Белый туман - Шамраев Юрьевич

Вот тут до дочурки дошел смысл отцовских слов о том, что я белый. Она потупила свои глаза. Интересно, а какого они у неё цвета? Сколько вчера смотрел на неё, а так и не рассмотрел. Или я не на то смотрел? — Ягды, завтра предлагаю выехать по нашим делам с рассветом, что бы успеть как можно больше деревень объехать, пока люди не ушли работать в поля. У тебя сколько деревень? Три, четыре? — Восемь, а скоро станет десять. Прикуплю пару приграничных деревень у Мезги, он совсем обнищал, даром что лордом себя зовет, а у самого и десятка служек не найдется. Надо бы заглянуть к этому Мезги, может помощь моя нужна? Вдруг болен, или с Навью снюхался? Обед плавно перетек в ужин. За столом мы обсуждали перспективы урожая ячменя и ржи. Я посоветовал Ягды взять на рассаду семена с севера. Они более устойчивые к перепадам температур и к засухе, а вот скот на севере мельче, и шерсти и молока дает меньше, правда шерсть гуще и ценится у знатоков. Суровый воин все с большим любопытством посматривал на меня, потом не выдержал и спросил:- Свен, это ты все в своих путешествиях узнал? Я рассмеялся, — Да нет, я воспитывался в глухой и всеми позабытой деревне, пока лорд не забрал меня в замок, где я стал учиться воинскому мастерству, по этому деревенская жизнь для меня понятна. — А где сейчас твоя мать? — спросила Ярина. — Леди Игрен живет сейчас в поместье моего учителя, — воина Никола, она стала его женой. Я сам проводил обряд создания семьи… — Ну вот, я же говорила отец, что он ещё и жрец, не может простой воин, будь он хоть самым умным разумным лечить и заживлять раны молитвами, да ещё так быстро. — Белый воин-жрец, я слышал легенды о таких, говорят их воспитывают в специальных храмах в самых дальних уголках Яви.

Я не стал развивать эту тему и перевел разговор на другое: — А нет ли у вас в поместье специалиста, что мог бы мне волосы подровнять, а то самому кинжалом, особенно сзади, на затылке как то не удобно, да и оброс я сильно. — Отчего же нет, вот Яринка тебя и обкорнает, она всех служек и слуг здесь стрижет. Не всегда правда удачно… — Отец… — Что, отец, забыла как Власа постригла, парень месяц шапку не снимал. — Я тогда только училась… В общем было решено, что сразу же после ужина меня и обкорнают, прямо здесь, что бы я не сбежал и не передумал. Пока Ярина ходила за инструментом, я снял с себя доспех, кольчугу и поддоспешник. Остался в одной холщовой рубашке, и с обреченным видом уселся посреди комнаты (ради такого случая даже столы сдвинули в сторону). Сам процесс подстрижки затянулся, видимо не желая ударить в грязь лицом Ярина старалась во всю. Наконец то мои седые космы стали падать на пол. Я сидел с каменным выражением лица и только вздрагивал, когда щелчок ножниц раздавался уж слишком рядом с ухом. Но слава всеблагому, обошлось. Уши остались целые, а вот насчет волос на голове я не был уверен. Уж очень большая кучка образовалась у моих ног. Зеркала мне не предложили, а могли бы. — Если вы не возражаете, я хотел бы пойти ополоснуться, а заодно принять решение, благодарить ли вас леди Ярина за подстрижку, или надеть шапку и месяц её не снимать, разве только для того, что бы кого нибудь напугать.

Не слушая шипения рассерженной молодой леди я пошел в купальню, предварительно занеся доспехи в свою комнату. Постригли меня нормально, я остался доволен. После того, как я ополоснулся и переоделся, вернулся в комнату. Там уже горели несколько светильников и опять я почувствовал знакомый запах. Теперь я к нему принюхался. Ну точно, пахнет моей любимой полынью. Я осмотрелся по сторонам и увидел несколько пучков, что были развешены на ставнях. Наверное их здесь используют для отпугивания мух и комаров. По крайней мере у нас в деревне именно этим их и отпугивали.

Все таки как хорошо лечь в чистую постель и укрыться нормальным одеялом, а не пропитанной дымом накидкой, положить голову на чистую подушку, а не на волчью безрукавку, с этими мыслями я заснул. Проснулся я от того, что меня обняли и стали ещё сонного целовать. В неровном свете единственного светильника я увидел леди Ярину. — Ну наконец то проснулся, а то я уже час тут лежу рядом с ним, мерзну, а он спит. — Ярина, ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь? — Конечно, я просто хочу тебя отблагодарить за свое спасение, а так как у меня ничего ценного кроме своей девичьей чести нет, то я отдаю её тебе. И только попробуй отказаться, прирежу, — и с этими словами она достала из под подушки большой нож. — Ой, — нож выпал из её рук. — Что случилось? — Твой волк схватил меня за руку. — Какой волк? — Который только что был здесь, а потом растаял.

Час от часу не легче и эта видит моего белого волка, а это значит, следуя логике северного брата, она тоже предназначена. Я попробовал слабо сопротивляться неизбежному:- У меня уже есть две жены, которые вот, вот должны мне родить сыновей. Одна спрятана так, что даже я не знаю где она, вторая находится под опекой северного стража… — Ну вот, а я буду третьей, на востоке и если всеблагой даст мне сына, то восточный страж позаботиться обо мне. С женщиной спорить сложно, с обнаженной и красивой девушкой спорить невозможно.

Ночь пронеслась как одно мгновение. С рассветом Ярина ушла от меня. Утром на раннем завтраке я сказал Ягды, что его дочь ночью была у меня. — Это её выбор, я её не принуждал, хотя честно говоря и очень хочу, что бы она родила мне внука, белого воина. — Но ведь ей будет грозить опасность. — Не больше чем остальным. О её безопасности я сам позабочусь…

После завтрака в сопровождении небольшой группы мы выехали. Ближайшие две деревни были чистыми. В третьей навью оказался сельский пастушок, который чуть было не зарезал одного из служек, когда тот сунулся к нему, что бы скрутить. Пришлось заживлять ему рану на руке. Уже после обеда мы добрались до четвертой деревни. Я ничего не чувствовал до тех пор, пока мы не подъехали к реке. Там плескалась ребятня. Я остановил коня и засмотрелся на них, вспоминая свое босоногое и беззаботное детство. В отличии от нашей деревни, дети здесь купались одетыми, может взрослеют раньше, а может здесь не принято купаться голышом. Не сразу я и почувствовал, что моя щека болит. Боль то появляется, то исчезает. Скрытая Навь, среди детей. Я пригляделся. Из общей компании выделялась девчушка подросток, что была чуть повыше всех и с уже развитой грудью. Увидев, что я наблюдаю за ней, она ещё больше выпятила свою грудь и вызывающе уставилась на меня, и при этом как бы невзначай стала поднимать подол своего платья. Я был уверен, что под платьем ничего нет.

— Приведите мне её сюда, я указал на неё служкам. Ягды недоуменно посмотрел на меня, — Она же ещё почти ребенок, тебе, что моей дочери не хватает? Хотя это не мое дело. Я тяжело вздохнул:- Это Навь, скрытая Навь. Девчушка безбоязненно подошла ко мне. — Сними платье. — А монету, за так раздеваться не буду и делать ничего не дам, а вот за монету, — пожалуйста. Я кинул ей серебряную монету. Она обрадовалась, и ни чуть не стесняясь быстро скинула с себя платье. Подними руки в верх. Она подняла. Под левой рукой было чисто, Ягды сердито сплюнул под ноги своего коня. А я выхватил свой меч и одним ударом отсек девчушке голову. Ноги у неё подломились, из шеи фонтаном брызнула кровь и она упала. — Подними ей левую руку, — приказал я служке. Он послушно поднял, там подмышкой светился знак Нави — солнце рассеченное на полам. Ничего не говоря, я тронул шпорами свою лошадь. Скоро меня догнал Ягды. Через некоторое время он произнес:- Вот, наверное, ты и по этому весь седой. Это ж какую силу воли надо иметь, что бы убить ребенка. — Это не ребенок, это Навь. Мой голос стал тусклым и серым. Я говорил через силу, — И она одна может вырезать всю деревню. Я уже встречался с такой пятилетней. Двадцать семь человек, включая родителей, братьев и сестер. Она вырезала их после того, как я её пожалел и не зарубил.