Полет мотылька - Алексей Калугин

– Я ведь добровольно согласился принять участие в эксперименте?

– Полагаю, вы просто не знали, чем все это обернется.

Если выдвигаемые Мариной положения принять за истину, то бог знает до чего еще можно додуматься. Что есть жизнь, если не бесконечный поток воспоминаний? Если же воспоминания могут быть ложными, привнесенными извне, то как отделить реальность от чужих фантазий? Ложные воспоминания одного человека накладываются на ложные воспоминания другого, третьего, пятого, десятого, и в результате уже никто не знает, что происходит на самом деле. В подобном мире нет места истине. Но зато правом на тот суррогат, который все вокруг принимают за истину, может владеть один-единственный человек – тот, в чьих руках находится механизм создания ложных воспоминаний.

Геннадий Павлович внимательно посмотрел на Марину, так, словно хотел запомнить каждую черточку ее лица.

– Выходит, вас придумал какой-то незнакомый мне технолог, и я вижу вас совсем не такой, какая вы есть на самом деле? – чтобы дать понять, что он всего лишь шутит, Калихин лукаво улыбнулся. – Или я ошибаюсь?

– Отчасти, – серьезно ответила Марина. – Технолог создает общий план. Детали дорисовывает ваше воображение.

– Каков же ваш подлинный облик? – опять-таки в шутку полюбопытствовал Геннадий Павлович.

– Это не имеет никакого значения.

Тема была закрыта и дальнейшему обсуждению не подлежала.

Геннадий Павлович почувствовал себя неловко – это ведь была всего лишь шутка, совершенно безобидная притом. Марина либо играет с ним, либо на полном серьезе воспринимает историю, которую сама же придумала. Но в таком случае… Да, в таком случае девушке требуется помощь специалиста. «Зачем мне все это? – подумал Геннадий Павлович. – В самом деле, зачем?»

Осторожно повернув голову, как будто таясь, Геннадий Павлович посмотрел на стоявшую рядом с ним девушку. Лицо Марины было обращено к нему в профиль – четкий, удивительно правильный, точно вырезанный из плотной бумаги искусными ножницами уличного художника, – совершенно незнакомый и безумно далекий. Чужой. Глядя на него, Геннадий Павлович почувствовал что-то отдаленно напоминающее испуг. Или, быть может, это всего лишь неуверенность? Но с чего бы вдруг? А что, если Марина права, и все, что он воспринимает как реальные события, происходящие здесь и сейчас, на самом деле не более чем ложные воспоминания о том, чего никогда не было?

– Марина, – Геннадий Павлович старался, чтобы голос его звучал спокойно и уверенно. – Давайте закончим эту игру. Честно признаться, – Калихин натянуто хмыкнул, – мне никак не удается уяснить ее правила. Скажите же наконец, что все это только шутка.

На лице Марины не дрогнул ни единый мускул – ни малейшего намека на то, что она готова улыбнуться.

– Вы серьезно верите в то, что сидели вместе со мной в подвальчике, вход в который находится в стенном шкафу моей комнаты?

Не зная, что сказать, Геннадий Павлович растерянно приоткрыл рот. Он был почти готов признать, что история с подвальчиком, как на нее ни посмотри, выглядит до невозможности глупо. В самом деле, каким образом под квартирой, расположенной на третьем этаже жилого дома, построенного всего несколько лет назад, мог оказаться тайник, достаточно вместительный для того, чтобы в нем могли спрятаться двое взрослых людей? Да и вспоминая тот злополучный день, Геннадий Павлович понять не мог, каким образом Марине удалось уговорить его забраться в ту темную дыру? Доводы ее были совсем неубедительны, да и вела она себя при этом как-то странно – точно начинающая актриса, которая, пытаясь как можно лучше сыграть отведенную ей роль, переигрывает настолько, что ее персонаж становится похожим на грубый шарж. Но! Воспоминания об этом странном случае, – в особенности о тех мучениях, что доставлял ему переполненный мочевой пузырь, – были настолько живыми и яркими, что Геннадий Павлович мог под присягой подтвердить, что это происходило в действительности.

– Мне бы очень хотелось сказать вам, Геннадий Павлович, что все это только глупая шутка, – сказала Марина, по-прежнему не глядя на собеседника. – Но, к несчастью, то, что я вам рассказала, – правда. Хотя возможно, что и не вся.

– Не вся? – механически повторил Геннадий Павлович.

Занятый собственными мыслями, он упустил смысл произнесенной Мариной фразы.

– Я всего лишь рядовой участник проекта, – слегка пожала плечами Марина. – И мне известно о нем далеко не все. Я даже не знаю, сколько людей в нем задействовано.

– А это имеет какое-то значение? – вопрос совершенно не интересовал Геннадия Павловича – он задал его, только чтобы поддержать разговор.

– А что, если вы не один такой? – Марина наконец-то посмотрела на Геннадия Павловича.

– Какой? – с искренним недоумением переспросил Калихин.

– Человек, живущий одновременно в двух мирах – реальном и придуманном кем-то для него.

Дабы продемонстрировать весь свой скепсис, Геннадий Павлович кисло сморщился.

– Постарайтесь запомнить меня, Геннадий Павлович, – губы Марины дрогнули, обозначив улыбку, которой так и не суждено было родиться.

– Вы куда-то уезжаете?

Калихин почти обрадовался – ему показалось, что он наконец-то ухватил суть происходящего. Ну конечно же! Марина переезжает на другую квартиру! И всю эту игру она затеяла ради того, чтобы образ таинственной девушки, причастной к некому таинственному проекту, надолго отпечатался в памяти ее соседа, к которому она, судя по всему, была неравнодушна. Чем еще, как не желанием стать ближе друг к другу, можно объяснить то, что она и его включила в свой придуманный проект? Интересно, сообщит она ему свой новый адрес или же, исчезнув, как будто навсегда, спустя какое-то время даст о себе знать?

– Я никуда не уезжаю, – с неожиданной злостью процедила сквозь зубы Марина. – Я выхожу из проекта. Уясните же это наконец!

– Ну да, конечно, – растерянно кивнул Геннадий Павлович. – И непонятно с чего вдруг спросил: – А ваша бабушка? Она остается?

– Нет никакой бабушки, – Марина вздохнула, совсем уж как-то безнадежно, и вновь уставилась на треснувший угол раковины.

– Нет так нет, – поспешил успокоить ее Геннадий Павлович.

Внезапный перепад в настроении девушки испугал Калихина, и он решил, что лучше будет до поры до времени соглашаться с ней, делая вид, что он принимает ее фантазии на веру.

– Мне пора. – Марина оттолкнулась руками от подоконника. – Не провожайте меня.

– Хорошо, – с готовностью согласился Геннадий Павлович.

Марина бросила на Калихина взгляд через плечо.

– И подумайте о том, что я вам сказала.

– Хорошо, – снова не стал спорить Геннадий Павлович.