Скитания - Юрий Витальевич Мамлеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Крэк глянул в лицо водителя, и его отнесло. О да, он привык почти ко всему. Он видел и не такие лица — по выражению. Единственное, от чего его пошатывало, — это от деформации.
Он не был готов к таким лицам.
Потому и напугал его тот, далёкий, к которому он шёл. Крэк интуитивно понял, что у него, у дальнего, вообще нет лица. Видимо, он шёл покрытый покрывалом. Что же было скрыто за ним?
Крэк боялся таких ликов. Взять хотя бы того водителя — в нём Крэка особенно напугал нос, похожий на ногу здорового младенца.
— Ты бы, парень, лучше шёл отсюда, — послышался ему голос из здания, где всего лишь были выбиты стекла.
Но куда ему было идти, раз он сюда попал? Надо было притвориться, что он хочет покончить самоубийством, — как он слышал, к таким не приставали.
В разбитом окне появилась голова, и горб на лбу был, казалось, больше, чем само лицо. А глаз не было видно.
Но Крэк уже подходил к далёкой дикой фигуре человека, идущего на него.
Еле сдерживая дрожь, он пытался не глядеть на него. И вдруг существо сдёрнуло покрывало.
Крэк сразу же упал — задом на твёрдый грязный тротуар, покрытый костями разложившихся животных.
В действительности он не раз видел деформированных людей, но любил забывать об этом. Ещё вчера ему попалась, например, женщина с почти утиным носом. Три дня назад он встретил — на Тридцать второй улице — толстяка, фантастического не по величине (таких было много), а по очертаниям тела, принявшего форму птицы.
Но то, что он увидел сейчас, уже нельзя было назвать никакой деформацией. Это было «иное». Глаз мутанта, марсианина тускло глядел на него. Рта вообще не было, точнее, он был сдвинут почти к уху… Остальное не выразить. Страшен был череп своей абсолютной беспощадностью по отношению к жизни. Рук было как будто три.
Крэк чувствовал, сидя на тротуаре: ещё один миг — и он сойдёт с ума, а он и так уже был сдвинут после всех больших событий своей жизни. Но сейчас назревал последний, окончательный полёт. Сознание уходило от него. И в этот момент краем глаза Крэк увидел: его идут убивать. Быстро, уверенно размахивая руками, шёл к нему тот человек с горбом на лбу. В руках его был нож. И молния самосохранения пронзила бедного Крэка. «Спастись, спастись!» — выло всё внутри. Сознание вернулось на место.
Собственный крик поднял его на ноги. И в ту же минуту он, величественный и потаённый, сделал единственный ход, который мог его спасти. Он бросился в объятия мутанта. Три руки обвили его. Как сумасшедший, Крэк рвался поцеловать губы, но губ не было, может быть, находились где-то сзади или просто приняли иную форму. Язык лизнул что-то странное: не то ухо, не то нос, не то просто отверстие. А из нутра Крэка рвался один только крик:
— Мой друг!.. Мой друг!.. Наконец-то я тебя встретил!
Потенциальный убийца с горбом на лбу оторопел. Держа в руках нож, острие которого было направлено в нежную тушу Крэка, он застыл метрах в семи от него. Горб прикрыл глаза, так что их выражение трудно было разгадать.
Но потом из его рта полилась речь на чистейшем английском языке:
— Ты знаешь Чарли?.. Ты друг самого Чарли?! Ты друг Чарли?!
Кроме этого из его рта ничего не вырывалось. Человек с горбом на лбу повернулся, спрятал нож и пошёл в обратную сторону.
Крэк остался наедине с Чарли, только спина человека, хотевшего его убить, ещё маячила некоторое время на длинной улице.
Он отпрянул, чтобы взглянуть получше на своего спасителя. Тот ещё не произнёс ни слова.
Кто это перед ним? Невозможно было понять, какой он расы, пола, происхождения или просто цвета кожи. Цвет был почти скрыт полушерстью и, видимо, неопределён. Светился только один глаз — большой и безумный. Был ли это потомок рабов, вывезенных когда-то из солнечной Африки? Или, наоборот, потомок дворян, князей, уехавших из древней Европы, чтобы спастись от бесконечных революций? Или красных индейцев, их остатков, сохранившихся после истребления? Или просто это был потомок белых искателей свободы и счастья?
«Но не исключено, что Чарли — японец, переживший Хиросиму», — подумал Крэк.
Но внутри ёкнуло: нет, это мутант, пришедший из будущего — точнее, из светлого будущего. После своей трансформации Крэк ловил себя на склонности к мистицизму.
Чарли между тем как будто не произносил ни слова. Крэк всё ещё пребывал в некотором оцепенении. И вдруг холод прошёл по его спине — он почувствовал, что Чарли уже давно разговаривает с ним.
Правда, это был полушёпот, и так как челюсть была сдвинута, то еле слышные звуки выходили откуда-то сбоку. Крэк, как корова, обежал Чарли, сделав полукруг, и зашёл к нему со звучащего боку. Тогда ему явственно послышалась речь, но было непонятно, на каком языке говорит Чарли.
И вдруг Крэк ощутил всем телом: он спасён! Да, да, это было спасение не только от горболобого чудовища, но спасение вообще. Теперь с Чарли ему уже ничего не страшно! Он может спокойно пройтись по всему Южному Бронксу — а это огромный город, — по всяким его проспектам, и никто не тронет его. Конечно, пройтись вместе с Чарли. Возможно, что в Южном Бронксе есть существа и почище Чарли, а может быть, таких и нет, — но всё равно с Чарли ему открыты все двери. Он понял это по реакции горболобого. И может быть, в конечном итоге с Чарли ему открыты двери во все вселенные, ибо после того, как он увидел Чарли, никакого страха ни перед кем уже не может существовать.
Однако Чарли опять повернулся к нему лицом… шёпот стал раздаваться в стороне… и мутант медленно пошёл к Крэку, растопырив три морщинистые ладони. И тогда Крэк захохотал. Это был уже не прежний приступ хохота, когда он видел свою будущую смерть, комфортабельный гроб и богатые похороны с собаками. В этом новом хохоте было другое: чистое ликование, напоминающее последнюю грёзу о лучшем из миров — о нашем мире. Правда, на какое-то мгновение в его сознании проснулось обыкновенное, человеческое, и тогда Крэк закричал, схватившись за голову:
— Помогите!.. Помогите!.. Помогите!
Но крик его, последовавший после хохота, тут же оборвался, а обыкновенное, человеческое угасло, ибо оно было бессмысленным: помощи не существовало.
