Маятник судьбы - Екатерина Владимировна Глаголева

Мюрат заехал в Базель по пути в Рим, чтобы повидаться с Луи Бонапартом. На душе его было неспокойно. Конечно, он принял решение, оно окончательно и бесповоротно: в Неаполе он тотчас встанет на сторону коалиции, прогонит французские войска из Италии и открыто отречется от Наполеона, вот только… Ему страшно. В бою все зависит от тебя: победит тот, кто храбрее, сильнее, ловчее, выносливее, — а в политике… Это зыбкое, топкое болото, там свои законы. Там нужно уметь лгать, глядя прямо в глаза, жонглировать словами и понятиями, скрывать свои чувства. Там совесть — не глас Божий, а весы, на которых сопоставляют выгоды. Мюрат еще не понаторел в этом. После Битвы народов он многословно оправдывался, уверял, что его присутствие в Неаполе важнее, чем здесь, обещал оказать содействие вице-королю… Наполеон крепко обнял его без всяких слов. Вот именно: без всяких слов. Он не дал никаких поручений к Эжену, не просил ничего передать Фуше, которого еще раньше назначил римским генерал-губернатором. Он все понял. Но сам остался загадкой. Что он теперь станет делать? Вдруг и он тоже ведет сейчас какие-нибудь закулисные переговоры с австрийцами? Мюрат чувствовал, как почва уходит у него из-под ног; ему нужно было уцепиться за руку друга, увериться, что он не один.

— Голландия не сможет сохранять нейтралитет, ей придется принять чью-либо сторону, и, скорее всего, это будет не наша сторона, — тусклым голосом говорил Луи, сгорбившись в кресле. — Я никогда не мечтал о троне. Да, я люблю голландцев и скажу без ложной скромности, что сумел заслужить их любовь, но я не вернусь туда. Если Франция победит, я буду достоин всяческих упреков за то, что навлек на Голландию ее месть; если Франция проиграет, решать судьбу Голландии будут ее союзники, а они предпочтут отдать трон принцу Оранскому.

Если, если… Нельзя же сидеть сложа руки и ждать! Нужно сделать выбор в пользу одного из "если" и добиваться его! Нет, зря Мюрат приехал сюда. Луи не боец. Вялый, чахоточный, желчный… Он не верит в будущее. Будущее — не за Бонапартами, теперь Мюрат окончательно в этом уверился!

Простившись с Мюратом, Луи еще долго сидел в полумраке, лихорадочно размышляя. Вот он — благоприятный момент для возвращения! Крысы бегут с корабля, Наполеону скоро будет не на кого опереться, а выпустить из рук Голландию он не захочет ни за что. Надо написать в Париж Марии-Луизе и Камбасересу… И отправить надежного человека в Майнц с письмом к Наполеону. Кого он предпочел бы видеть королем Голландии — принца Оранского или собственного брата?

***

— Верно ли, что поляки хотят покинуть меня?

— Да, сир. Их осталось слишком мало; они просят у вас позволения разойтись по домам, а когда вы вернетесь в Польшу с победой, вы найдете там костяк вашей будущей армии. Поляки молят ваше величество издать указ, дарующий им такое позволение.

Кого он напоминает? Борзую. Да, в этом удлиненном носе, слегка скошенном подбородке и наивном, доверчивом взгляде есть что-то собачье. Молодой, нелепый щенок, ему ведь нет еще и тридцати, хотя Наполеон в его возрасте… Не стоит судить о других по себе и поддаваться магии имен. Антоний Павел Сулковский ничем не похож на Юзефа Сулковского, погибшего в Каире, хотя только фамилия и побудила Наполеона назначить его командиром Польского корпуса вместо князя Понятовского. О чем он думал? Князь Антоний совершенно не годится в командиры; у него нет никаких способностей к военному делу, он применяет тактику пехоты в кавалерии! И думает лишь об одном — поскорей бы вернуться к обожаемой жене и детям…

— Как я могу отправить солдат по домам? — Наполеон вонзил свой взгляд в черные маслины глаз Сулковского. — Их принудят воевать против меня. И я хотел бы сохранить тех офицеров, кто пожелает остаться. Разумеется, если у кого-нибудь есть срочные дела дома, я не стану препятствовать. Спросим каждого. Вы покинете меня, князь?

Доминик Радзивилл вздрогнул от неожиданности.

— Ах, сир! За кого вы меня принимаете?

Неужели Наполеон знает о письме князя Чарторыйского? Разумеется, князь Доминик ответил отказом на предложение воспользоваться амнистией: "Мое место не в Несвиже, а во главе моего полка", — но, наверное, лучше было вообще не отвечать, а то император еще подумает, что Радзивилл состоит в переписке с Чарторыйским…

— А вы, князь? — Наполеон снова обращался к Сул-ковскому.

— Сир, — залепетал тот, — я всего лишь проводник воли своих соотечественников! Они были бы мною недовольны, если бы я преследовал исключительно личные интересы… К тому же я связан обещанием не переходить за Рейн.

Наполеон сделал вид, что размышляет.

— Неужели их решение бесповоротно? А если бы я поговорил с ними, согласились бы они изменить его? Как вы думаете?

— Полагаю, что нет, сир, но извольте.

На лице князя Антония читалось облегчение: больше не нужно служить посредником, то есть подставляться под пощечины взаимных упреков. Наполеон велел позвать к нему всех польских офицеров до единого, а французским — удалиться, задержав лишь Бертье и Коленкура.

— Ваш командир сказал мне, что вы возвращаетесь в отечество, — заговорил император, когда все собрались на большом холме под открытым небом. — Да, вы выполнили все обязательства передо мной. Вы всегда отлично сражались и покидаете меня лишь у границ моей империи. Я вижу, что вас слишком мало, чтобы и дальше приносить мне пользу; мне больше нечего желать от вас, вы храбрецы, и у вас есть долг перед отчизной. Однако вы просите издать декрет, дозволяющий всем полякам идти по домам, я не могу этого сделать. Узнай о нем поляки, которые находятся сейчас в Данциге, Модлине, Замостье, — и эти крепости падут. Повторяю вам: лично я ничего от вас больше не требую и каждому из вас позволю уйти, но я не могу издать декрет о массовом возвращении.

Поляки молчали. Наполеон взял еще более откровенный тон:

— Я дорожу Варшавским герцогством, я выстрадал его. Вас тревожит молчание вашего короля — он остался в Лейпциге. Он хотел последовать за мной, но если бы я забрал его с собой, саксонцы взяли бы себе в короли герцога Веймарского. Впрочем, саксонский король стал великим герцогом Варшавским совершенно случайно; я знаю, что вам не нужно немца. Я — ваш герцог. Саксонский король — тряпка, а я хотел, чтобы у вас было собственное королевство. Вы почитайте "Универсальный вестник", там напечатали в свое время официальные соглашения между Австрией и мною: в них четко говорится о восстановлении Польши. Если бы я остановился между Витебском и