Демоны рая - Михаил Кликин

Зато здесь полно других вещей, о которых в большом мире и не знают.

Коса, кочерга, топор, огниво — там это всего лишь забытые слова из древних словарей. Здесь — конкретные вещи, без которых не обойтись, с которыми нужно учиться обращаться.

Яр постоянно размышлял о непохожести прежней своей жизни и нынешнего существования. Удивлялся ежедневным открытиям и человеческой находчивости. Признавал, что один вне города он бы не выжил. И никто бы не выжил, даже Гнат, даже Ларс или Айван.

Он часто разговаривал об этом с одноногим соседом. Ларс, соглашаясь с его умозаключениями, рассказывал, какие сложности пришлось преодолевать поселившейся в лесу команде Айвана. Нет, вовсе не дикие звери и не болезни мешали им освоиться на новом месте. Основная проблема крылась в обустройстве быта. Добыть воды, приготовить еду, защититься от непогоды — в городе все это решалось нажатием нужных кнопок или голосовым приказом. Это казалось таким элементарным, это было таким привычным, что человек просто терялся, не зная с чего начать, когда нужной кнопки не оказывалось, а голосовые команды лишь распугивали лесных пичуг.

Вечером к их беседе обычно присоединялся Херберт. Днями сибер трудился, и Ларс не однажды шутил, что, мол, хоть кто-то из их тройки оказался действительно полезен общине. Заходили к ним и люди: Айван навещал, Эриг приходил с обязательным осмотром и прилагающимся к нему лекарством, забегал картавый Саня. Но чаще прочих появлялся Вик — парнишка, который наткнулся на них в лесу и фактически, спас от верной смерти. Он жадно слушал их воспоминания об удивительной городской жизни, круглыми глазами смотрел на движущиеся картинки, показываемые Хербертом, и высказывал осторожное желание когда-нибудь побывать в городе. Вик не сомневался, что некоторые жители деревни иногда уходят в запретные земли и вроде бы даже посещают большой мир.

— А как же хурбы? — спросил Яр.

Вик не знал. А Ларс, кажется, не захотел отвечать. Яр долго приставал к нему, вопрошая, правда ли, что поселившиеся здесь люди иногда возвращаются в город. Но однозначного ответа он так и не добился.

Кое-что прояснил позднее Айван. Прежде чем ответить на неудобный вопрос, старик поинтересовался, откуда у Яра такая информация. Тот помялся, догадываясь, что выдавать Вика будет не совсем правильно. И все же признался. К немалому его облегчению, Айван лишь добродушно посмеялся. Он рассказал, что действительно, некоторые его люди ходят в запретную пустыню к границам города — туда, где с помощью специальных антенн можно поймать сигналы сетей. А еще, добавил Айван, бывают люди, которые уходят в город, потому что не могут больше здесь жить.

— Обычно, мы такие не удерживаем, — сказал старик. — Даже можем помочь: снаряжаем в путь, даем воды и провизии.

— И что с ними случается? — спросил Яр.

— Их встречают хурбы, — помолчав, ответил Айван.

— Разве они не понимают, что идут на смерть?

— Сложно сказать… Когда человеком завладевает мысль о том, чтобы вернуться, он словно сходит с ума. Кто-то уверяет себя и всех окружающих, что никаких хурбов нет и никогда не было, что они всего лишь безобидные фантомы. Кто-то надеется отыскать в городе безопасное место, кто-то считает, что за прошедшее время его умение видеть хурбов прошло, а значит, они его не тронут.

— Это возможно?

— Да.

— Верю с трудом.

— Ты просто мало здесь пожил. Твоя адаптация еще не закончилась. Ты трудишься на легких работах, ты живешь в доме с искусственным освещением, где безостановочно работает медийник, где туалет с унитазом. Ты особо не задумываешься о том, что ешь, что пьешь, тебя пока ни в чем не ограничивают.

— И ты занимаешься постоянным самообманом. — Добавил со своей кровати Ларс. — Ты продолжаешь думать, что все это временно. Веришь, что рано или поздно твоя жизнь станет прежней.

— Именно так, — подтвердил старик.

— Ничего подобного я не думаю, — запротестовал Яр.

— Ну-ну, — Ларс хмыкнул. — Вот когда ты в полной мере осознаешь, что вся твоя оставшаяся жизнь пройдет здесь, в этом лесу, в этих домиках без удобств, когда ты поймешь, что это не просто временное убежище, когда заметишь, как ты изменился, одичал и опустился, когда всякая надежда на возвращение угаснет — вот тогда твоя душа сожмется от ужаса, и ты вспомнишь мои слова.

— Все правильно, — негромко согласился Айван. — Первый кризис наступает через год. Через три года он повторяется в еще более острой форме. Не все выдерживают… Не все…

Яр закусил губу, не зная, что ответить. А потом Ларс сменил тему.

Когда горькое лекарство, прописанное доктором, наконец-то закончилось, Яра стали мучить кошмары. Каждую ночь ему снились зловещие безликие фигуры, выходящие из тени и неотступно его преследующие. Он видел мертвую Алету, и Маю, и беременную Ольшу — тоже мертвую. Жены окружали его и манили к себе, и он видел страшные раны на их обнаженных телах. Каждую ночь его нездоровый разум переносился в сумрачный лес, где два огромных зверя рвали друг друга, а потом обращали к нему свои окровавленные морды, и он стрелял в них, стрелял, стрелял, но все впустую, все мимо…

Он, крича, просыпался в поту. Он будил Ларса и долго смотрел на мерцающий экран крохотного медийника, пытаясь понять, о чем это так тихо говорят забытые актеры.

Несколько дней он терпел, ждал, что кошмары отступятся от него. Так и не дождавшись, обратился к Эригу с просьбой дать еще хотя бы немного спасительной микстуры. Но доктор отказал, заметив строго, что привычка к подобным лекарствам сгубила немало хороших людей.

Яр на него разозлился. И доктор, кажется, почувствовал это.

— Тебе нужно на что-то переключить мозги, — сказал он. — Я скажу Айвану, чтоб он нашел для тебя подходящее занятие.

Так у Яра появилась постоянная работа — ему доверили кормить кур и собирать яйца на общественном птичнике.

Работа была несложная и Яр ее быстро освоил. Теперь ему приходилось часто бывать на улице, и он перезнакомился, кажется, со всеми деревенскими жителями. У него даже хватило смелости на то, чтобы завести ни к чему не обязывающий флирт с одинокой соседкой Лерой, женщиной неглупой, стройной и даже, пожалуй, красивой — несмотря на многолетнее отсутствие макияжа на ее лице.

То ли действительно работа помогла, то ли просто нужное время прошло, но странные сны теперь почти не беспокоили его. Он и засыпать стал легче, быстрее, и спал крепче, не просыпаясь, даже если знакомые кошмары вдруг к нему возвращались.

Через неделю он пошел в школу — так распорядился Айван. А вот Ларса учится не позвали, то ли из-за его инвалидности, то ли полагая, что он и так знает достаточно. Но проводник сам вызвался составить Яру компанию.

Школой называлась большая светлая комната в доме Айвана. Здесь же размещалась деревенская библиотека: несколько сот книг, бумажных справочников и сброшюрованных распечаток стояли на подписанных углем полках. Имелись здесь и компьютер, и мощный медийный центр, и даже мультифункциональный блок-процессор, подобный тому, что используют правохранители, — но доступ к этим электронным богатствам открывался лишь по особому разрешению старосты.

Пришедшие на занятия ученики садились на пол, некоторые приносили из своих домов табуретки или маленькие легкие скамейки и устраивались на них. Единственное плетеное кресло, что стояло возле печи, занимал учитель. Чаще всего в кресло садился седоволосый Петр — старый товарищ Айвана, один из основателей деревни. Иногда Петра подменял доктор Эриг или старший охотник Георг — человек немногословный, строгий и нелюдимый.

Яр стеснялся компании малолетних школяров и поначалу забивался куда-нибудь поглубже в угол, молчал, не решаясь задавать вопросы, но учителя слушал с большим интересом. Многое из услышанного было для Яра совершенно непонятно, и, чтобы разобраться, он оставался в классе после урока, когда все дети, даже любопытные, расходились. Случалось, что их беседы с учителем затягивались до позднего вечера.

— Общепринятое мнение, что города были спроектированы такими, какие они есть сейчас, весьма спорно. Мы считаем, что мегаполисы возникли на базе древних городов. Те просто развивались, росли, сливались. Известно, что в старом мире большинство жителей обитало вне крупных городов и занималось в основном сельским хозяйством. Но потом порядок начал меняться. Новые технологии облегчили труд на земле, производительность его выросла, и оставшиеся без работы крестьяне двинулись в города. Я упрощаю, конечно. Но результат ясен и нагляден: история человечества — это движение людских масс от периферии к центрам. Города всасывали население древних стран, и чем цивилизованней становился мир, тем быстрее шла урбанизация. Жители небогатых периферий стремились в богатые центры. Остающиеся вне городов люди были слабы и нежизнеспособны. Они вымерли, как прачеловеки.