Как предавали Россию - Николай Стариков

Прагматичный до мозга костей император готов подписать ни к чему его не обязывающий документ, если этого так хочет французская сторона. Почему? Да просто потому, что с момента, когда Германия прикрыла свои финансовые рынки, с 1887 года Россия стала регулярно получать займы от парижских банкиров. В обстановке постоянного дефицита кредита внутри России французский капитал становился одним из главных источников финансирования. Хотят кредиторы такой договор — чего ж не подписать, пусть им просто будет приятно.

Однако Германия продолжает сближение с англичанами, и в этой обстановке царь начинает понемногу уступать напору французской дипломатии, страстно желающей подписать что-нибудь более весомое. Дело в том, что сам факт консультаций России и Франции вовсе не гарантировал нашего вступления в борьбу за чужие интересы. Уж больно прагматичен был император Александр III. Он мог подписать что угодно и с кем угодно, но выполнять собирался только те документы, что были выгодны его державе! В марте 1892 года, когда генеральные штабы двух держав обсуждали цифры и подробности возможного военного альянса, французы предложили России выставить против Германии армию в 800 тысяч солдат. В ответ на это император предложил заявить Франции, что «в принципе мы соглашаемся на его предложение, сохраняя за собой, однако, право не присоединяться к военным действиям вплоть до того момента, когда мы найдем это удобным». В общем, мы, конечно, ваши союзники, дорогие французы, но воевать с немцами за вас не будем. Может, как-нибудь потом, «когда мы найдем это удобным». В таком варианте этот союз был для России не опасен.

Французы начинают нервничать. Только после годичных проволочек, вызванных русской стороной, 5 (17) августа 1892 года на свет появился Проект военной конвенции.

Это был уже серьезный документ. «Если Франция подвергнется нападению со стороны Германии или Италии, поддержанной Германией, Россия употребит все войска, какими она может располагать для нападения на Германию. Если Россия подвергнется нападению Германии или Австрии, поддержанной Германией, Франция употребит все войска, какими может располагать для нападения на Германию», — гласил он. Об этом вы можете прочитать в любой книге. Все, казалось бы, ясно, царь сделал свой выбор, и у России появился союзник. Нет, не спешите. О главном в книгах не напишут, иначе вся идиллия франко-русского согласия покажется вымученной и странной.

Чтобы конвенция вступила в силу, монарх должен был ее ратифицировать. Вот об этом историки говорить очень не любят. Им ведь никак не объяснить, почему так «желавший» франко-русского союза император не подписывал его основополагающий документ. Александр III тянул с подписанием военной конвенции почти полтора года! Без видимых к тому причин, без объяснений. Просто — думал. Может, что-то чувствовал, но, скорее всего, просто свободно маневрировал на политическом поле Европы.

И наконец русский царь принял решение.

Письмо министра иностранных дел России Гирса послу Франции в Санкт-Петербурге Монтебелло:

«Изучив по высочайшему повелению проект военной конвенции, выработанный русским и французским генеральными штабами в августе 1892 года, и представив мои соображения императору, я считаю долгом сообщить Вашему превосходительству, что текст этого соглашения в том виде, как он был в принципе одобрен его величеством и подписан ген. — ад. Обручевым и дивизионным генералом Буадефром, отныне может рассматриваться как окончательно принятый в его настоящей форме. Оба генеральных штаба будут иметь, таким образом, возможность периодически сговариваться и обоюдно обмениваться полезными сведениями. С. — Петербург, 15/27 декабря 1893 г».

Заждавшиеся французы с ответом не медлили.

Письмо посла Франции в Петербурге Монтебелло министру иностранных дел России Гирсу:

«Я получил письмо, которое Ваше превосходительство соблаговолили адресовать мне 15/27 декабря 1893 г. и которым Вы извещаете меня о том, что, изучив по высочайшему повелению проект военной конвенции, выработанной русским и французским генеральными штабами, и доложив императору все свои соображения, Вы сочли долгом уведомить меня, что это соглашение, в том виде, как оно было в принципе одобрено его величеством и как его подписали в августе 1892 года уполномоченные для этой цели правительствами соответствующие представители сторон: — ген. — ад. Обручев и дивизионный генерал Буадефр, может отныне рассматриваться как окончательно принятое. Я поспешил известить об этом решении свое правительство, и я уполномочен заявить Вашему превосходительству, с просьбой довести это решение до сведения е. в. императора, что президент Республики и французское правительство также рассматривают вышеупомянутую военную конвенцию, текст которой одобрен той и другой стороной, как подлежащую выполнению. В силу этого соглашения оба генеральных штаба теперь будут иметь возможность периодически сговариваться и обоюдно обмениваться полезными сведениями. С. — Петербург, 23 декабря 1893 г/4 января 1894 г.».

Вот так у России появился новый «союзник». Этот союз окажется самым страшным — Российская империя его не переживет. Однако пока у руля государства стоял прагматичный миротворец Александр III, ничего ужасного бы не произошло. «Если бы он остался бы долее у власти, он с негодованием отверг бы роль франко-английского шарового катка, сглаживающего малейшую неровность на их пути, каковая роль была навязана России в 1914 году», — пишет в своих мемуарах его зять Великий князь Александр Михайлович.

Вот мы и подошли к роковому моменту в русской истории. Остановимся на минутку, переведем дух. Прокатимся лучше на парижском речном трамвайчике по Сене. Билет стоит всего пять евро. Красиво, интересно. Экскурсия на русском языке доходчиво расскажет обо всех прелестях французской столицы. В их числе и самый красивый парижский мост — Александра III с золочеными скульптурами на колоннах. Построен он в честь заключения союза между Россией и Францией. Посередине моста с обеих сторон над Сеной нависли нимфы, держащие русский герб. Герб — это все, что осталось от великой империи.

История гибели старой России в результате организованной англичанами Первой мировой войны, Февральской и Октябрьской революций подробно разбирается в моей книге «1917. Кто «заказал» Россию». Дальнейшие события русской междоусобицы, ставшей логичным продолжением британского плана, описаны мной в другой работе — «Ликвидация России». Потому не будет голословным заявление, что Россия погибла, вступив в союз с Францией, так как затем через него была втянута в «дружбу» и со своим злейшим врагом — Англией…

Страшно стоять на рубеже, отделяющем расцвет твоей Родины от ее безвременной гибели. Российская империя погибла в 1917 году, но все предпосылки ее гибели заложил император Александр III в конце 1893 года, подписав франко-русский союз.

Но мы не можем его в этом винить.

Не любят историки цитировать документы, любят просто пересказывать их суть. А мы уже знаем, что самое важное для понимания причин и следствий мировых катаклизмов и политических потрясений политики и дипломаты всегда пишут в приложениях, протоколах или в последнем пункте договора. Мелким шрифтом, желательно между строк.

Вот и военная конвенция с Францией состояла из семи пунктов. Шестой ее пункт гласил: «Настоящая конвенция будет иметь силу в течение того же срока, что и Тройственный союз». Прекратит Германия вести не слишком дружественную России политику — автоматически придет конец и нашей «дружбе» с французами. Так мыслил император. А пока Германия и Англия активно демонстрируют признаки взаимной симпатии, пока существует опасность натравливания британцами немецкого рейха на Россию, пусть будет франко-русский союз. Ведь все его обязательства действуют до тех пор, пока Франция или мы сами не подвергнемся нападению. Его вероятность снизится, если агрессору понадобится атаковать две державы вместо одной. Не забудем, что во время царствования Александра III не случилось ни одной европейской войны. Именно он своей политикой не давал ее развязать и собирался делать это впредь. Он собирался долго жить, заключать новые договоры, строить новые союзы. Он мог подписать любой документ, но втянуть себя в авантюру за чужие интересы никогда бы не дал.

Это и было главной ошибкой императора-миротворца. Ведь теперь главным условием осуществления планов Англии и гибели Российской империи становилась его собственная смерть!

А он умирать не собирался — 48 лет от роду, могучий и здоровый. Александр III чувствовал себя так уверенно и хорошо, что даже не спешил готовить себе смену. Наследника не торопился обучать тяжкому ремеслу управления империей[63]. «Он даже не разрешал Ники присутствовать на заседаниях Государственного Совета вплоть до 1893 года. Почему, не могу вам объяснить, — вспоминает дочь императора Ольга Александровна. — Но промах был допущен. Я знаю, Папа не любил, чтобы государственные дела как-то мешали нашим семейным отношениям, но ведь, в конце концов, Ники был его наследником. И какой страшной ценой пришлось платить за этот пробел! Конечно, мой отец, который всегда отличался богатырским здоровьем, не мог даже представить себе, что конец его наступит так рано. И все же ошибка была совершена».