Следствие, которое ищет убийцу - Владимир Владимирович Михайловский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он пробрался сквозь оркестр, вынул гвоздику из петлицы и бросил ей.
Она поймала гвоздику, подержала ее, глядя на него сверху вниз, как во сне, затем поцеловала и бросила ему обратно. Микали вставил его в петлицу и послал ей воздушный поцелуй в ответ. Прохожие взвыли от восторга, когда он подошел к пианино и сел.
Весь шум в зале стих. Наступила полная тишина. Превин, как обычно, предпочитал дирижировать концертом со сцены и стоял очень близко к пианино.
Он полуобернулся к Микали, его лицо стало серьезным. Дирижерская палочка опустилась, и когда оркестр заиграл, пальцы Микали слились с клавиатурой.
Келсо повернул Кортину на Принс-Консорт-роуд и остановился у обочины. Он оставил двигатель включенным и повернулся к Моргану.
— Я могу еще что-нибудь сделать, полковник?
«Забудь, что ты когда-либо видел меня, если знаешь, что для тебя лучше».
«Это будет тот самый день», — сказал ему Келсо.
Морган, который был одет в старый плащ и твидовую кепку, предоставленные сержант-майором, вышел и наклонился к окну.
«Спасибо, Джок. А теперь убирайся отсюда к чертовой матери.»
Кортина быстро отъехала, и Морган поднял воротник своего пальто, защищаясь от дождя, и направился к задней части зала. Он остановился у статуи принца-консорта и посмотрел на задний вход. У подножия лестницы стояли трое полицейских в форме. На самом деле, по крайней мере, один дежурил у каждой второй двери, которую он мог видеть, кепки блестели под дождем.
В этот момент из-за угла выехал грузовик и остановился у входа для артистов. На боковой панели было написано название одной из самых известных пивоварен Лондона. Пока Морган наблюдал, трое или четверо носильщиков вышли в кепках и пальто от дождя и начали выгружать ящики с пивом, в то время как двое полицейских, дежуривших у этой двери, наблюдали.
Морган метнулся через дорогу и встал в тени сбоку от машины, ожидая подходящего момента. Двое молодых полицейских склонили головы друг к другу, смеясь. Вышел носильщик, взял ящик и вернулся внутрь. Морган, не колеблясь, обошел задний борт, взял следующий ящик, взвалил его на плечо и направился прямо к двери.
Раздался взрыв смеха со стороны полицейских, но он уже был позади него. Он миновал контору привратника сцены слева от себя, повернул направо в коридор и продолжал идти, осознавая, что швейцар в нескольких ярдах впереди него, очевидно, направлялся к одному из баров.
Он подошел к открытой двери справа, ведущей на лестницу. Он быстро прошел, бросил ящик в тени и поднялся на следующую лестничную площадку.
Теперь он очень отчетливо слышал оркестр и пианино, где-то совсем рядом, и вышел в один из длинных изогнутых коридоров, столь типичных для Альберт-холла. Напротив была дверь с надписью «Выход». Он открыл ее, вошел внутрь и оказался во главе прохода, ведущего вниз к лестнице и Арене с левой стороны сцены. И вот, наконец, появился Джон Микали.
Микали, близкий к концу заключительной части, ждал, сгибая пальцы, пока оркестр исполнял тему, глубоко дыша, готовясь к огромным физическим усилиям, которые потребуются в последние минуты.
Он посмотрел на Андре Превена, внимательно наблюдая за ним, ожидая, и в тот же момент увидел, как за дирижером открывается выходная дверь наверху трапа и входит Аса Морган.
Потрясение было настолько сильным, что на мгновение он застыл, словно окаменев. Кэтрин Райли, которая внимательно наблюдала за ним, проследила за его взглядом, но Морган уже отступил за дверь и исчез.
Боже мой, подумал Микали. Он жив. Ублюдку действительно удалось выжить, и теперь он пришел за мной. Строчка из Бусидо промелькнула у него в голове. Нет более глубокого одиночества, чем у самурая. Возможно, никто, кроме тигра в джунглях.
Он не боялся, но был полон яростной радости, своего рода ликования. Превин резко кивнул, и Микали погрузился в драматический финал концерта, который из всего его обширного репертуара он сделал особенно своим, сыграв так, как никогда в жизни не играл.
И в конце раздался такой рев публики, какого он никогда не слышал за всю свою музыкальную карьеру. Они все аплодировали. Оркестр, Превин, Прохожие прижались к перилам, потянувшись к нему. Он посмотрел на ложу лоджии, увидел, что Кэтрин Райли стоит там, вцепившись в перила, и смотрит на него сверху вниз, затем Превин схватил его за локоть и толкнул вниз по Корридону.
Режиссер стоял за пределами Гримерной, держа в каждой руке по бокалу шампанского.
«Я никогда не слышал ничего подобного», — сказал он, когда шум усилился, Прохожие начали скандировать имя Микали.
Микали глотнул теплого шампанского и слегка улыбнулся. «Я был хорош, маэстро, или только местами?»
Превин, явно сильно тронутый, поднял тост за него. «Мой дорогой друг, иногда в жизни бывают замечательные моменты. Сегодняшний вечер определенно был одним из них. Я благодарю тебя.»
Микали улыбнулся и выпил еще шампанского, глядя мимо него в конец прохода, где он соединялся с главным коридором, и подумал о Моргане, на свободе в этом старом кроличьем норе здания, вероятно, ожидающем там, в тени.
И во время той стычки на вилле в Гидре он сказал, что хочет забрать Микали себе. Сейчас нет причин думать иначе. В конце концов, ничего не изменилось.
Рев становился все настойчивее. Превин сказал: «Давай, Джон, если мы не вернемся, они захватят сцену».
Когда они появились снова, толпа начала скандировать: «Микали! Микали!» и полетели цветы, университетские шарфы, шляпы. Теперь вся аудитория стояла и аплодировала. Благодарю его за то, что он позволил им поделиться уникальным опытом.
Он кивнул, улыбнулся, помахал обеими руками, послал воздушный поцелуй Кэтрин Райли, и все, о чем он мог думать, это о том, что был только один путь со сцены, который был прямо по корридору в коридор за тем местом, где Морган будет ждать — должен был быть.
И тут ему пришло в голову, что это не совсем так. Он повернулся и пожал руку Первой скрипке, прошел мимо него и приблизился к перилам. Внизу, двенадцатью футами ниже, был проход, ведущий в коридор Арены.
Он наклонился вперед, махая первой линии Прохожих. — Ты действительно слишком, — крикнул он. «Слишком красиво для слов. Я не думаю, что смогу вынести больше.»
Он поставил одну ногу на поручень и просто исчез из виду, вниз, в проход. Раздалось несколько криков, внезапный шум,
