Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 7 - Алан Дин Фостер

— Мы ждём вас, чтобы закрыть двери, — настаивал управляющий. — Боюсь, я очень спешу.

— Ещё немного! — закричал Ингельс, переводя взгляд с окуляра на яркий свет.

Когда мужчина ушёл, Ингельс выключил фонарик. Теперь он не видел ничего, кроме крошечной щели в крыше. Он позволил глазам привыкнуть к темноте комнаты. Наконец, он разглядел неподвижный телескоп. Он нащупал его и присел на корточки.

Как только он дотронулся до окуляра, ночь ворвалась в телескоп и схватила его. Он плыл сквозь пустоту, но был неподвижен; всё двигалось вместе с ним. В наступившей тишине он услышал телефонный звонок и голос, сказавший: «Дайте мне главного редактора „Вестника“, пожалуйста». Он слышал, как бледные личинки мрачно скрипят по полу, всё время возвращаясь назад. Он вспомнил, как они двигались, мягкие, безразмерные. Перед ним, подвешенный в темноте, лицом к Ингельсу, находился Гхрот.

Он был красным, как ржавчина, безликим, за исключением выпуклых выступов, похожих на холмы. За исключением того, что, конечно, это не были холмы; если Ингельс мог видеть их на таком расстоянии; они должны были быть огромными. Ржавый шар, покрытый комками. Это было всё, но это не могло объяснить, почему Ингельс чувствовал, будто магнетическая сила наполняет его через глаза. Гхрот, казалось, висел тяжело, передавая громоподобное чувство неизбежности, силы. «Но это всего лишь его необычность, — подумал Ингельс, борясь против засасывания себя в безграничное пространство, — просто ощущение его вторжения. В конце концов, это всего лишь планета». Боль полыхала вдоль его бёдер. Просто красный бородавчатый шар.

Затем шар начал движение.

Ингельс пытался вспомнить, как управлять своим телом, чтобы оторвать лицо от окуляра; он навалился всем телом на телескоп, чтобы смести то, что мог видеть. Это было размытие, вот и всё, хотя стоял холодный безветренный день, движения воздуха должны вызывать размытие изображения; поверхность планеты не может двигаться, это всего лишь планета; поверхность планеты не трескается, она не откатывается назад, она не откатывается назад на тысячи миль, чтобы вы могли увидеть то, что внизу, бледное и блестящее. Когда Ингельс попытался закричать, воздух ворвался в его лёгкие, как будто пространство взорвало вакуум внутри него.

Он споткнулся о кирпичи, мучительно упал с лестницы, плечом отшвырнул управляющего в сторону и оказался у здания «Вестника» раньше, чем понял, что собирается туда идти. Он не мог вымолвить ни слова, только издавал гиканье, втягивая в себя воздух; он бросил портфель и вчерашнюю газету на стол и сидел, обхватив себя руками и дрожа. Весь этаж, казалось, был в смятении ещё до его прихода, но они толпились вокруг Ингельса, нетерпеливо спрашивая, что случилось.

А он смотрел на заголовок в своей вчерашней газете: ПОВЕРХНОСТНАЯ АКТИВНОСТЬ НА СТРАННИКЕ «БОЛЕЕ ОЧЕВИДНА, ЧЕМ РЕАЛЬНА», ГОВОРЯТ УЧЁНЫЕ. Фотографии планеты с космического зонда: на одной изображена область, похожая на большое, круглое, бледное, сверкающее море, на другой — только горы и скалистые равнины.

— Неужели ты не понимаешь? — крикнул Ингельс Берту среди толпы. — Он закрыл свой глаз, когда увидел, что мы приближаемся!

Хилари сразу же приехала, когда ей позвонили, и отвела Ингельса домой. Но он не спал, смеялся над доктором и транквилизаторами, хотя таблетки проглатывал довольно равнодушно.

Хилари выключила телевизор, старалась как можно реже выходить на улицу, не покупала газет, выбрасывала нераспечатанные экземпляры своих статей, разговаривала с Ингельсом, пока работала, ласково гладила его, спала с ним. Ни один из них не почувствовал, как Земля начала смещаться.

Перевод: А. Черепанов

Июль, 2019

Рэмси Кэмпбелл

КОМНАТА В ЗАМКЕ

Рэмси Кэмпбелл, «The room in the castle». Рассказ из цикла «Мифы Ктулху. Свободные продолжения».

Источник текста:

Сборник «The Inhabitant of the Lake and Less Welcome Tenants» (1964)

Может быть, в каждом из нас таится некий скрытый остаток древнего мира, и он притягивает нас к существам из другой эпохи, дожившим до наших дней? Конечно, и во мне должен присутствовать такой остаток, ибо я не вижу ни одной разумной причины, по которой я в тот день отправился на старые, окружённые легендами развалины на холме, ни одной здравой причины, по которой я нашел там тайную подземную комнату, и ещё меньше имелось у меня поводов открывать обнаруженную мной дверь ужаса.

Именно во время посещения Британского Музея я впервые услышал о легенде, объясняющей почему люди избегали холма за пределами Брайчестера. Я прибыл в Музей в поисках некоторых книг, хранившихся там — не о демонических знаниях, но посвящённых местной истории Долины Северн, как её представлял себе в ретроспективе священник 18-го века. Один мой друг, живший в районе Камсайда близ Беркли, попросил меня найти некоторые исторические факты для его будущей статьи в «Камсайдском Обозревателе»; я мог бы передать ему выписки из книг, когда окажусь у него в гостях в эти выходные. Сам он болеет и в ближайшее время не сможет приехать в Лондон. Я добрался до библиотеки Музея, не думая ни о чём, кроме того, что быстро пролистаю нужные работы, выпишу соответствующие цитаты и прямо оттуда отправлюсь на своей машине в Камсайд.

Войдя в комнату с высоким потолком, где бережно хранились исторические труды, я узнал от библиотекаря, что книги, которые я хотел изучить, в данный момент находятся на руках, но их скоро вернут, если я пожелаю немного подождать. Мне не хотелось читать какие-либо другие исторические сочинения, чтобы скоротать время, поэтому я попросил у библиотекаря позволения взглянуть на их редкую копию «Некрономикона». Я читал его больше часа, на большее меня не хватило. Подобные намёки на то, что нечто может скрываться за спокойным фасадом нормальности, нелегко выбросить из головы; и должен признаться, что, читая о чуждых существах, которые, по словам автора, скрываются в тёмных и безлюдных местах нашего мира, я обнаружил, что принимаю прочитанное за реальность. По мере того, как я всё глубже погружался в мрачный миф, окружающий эти ужасы извне — раздувшийся Ктулху, неописуемая Шуб-Ниггурат, Дагон, огромная бесхвостая амфибия — меня могло затянуть в водоворот абсолютной веры, если бы моё погружение не прервал библиотекарь, притащивший стопку пожелтевших книг.

Я сдал ему копию «Некрономикона», и ужас, пробудившийся в моей душе, был так велик, что я стал внимательно следить за действиями библиотекаря, пока не убедился в том, что зловещая книга надёжно заперта в сейфе. Затем я обратился к историческим сочинениям, которые запрашивал, и начал выписывать абзацы, интересовавшие моего друга. Как и следовало ожидать,