История Руси и русского Слова - Вадим Кожинов

Перемещение центра Каганата на Волгу нередко объясняют стремлением уйти подальше от «арабской опасности». Но для этого объяснения нет сколько-нибудь серьезных оснований, ибо последний поход арабов на земли севернее Кавказского хребта состоялся в 737 году. Правда, ряд историков и датирует перенос столицы Каганата на Волгу именно этим временем. Но в новейшем труде о хазарах неоспоримо показано, что сведения о волжской столице хазар относятся ко времени не ранее IX века, причем ее называют сначала Хамлых – словом, которое, по-видимому, является "искаженной (немного) формой древнееврейского «ха-малех» («царь»)237. А. П. Новосельцев основательно опровергает мнение некоторых хазароведов, считающих, что арабы под руководством Мервана будто бы дошли в 737 году до столицы Хазарского каганата на Волге (в действительности этой столицы тогда еще просто не было), которая имела название ал-Бейда (или ал-Байда). На самом же деле ал-Бейда – это, по всей вероятности, арабский перевод названия ранней столицы Хазарского каганата – Самандара, располагавшегося в районе современной Махачкалы (см. А. П. Новосельцев, с. 122-130). На Волгу же столица Каганата была окончательно перенесена не раньше второй половины IX века (об этом свидетельствует тот факт, что посланец Константинополя к хазарскому кагану святой Кирилл в 861 году прибыл в Самандар, а не в Итиль – о чем ниже) и первоначально называлась Хамлых (Хамлидж): само это древнееврейское название свидетельствует, что Хазарский каганат уже стал тогда иудаистским. М. Г. Магомедов, опираясь на исследования М. И. Артамонова и С. А. Плетневой, доказывает, что волжская столица «как город складывается в середине IX века»238. И в самом деле: об ал-Хорезми, великом ученом первой половины IX века, тогдашнем лучшем знатоке географии, известно, что «названия Атиль или Итиль, распространенного у позднейших арабских географов… ал-Хорезми не знает»239.

Позднее, с Х века, появляется название Итиль (или Атиль) – от Волги, на берегу которой был расположен город и которая называлась народами среднего и нижнего Поволжья словом Итиль (финно-угорское «река»). Город этот в течение IX века превратился в громадный по тем временам центр – военный и, что не менее важно, торговый, поскольку через него проходил тогда путь «из варяг в арабы» (по Волге и Каспию) и «Великий шелковый путь» из Китая через Среднюю Азию в Византию и, далее, в Испанию (караванный, а от кавказских портов – морской)240. Власти Итиля брали себе десятую часть стоимости провозимых товаров, что приносило, понятно, огромный доход, на который содержалась, в частности, внушительная наемная гвардия Хазарского каганата.

Исключительным, способным поразить воображение деянием Каганата было заселение степи и лесостепи, расположенных южнее Руси, человеческой массой из различных кочевых народов – алан, болгар, гузов и т. д. Поразительна здесь быстрота, с которой чисто кочевое население превращалось в оседлое. В трактате С. А. Плетневой «От кочевий к городам» (существенно уже само это заглавие) хорошо показан этот «сверхъестественно» стремительный переход. Исследовательница говорит о трех основных стадиях истории кочевых народов: «1. Все население кочует круглый год, не имея постоянных жилищ и не задерживаясь подолгу на одном месте (таборное кочевание). 2. Все население кочует с весны до осени, а зимой возвращается на постоянные зимовища. 3. Одна часть населения кочует, другая – живет оседло и занимается замледелием» (с. 180).

Еще в начале VIII века, показывает С. А. Плетнева, основное население Хазарского каганата находилось на стадии «таборного кочевания», а в IX веке оно предстает как перешедшее даже через третью стадию, – оседлое, занятое земледелием и ремеслами и обитающее в стабильных и нередко очень больших поселениях, состоящих из скопища полуземлянок и наземных жилищ из глины, дерева и камыша. Рядом с поселениями располагаются обширные могильники, которые дополнительно подтверждают оседлость, постоянность пребывания населения в данном месте.

В некоторых из таких поселений (о чем уже говорилось) были воздвигнуты мощные крепости; исследования показали, что их создание относится, в основном, ко второй трети IX века – то есть именно ко времени, когда разгоралась борьба Хазарского каганата с Русью. Население (это также отмечалось выше) было не только оседлым, но и всецело «военизированным», – притом не только мужское, но и женское.

Весьма интересное и характерное явление, открытое при изучении «инвентаря» погребений в этих военно-хозяйственных поселениях, – система воинских отличий или наград. Речь идет о находимых в могилах воинских поясах с разным количеством и набором «бляшек». «Различия в количестве бляшек и их подборе, – доказывает С.А. Плетнева, – означали разное общественное (в основном военное) положение погребенного… подавляющее большинство поясов принадлежало возмужалым и зрелым воинам… У юных воинов наборы значительно скромнее», хотя одно из захоронений юноши – «с роскошным полным набором», ибо он, «видимо, превзошел доблестью всех»; «как и мужчины, наиболее богатые (полные) пояса носили пожилые женщины, видимо, испытанные в походах бойцы»241.

Эта система наград или отличий ясно говорит о высокой степени организации военных поселений Хазарского каганата. И столь же ясно, что для создания из кочевых племен на территории от Дона до Днепра такого, в сущности, гигантского военно-хозяйственного лагеря, состоящего из сотен селений (только в регионе Подонья он занимал, по подсчету С.А. Плетневой, 100 000 квадратных километров), необходима была исключительно властная и конструктивная организаторская деятельность правительства Каганата.

Известнейший исследователь кочевых народов Руси Г.А. Федоров-Давыдов констатировал как бы даже не без удивления: "В то время как в салтовских (то есть хазарских. – В. К.) поселениях представлены гончарное, железоделательное и другие ремесла, у печенегов, торков и половцев следов ремесла почти нет"242. То есть другие близкие к Руси кочевые народы, чья история разворачивается позже, чем «салтовская», ни в коей мере не достигли того технического «прогресса», который характерен для кочевников, оказавшихся под властью Хазарского каганата.

Громадный военный лагерь, расположенный у юго-восточной границы Руси, был «самообеспечивающим» себя продовольствием, предметами быта и, что особенно важно, оружием. В новейшем обобщающем труде об этом лагере, труде, подводящем итоги многолетних изысканий автора, В. К. Михеева, и его археологического отряда, показано, в частности, высокое развитие металлургии и металлообработки, которыми занимались в IX-X веках в десятках селений Подонья на основе донских рудных месторождений:

"Качество металла… было высоким. Микроисследования зубил и режущих концов ножниц для резки металла показали, что они подвергались термообработке на мартенсит (то есть изменение микроструктуры металла. – В. К.). …О высоком уровне металлообработки свидетельствует производство оружия; сабель, боевых топоров, наконечников копий и дротиков, наконечников стрел, боевых ножей и кинжалов, кистеней… Металлографический анализ образцов сабель и их обломков из Верхнего Салтова, Правобережного Цимлянского городища и Маяков (это три из важнейших военных поселений. – В. К.) показал, что они были цельностальными с высоким содержанием углерода"243. Отмечу, что некоторые виды оружия, например, сабли и кистени244, как доказывают исследователи, были заимствованы Русью у своего хазарского противника.

А вот результаты исследования хазарских крепостей в Полонье: «Добыча камня, его доставка к месту строительства и обработка являлись трудоемкими процессами… Особенно трудоемкой была добыча известняка, который широко использовался для возведения белокаменных крепостей. По нашим подсчетам, для возведения стен Верхнесалтовского городища понадобилось приблизительно 7 тыс. кв. м, Маяцкого – 10 тыс. кв. м, Правобережного – 12 тыс. кв. м и Мохначевского – 14 тыс. кв. м камня. Каменные блоки различных размеров обрабатывались с помощью долот и зубил» (там же, с. 76-77).

Можно было бы привести множество других подобных фактов, но, полагаю, и так ясно: Хазарский каганат был в IX-Х веках государством, обладающим громадными «цивилизаторскими» возможностями. Естественно встает вопрос о причинах «цивилизованности» Хазарского каганата в его иудаистскую эпоху.

Следует отметить, что существует безосновательное мнение, согласно которому еще до возвышения иудаизма в Хазарском каганате имелись, скажем, крупные «цивилизованные» города. Между тем один из виднейших современных «хазароведов» А. В. Гадло, исходя из достоверных источников, писал о крупнейшем хазарском «городе» (на Северном Кавказе) доиудаистского периода: «Баланджар вовсе не был городом в обычном понимании этого термина. Это был большой лагерь, для защиты которого был применен традиционный в военной практике кочевников способ. Его территория была ограждена связанными повозками (3 тыс. штук), за которыми укрылись защитники»245.