Жили-были, ели-пили. Семейные истории - Екатерина Рождественская

Мы вышли из ворот ее дома, пока гости, жуя бетель, мило беседовали, и прошли по ночным кривым улочкам, которые и не думали спать. Была зима, в воздухе стоял резкий запах дымящихся коровьих лепешек, которыми отапливали дома неприкасаемые. И хоть жили они далеко, в своеобразном гетто, едкий дым от печеного коровьего дерьма доносился повсюду и резал глаза. Какими-то узкими проходами мы вышли на маленькую площадь, где вовсю кипела ночь. У стены стояла повозка с аккуратно разложенными гуавами, которые скоро должны были повезти продавать, – очень полезны при проблемах с щитовидкой, вскользь сказала Радха; рядом на циновке сидели две девочки и нанизывали оранжевые цветки на нитку, чтобы, вероятно, украсить утром в храме статую Будды. А около чана старый и худой голоногий человек доставал шумовкой из булькающего масла надувшиеся лепешки и веером раскладывал их на подносе. На соседнем блюде лежали горячие пирожки с луком, рисом и перцем – еда, к которой можно привыкнуть только с детства, а для иностранцев это пытка, пожар, который не зальешь никаким количеством ни вина, ни воды. Только тощие собаки почему-то глубоко спали, пристроившись у ног продавца лепешек, изредка вдруг вздрагивая и дергая ногами. Под самым фонарем, на перевернутом вверх дном пластиковом ведре, сидел еще один старик. Перед ним на двух кирпичах лежал лист фанеры с маленькой химической лабораторией – баночки со снадобьями, закрытые и открытые, коробочки разного калибра, ложечки и палочки, пипетки и щипчики, связки глянцевых ярко-зеленых листьев и мешочки с разноцветными лепестками. Всё такое загадочное и волшебное.

– Намасте, – поздоровалась Радха и стала объяснять мужичку что-то на хинди, иногда показывая на меня. Мужичок был в годах, но возраста неопределенного, с веселыми круглыми глазами, беззубым ртом и ярко-красными губами. Он сидел, закутавшись в огромный двуспальный плед, с которого зло щерился такой же огромный, как и сам плед, плохо нарисованный тигр. Видимо, свой беззубый рот мужичок компенсировал тигриными громадными клыками. Он кивнул, беззащитно улыбаясь, и жестом подозвал меня поближе.

– Это мой мастер, он всегда делает нам бетель. И родителям моим еще делал. Ему уже под девяносто, может, больше уже.

Она спросила его что-то, тот только пожал плечами и, улыбнувшись, что-то ответил.

– Сам не знает, сколько ему, не считал, говорит.

Страшно было, конечно, ставить на себе эксперименты, но я решила попробовать. Раз вся Индия, говорите…

Мужичок приободрился, расправил плечи, скинув с себя тигра, и победно оглядел свою лабораторию. Взял глянцевый густо-зеленый листок и намазал его, как хлеб маслом, какой-то белой пастой. Радха мне объясняла.

– Сначала лист бетеля – он и основа, и упаковка, потом известь для консистенции, потом сушеный арековый орех, можно добавить пасту из бобов акации. Бетель ведь жуют, а сколько людей, столько и вкусов, поэтому надо сделать каждому по вкусу, ведь это как блюдо – можно положить укроп, куркуму, шафран, тмин, кориандр, можно семечки огурца или арбуза, можно ментол или сахарный сироп с кокосовой стружкой, а для особых знатоков серебряную фольгу или даже камфору, которая вызывает эйфорию.

«Так что приготовить?» – Она хитро на меня посмотрела. Я выбрала имбирь с гвоздикой с добавлением огуречных семечек. Старик кивнул и начал сыпать по маленькой ложечке из своей лаборатории. Потом свернул аккуратный треугольник и положил на блюдце передо мной.

Зажмурившись, я запихнула его в рот, стараясь не думать о том, что старик не помыл руки, что в этих немытых годами баночках может уже черт-те что завестись и что снова в больницу я не хочу. Но риск – благородное дело! Стала жевать – остро, жгуче, пряно, хрустяще! Решила, что в такой смеси сдохнут все вражеские бактерии. Короче, получала удовольствие, а потом узнала, что бетель включен индусами в число восьми жизненных удовольствий – еще мази и всякие притирания, ладан, женщины, музыка, постель, пища и цветы. Будем считать, что удовольствия для женщины – бетель, мужчина и т. д., а то, ей-богу, обидно!

Уже загорелая!

Елочка, которую нам на Новый год привез из Москвы Леонид Михайлович Рошаль

Мои первые попытки фотографии – перед поездкой в Индию сфотографировала всю семью

Вкус раскрывался по мере того, как я раскусывала все новые и новые ингредиенты: какие-то семена, орешки, специи, лепестки. Бетель на самом деле растительная жвачка, а наркотического в нем не больше, чем в табаке, но если сигарета успокаивает, то бетель бодрит и будоражит. Но никаких розовых слонов и ходячих кактусов не наблюдалось даже близко. В бедных районах его жуют и дети тоже – это проверенное средство от голода: вроде что-то жуешь, челюсти двигаются, мозг, видимо, успокаивается, что работа а разгаре, и пока до него дойдет, что это обман, время так и проходит. Тех, кто часто жует бетель, видно: у них ярко-красный рот и бурые зубы. Еще говорят, что он очень полезный – что-то типа мезима, помогает переварить тяжелую пищу. В Австрии после ужина пьют егерьмайстер, в Италии – лимончелло, в Индии жуют бетель. И правда, становится легче! Когда к нам в Индию приезжали родители, дала попробовать бетель папе. Понравилось, сказал, необычно. Как же я радовалась, когда они приезжали! Было это всего раза два, но какое это было счастье! Привозили гостинцы, я просила всегда одно и то же – буханку бородинского, шоколадные конфеты типа «Мишки косолапого», кило российского сыра и палку докторской колбасы. И еще кучу писем от всех. Хлеб и колбаса сразу послушно ложились в морозилку, чтобы потом ежедневно уменьшаться по кусочку, письма моментально прочитывались. Да и конфеты долго не проживали.

Авария

В Индии с Расулом Гамзатовым. 80-е

Папа с мамой пользовались любой возможностью, чтобы приехать к нам в Дели: Конференция молодых писателей Азии и Африки – они летят, Съезд индийских писателей из трех человек – они едут, все, что было связано с Индией в эти три года – с 1983 по 1986-й, – ими с мамой пропущено не было. Однажды они приехали с поэтом Расулом Гамзатовым на какое-то писательское совещание. Расул был нашим соседом, когда мы жили на Калининском проспекте – мы в высотном доме, где внизу находилось кафе «Ивушка», а Расул в доме с аптекой. Окна в окна. Когда родители приходили вечерами домой и включали свет, часто раздавался звонок по телефону – это звонил Гамзатов и приглашал к себе в гости или сам приходил к нам. Он был с замечательным чувством юмора, Расул. У него была жена Патимат, и он называл себя доктором патиматических наук. Однажды прислал ей срочную телеграмму с заседания президиума Верховного Совета: «Сижу в Президиуме, а счастья нет!» И когда папа сказал, что они прилетают вместе с ним, я очень обрадовалась. Любила его.