и уверяю, что вы ничем не рискуете.

Она изумленно уставилась на него. Он уже снимал с нее сапоги.

— Но… — запротестовала Эрмина.

— Ни слова, закройте ваши прекрасные глаза, я теряю из-за них голову.

Она подчинилась, решив ни о чем не думать. Ей показалось, что она вновь услышала жесткий голос Тошана, его резкие упреки — совершенно несправедливые. В голове пронеслись картинки, когда ее муж был высокомерным, всегда торопящимся с ней расстаться.

«Он попросил Мадлен следить за мной, потому что совсем не доверяет мне. Разве я устанавливала за ним слежку всякий раз, когда он пропадал где-то неделями, не считая нужным сообщать о себе? По телефону он практически распрощался со мной и не казался очень расстроенным при мысли, что может никогда больше меня не увидеть. Когда он далеко от меня, я ничего для него не значу».

Эти мысли мелькали одна за другой, мимолетные, похожие на знакомый припев, в то время как ловкие руки Овида стягивали с ее бедер трикотажные брюки, которые она надевала для верховой езды.

— Нет, не надо, — тихо сказала она.

— Надо, вы в этом нуждаетесь.

С бесконечной нежностью учитель расстегнул ее шерстяной жилет, затем блузку.

— Умоляю вас, остановитесь, — выдохнула она, по-прежнему с закрытыми глазами, расслабившись на уютной подушке из сена.

Вскоре ее розовый атласный бюстгальтер тоже оказался расстегнутым. Странно, но Эрмине совсем не было холодно. Казалось, ее кожа горела под ласкающими пальцами Овида. Через несколько секунд, словно по мановению волшебной палочки, она оказалась полностью обнаженной.

— Это так приятно, и мне тепло, очень тепло, — призналась она, всхлипнув, поскольку вспомнила свою первую брачную ночь.

Тошан тогда также раздел ее, положив на медвежью шкуру возле большого костра, который он разжег посреди поляны, в окружении столетних лиственниц. Он тоже полностью разделся, и она не осмеливалась смотреть на него, сгорая от стыда и смущения… Но когда она наконец подняла глаза, ее молодой муж показался ей самим воплощением чувственности, с его прекрасным телом цвета бронзы. Стоял сильный мороз, было начало января. Однако Эрмина чувствовала то же самое, что в этот ноябрьский день: удовольствие быть полностью освобожденной от одежды, предоставив себя взгляду влюбленного мужчины.

Стоя на коленях, Овид наслаждался очаровательным зрелищем. Он с восторгом подумал, что она оказалась еще прекраснее, чем в его воображении. Ее округлые формы были молочно-белого цвета, с перламутровым сиянием. Высокая грудь вздрагивала в такт учащенному дыханию. Эта женщина была совершенством. «Ее прекрасные стройные ноги… А бедра! И какая тонкая талия! Идеальный живот, слегка выпуклый…» Неподвижно застыв, учитель обвел восхищенным взглядом маленькие ступни с розовыми ногтями, плавный изгиб плеч.

— Я маг, прибывший с Востока и преклоняющийся перед вами, — торжественно продекламировал он.

— О! Перестаньте, прошу вас! — воскликнула она, выпрямляясь. — Вы не маг, а колдун, белый шаман! Вы используете свои чары, чтобы сделать меня послушной. Я совсем потеряла голову, красуясь перед вами в таком виде.

Молодая женщина схватила свою блузку и белье, но Овид быстрым движением отобрал их у нее.

— Я еще не закончил. Между прочим, я мог бы сказать вам, что вы должны мне тысячу долларов. Я поддался шантажу вашей матери, не взяв с нее денег, и это вы, вы, Эрмина, явились сюда, чтобы меня провоцировать. За вами должок!

— Но, но… — ошеломленно пробормотала она. — Это что, очередная шутка?

Он рассмеялся и снова обнял ее. Обхватив ладонью ее левую грудь и нежно помяв ее, он погладил темно-розовый сосок, затем поцеловал его, покусывая и посасывая. Женщина сдержала стон, охваченная блаженством, смешанным со стыдом.

— Нет, нет, не надо!

— Только поцелуи и ласки, ничего больше, — прошептал он, целуя ее в шею, трепещущую от волнения.

Овид был похож на служителя древнего культа первых цивилизаций, которые преклонялись перед богиней-матерью, женщиной с широкими бедрами и плодородным чревом, обеспечивающим выживание вида.

Его руки касались каждой частички тела Эрмины: спины, поясницы, ягодиц, которые он осмелился разминать, словно в предвкушении изысканного блюда.

— О, нет! — повторяла она, не в силах сопротивляться.

Под его легкими прикосновениями она возвращалась к жизни. Ее кровь быстрее бежала по жилам, волны изысканного удовольствия разливались по животу, между слегка раздвинутыми ногами, где виднелся треугольник золотистых курчавых волос. Когда молодой человек коснулся губами ее лобка, она вскрикнула от нетерпения. Тогда он подарил ей более интимный поцелуй, который вплотную подвел ее к границе наслаждения. Он приподнялся, чтобы увидеть ее лицо. Эрмина прерывисто дышала, приоткрыв губы в блаженной улыбке и широко раскрыв глаза.

— Возьми меня! Я этого хочу, очень хочу.

Однако он остался глух к ее мольбе. Не раздеваясь, он все же вошел в нее, сложив вместе три пальца, чтобы удовлетворить ее, как мужским пенисом. Охваченная почти безумным упоением, она исступленно двигалась, приподнимая таз, чтобы получить большее наслаждение. Каждый ее крик эхом отдавался в возбужденном мозгу Овида, в свою очередь отдавшемуся во власть неистовой страсти.

Наконец красивое тело женщины напряглось, сотрясаемое долгими спазмами, затем обмякло, умиротворенное.

— Бог мой! — по привычке вздохнула Эрмина, но вовсе не для того, чтобы воззвать к Творцу.

— Сколько прекрасных одалисок[43] призывают Бога в такие моменты! — заметил учитель. — Мне всегда было забавно слышать «бог мой» во время оргазма.

Смутившись, она прикрыла свою наготу шерстяным жилетом и брюками.

— Если я правильно поняла, вы стали вольнодумцем, с тех пор как отреклись от веры… Отвернитесь, мне нужно одеться.

Ей хотелось бы чувствовать обжигающий стыд или даже оскорбить Овида, бросить ему в лицо резкие упреки. Но то, что случилось только что в полумраке конюшни, уже казалось ей сном наяву, после которого она чувствовала себя отдохнувшей, безмятежной, повеселевшей. Единственной фальшивой нотой прозвучало слово «оргазм», которое она считала немного варварским и встречала пару раз во французских романах, никогда не произнося его вслух.

— А вы? — тихо спросила она. — Вы ведь не получили удовольствия? То есть, возможно, я об этом ничего не знаю. Я хочу сказать, что вы мне столько дали, ничего не получив взамен.

— Я получил все, чего желал, — ответил он. — Половой акт сам по себе, обладание женщиной, удовлетворение, которое получает от этого мужчина, — сегодня мне это было не нужно. Если это может вас успокоить, я еще долго буду получать удовольствие, вспоминая о вашем прелестном забвении.

Эрмина залилась краской. Она быстро опустила голову и добавила встревоженным тоном:

— Так мы по-прежнему друзья?

— Разумеется! Я только что вел себя как преданный друг, даже если вам так не кажется. Индейцы рекомендуют сексуальные игры для достижения гармонии по обоюдному согласию взрослых партнеров — это важное уточнение. Умоляю, не позволяйте чувству вины грызть вас ни сегодня вечером, ни завтра. У меня было два возможных варианта: удовлетворить вашу чрезмерную чувствительность или напоить вас до беспамятства. Эрмина, вокруг нас и во всем мире смерть уносит жизни людей. Но никогда не забывайте, что вы живая, красивая, благородная и никто не имеет права вас в чем-либо ограничивать. Ни ваша мать, ни ваш муж.

— Не говорите о нем сейчас! — воскликнула она. — Тошан действительно особенный человек, но со своими достоинствами и недостатками, как и все мы. Я бы также сказала, что с ним бывает нелегко, с его перепадами настроения, взрывами холодной ярости или необъяснимыми приступами смеха. Он нравится женщинам. Я видела, как многие заигрывают с ним или провожают заинтересованным взглядом, который выводит меня из себя. В общем, если бы вы его знали, то лучше поняли бы меня. Можете поворачиваться, я готова.

Он повернулся к ней, засунув руки в карманы, с насмешливой улыбкой на лице.

— Не нужно было говорить о Тошане. Однако вы это сделали. Кстати, кто вам сказал, что я его не знаю?

Заинтригованная, Эрмина пожала плечами.

— Вы бы наверняка об этом упомянули…

— Ну что вы, подумайте хорошенько! Кто не знает красавца метиса Тошана Клемана Дельбо? Полагаю, что учитель, который живет в Сент-Эдвидже, таскает свои стоптанные сапоги вокруг озера Сен-Жан и порой ужинает в гостинице Перибонки, неизбежно должен был встретить вашего мужа, если он, конечно, не глухой и не слепой. К тому же у нас есть общий друг, Пьер Тибо. Однако я ни разу не заговаривал с Тошаном.