Брюхо Петербурга. Общественно-физиологические очерки - Анатолий Александрович Бахтиаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скопив капиталец (всем, например, известна подачка «на чай»), татарин возвращается на родину, в какой-нибудь Касимов, и живет там припеваючи рентьером, сохраняя о Петербурге самое приятное воспоминание.
Пригородные чухны
В отношении своего населения наша северная столица имеет своеобразную физиономию: куда вы здесь ни взглянете, всюду встретите угрюмого «пасынка природы» – чухонца.
Петербург – не то, что Москва: если в Москве, этом сердце России, вы никогда не увидите чухонца, то, напротив, в Петербурге чухны – явление обыкновенное. По справедливости можно сказать, что обыватели столицы в повседневной жизни едва ли не больше имеют дело с чухнами, нежели с русскими крестьянами, так что коренной петербуржец, даже и не имеет ясного представления о русском крестьянстве, ибо представление об этом последнем он получает, так сказать, издали. Хотя летом из глубины России и приходят в Петербург разные тверские, ярославские, костромские и т. д. крестьяне, но с наступлением зимы, подобно перелетным птицам, они снова возвращаются на родину. Совсем не то чухны, которые ежедневно переполняют собою все столичные рынки, где только производится возовая торговля. На окраинах столицы на вывесках мелочных лавок нередко имеются даже надписи на финском языке.
Обыкновенно чухны доставляют в Петербург молочные продукты, разную рыбу и ивовую кору. Кроме того, среди чухон распространен так называемый «питомнический промысел». Количество питомцев в некоторых чухонских деревнях настолько значительно, что население этих последних носит смешанный характер.
В историческом контексте «чухонцы» – это одно из прозвищ, которым называли финнов, живущих на территории современной России. Однако этот термин обычно рассматривается как устаревший и имеющий оттенок презрения. Финские поселения располагались на берегах Невы еще до его появления, и в 1703 году, когда был основан Петербург, они стали жителями этого города, так как он вобрал в себя множество их деревень. Финское население начало быстро расти после присоединения Финляндии к Российской Империи. Земля близ Финляндского вокзала принадлежала Финляндии. В его окрестностях находилось множество магазинов, а также таможня и квартиры железнодорожников. Десятая часть жителей этого района были финны. Финских ювелиров в Санкт-Петербурге было больше, чем в Финляндии. Финские служанки, отличавшиеся своей честностью и аккуратностью, пользовались большой популярностью в качестве прислуги. А также они считались хорошими заводскими рабочими. Среди трубочистов Санкт-Петербурга финном был каждый третий. В 1880-е годы Санкт-Петербург являлся вторым после Хельсинки городом, по количеству финского населения, в нем проживало в то время более 24 000 финнов. После революции часть финского населения Петрограда покинуло Советскую Россию. Те, кто остался, подверглись репрессиям в 1930-х годах. Сегодня в Санкт – Петербурге проживает всего несколько тысяч финнов.
Следует заметить, что главнейшая особенность чухонских деревень – это чрезвычайная разбросанность поселков: нередко одна деревня состоит из 5–6 поселков, раскиданных на пространстве 10–15 верст, и так как в каждом поселке насчитывается не более десятка дворов, невольно является мысль, что чухны склонны жить разобщенно, вразброд. На самом деле в этом факте лежат иные, более глубокие причины. Издавна занимая болотистую страну, чухны по необходимости принуждены были пользоваться всяким мало-мальски значительным пригорком для его заселения: оттого и произошло, что чухонские деревни разнятся от русских, которые, наоборот, отличаются скученностью населения.
Другая особенность чухонских деревень – это обилие гранита. Нередко ограды кладбищ, стены разных построек выложены булыжником, что свидетельствует, что этот материал обретается в изобилии.
Случается, что стены коровьего хлева возведены из гранита, а сверху прикрыты какой-нибудь убогой соломенной крышей.
– Сто лет простоит хлев-то!
– Живет! – проговорил чухонец, покуривая трубку. – Нашим камнем весь Петербург завален, а все мало! Право, бездонная пропасть!
– Ну а болота приносят вам какую-нибудь пользу?
– Ивовую кору дерем! В Петербург по семи гривен за пуд продаем!
Дранье ивовой коры весьма распространено; им занимаются старики, дети и женщины. Стоя по колена в воде, там и сям на болотах, чухны дерут ивовую кору, причем они или совсем отламывают прочь ивовые прутья, или же оставляют их на корню; в последнем случае ободранные кусты белого цвета торчат среди болот наподобие скелетов. Обыкновенно один человек в состоянии надрать около пуда в сутки. Кору сушат на солнце, обивают цепами и отвозят на кожевенные заводы. Например, в 1882 году в одном только Шлиссельбургском уезде драньем ивовой коры занято было до 3000 человек, которыми надрано 35 000 пудов ивовой коры.
Ежедневно ни свет ни заря из окрестных деревень тянутся многочисленные обозы чухон, которые везут в город разные молочные продукты. На чухонской двухколесной таратайке, запряженной низкорослой лошаденкой, проезжая мимо дач в окрестностях Петербурга, чухны то и дело выкрикивают о своем товаре.
– Масло чухонское, масло!
– Рыба свежая! Форели, сиги!
– Раки, раки! Раки хорошие!
– Грибы, грибы! Белые, красные!
На каждом возу нагружены жестяные баклаги с молоком; в деревянных кадушках – свежее чухонское масло. Во время летней жары во избежание порчи молоко на возах обкладывают льдом, а сверху прикрывают сеном или рогожею и затем увязывают веревками. Чухны останавливаются на всех столичных рынках и даже по дворам, но особенно много съезжается чухон на Охтенском рынке[29]; сюда же приходят и охтенки для закупки молока. Цены на молоко здесь подвержены значительному колебанию. Например, осенью 1883 г. мерка сливок (2 бутылки) продавалась по 50 коп., мерка молока – 7 и 8 копеек; в 1884 г. мерка сливок весною – 23 копейки, летом – 30 копеек; мерка снятого молока весною – 2 копейки, летом – 3 копейки. В 1887 г. в мае месяце на Охте сливки продавались по 30–35 копеек за мерку, цельное молоко – 15 копеек и снятое 4–5 копеек. Скупив у чухон молоко, охтенки в тот же день несут его в город на продажу. В летнее время, ежедневно по утрам, яличники исключительно бывают заняты перевозкою охтенок с молочными продуктами через Неву. Обыкновенно охтенки разносят молоко по местам, т. е. у каждой торговки имеется 5–10 знакомых квартир, куда она изо дня в день доставляет молоко.
Помните у Пушкина:
Встает купец, идет разносчик,
На биржу тянется извозчик,
С кувшином охтенка спешит,
Под ней снег утренний хрустит.
Некоторые из охтенок держат и своих коров. Кстати заметим, что в Петербурге и его окрестностях всего насчитывается до 6000 коров; 1500 обывателей имеют по одной корове – для личных потребностей, прочие владельцы содержат по нескольку коров – для
