Ход с дамы пик - Елена Топильская

Выйдя на улицу и уняв бешено колотящееся сердце, я секунду подумала, куда идти сначала — в милицию или в ДЭУ? И выбрала жилконтору. К счастью, техник, обслуживающий нужный мне участок, была на месте и охотно мне рассказала, что Евгений Леонардович был чудесным человеком, они его очень жалели, потому что он мог передвигаться только в инвалидной коляске — последствия автомобильной катастрофы, но при этом он был жизнерадостным, интересным человеком, столько всего занятного рассказывал!

— Отчего ж он умер? — спросила я.

— Ой, так жалко его, — покачала головой техник. — Он с собой покончил. Вены перерезал. И то понятно, его в последнее время боли мучили, уже лекарства не помогали.

— А как нашли-то его? Он ведь жил один? И когда это случилось?

— Умер-то он, похоже, в субботу. У него труба в ванной протекала, он договорился с нашим сантехником, что тот в субботу утром придет посмотрит. Витя наш пошел к Евгению Леонардовичу, звонил, стучал, потом забеспокоился. Вызвали участкового, открыли квартиру, а он в крови лежит — на левой руке, на локте, вены перерезаны, а в правой руке лезвие. Я там была, ужас, столько крови… Завтра похороны, мы тут все организуем… Только паспорта его не нашли. Куда делся, не представляю…

В отделе милиции я посмотрела материал об обнаружении трупа Трубникова Е. Л., покончившего с собой, и забрала лезвие бритвы, изъятое из руки трупа. Поинтересовалась у участкового, осматривал ли он квартиру.

— А что там осматривать? — простодушно спросил участковый. — Самоубийство стопроцентное.

— А записка была? — приставала я к нему.

— Да и без записки ясно, инвалид, мучился, надоело, вот и вскрыл вены.

— А вы прокуратуру вызывали? — спросила я.

— Да я им доложил, они сказали, не поедут, и так все ясно. Велели оформлять.

— Пойдемте осмотрим квартиру, — предложила я.

Он завздыхал, но покорно вызвал по телефону техника и договорился встретиться у квартиры.

— Квартира выморочная, — просвещал он меня по дороге, — наследников нету. А что, я что-то просмотрел?..

Зайдя в квартиру, я в принципе не удивилась — ожидала, что хозяин подпольного игорного дома живет обеспеченно, но такая роскошь мне и не снилась. А вот почему на эту роскошь в доме инвалида, живущего на пенсию, не обратил внимания участковый?

Да, стоявшая посреди самой большой комнаты инвалидная коляска была залита кровью. Рядом валялись какие-то тряпки. Я прошлась по квартире. Да, надо вызывать медиков, криминалистов, обрабатывать квартиру по полной программе.

— А это что? — Я показала участковому на мазок бурого цвета в ванной комнате, напоминающей по интерьеру позднеримскую купальню.

— Кровь, — сказал он после некоторого раздумья. — Может, медики руки мыли?

— Не мыли медики руки, — вмешалась техник. — Они приехали, даже пульс ему не трогали. Сразу сказали — «смерть до прибытия», написали бумажку и уехали.

Мы закрыли и снова опечатали квартиру, и я поехала в морг. Выяснилось, что тело Трубникова вскрывал какой-то незнакомый мне эксперт. Он заявил, что случай элементарный, все ясно, на руке «пробы», характерные для самоубийства, — это когда самоубийца, не решаясь сразу нанести смертельные порезы, как бы примеряется и осторожно проводит себе по руке лезвием. А в ране — осколки лезвия.

— Вот как? — удивилась я, достала из сумки конвертик с лезвием, изъятым из правой руки трупа.

— Что это? — удивился и эксперт, когда я ему показала абсолютно целенькое лезвие. — Этого не может быть. Лезвие, которым наносились порезы, просто рассыпалось у него в руках. Часть осколков осталась в ранах, а часть должна валяться рядом с трупом. Вы что-то перепутали.

— Думаю, что я ничего не перепутала. Когда будет готово заключение?

— Ну, вы многого хотите! У меня еще криминальные трупы валяются неотписанные с прошлого месяца, а вы хотите самоубийство через три дня получить?

— Доктор, хотите, я вас огорчу? Никакое это не самоубийство, а убийство в чистом виде.

— Ха! — сказал доктор и заметно повеселел. — Да вы меня и не огорчили. Наоборот, мне повезло. Убийства, замаскированные под самоубийства, встречаются не так часто, как об этом принято писать в детективах. Порадовали…

На осмотр квартиры инвалида я, по зрелому размышлению, вызвала не только медиков и криминалистов с традиционной техникой, но и специалиста с приборами, предназначенными для поиска тайников. Добросовестные ребята не только взяли из квартиры мазки крови, но и развинтили трубу раковины в ванной. Кровищи там было полно. Взяли смывы и оттуда.

— А что искать? — спрашивали криминалисты, бродя по квартире и разглядывая неплохие полотна и антикварные статуэтки.

— Где-то должен быть тайник, — говорила я.

— Это понятно, а в тайнике-то что? Я пожала плечами:

— Деньги, фотографии, фотоаппарат «Полароид», разные мелочи…

Криминалисты тоже пожали плечами:

— Вы ничего не путаете? Зачем такие вещи в тайник прятать? Ну, деньги еще понятно.

— Это следы преступлений, — объяснила я. На пятом часу осмотра криминалисты сломались.

— С вероятностью девяносто девять процентов тайников здесь нет, — заявили они.

— — Хотелось бы, конечно, на сто процентов… Остановив собравшихся уезжать криминалистов, я спросила техника, есть ли у нее ключи от квартиры напротив, еще не занятой никем.

— Конечно, — ответила она. — Открыть?

Криминалисты под моим предводительством прошли в соседнюю квартиру. Она была пуста, мебели в ней не было, по паркетным полам клубилась пыль.

— Здесь работы на полчаса, — облегченно заметил один из экспертов, — без мебели-то как хорошо работать, ничего не мешает.

Тайник в этой квартире они нашли на пятой минуте — сейф, врезанный в стену за батареей парового отопления. Техник, наблюдавшая за поисками, пояснила, что эту квартиру хотел приобрести Евгений Леонардович, но поскольку она была муниципальная, он просто ждал, когда кому-то дадут ордер, чтобы человек ее приватизировал и продал ему.

Найти сейф оказалось проще, чем открыть его. Пришлось вызывать дополнительную бригаду, оказалось, что услуга эта платная. Но я правдами и неправдами улестила специалистов, и они, чуть-чуть повозившись, открыли сейф. Там лежали, помимо цепочек, шелкового платка, брелока, шляпной заколки, пуговицы и сережки, еще и «полароидные» фотографии всех наших трупов. Пистолет Макарова с пустым магазином. А еще — паспорта на имя Карасика и Гулько Виктора Михайловича. С фотографии смотрело знакомое лицо. Я видела его в гриме на месте осмотра трупа и на фотографии, сделанной в морге. Значит, Гулько…

Домой я пришла сравнительно рано, не было еще и девяти. Гошка из школы поехал к бабушке, дав мне предварительно солидный перечень указаний, как я должна вести себя с жабой, чтобы ее развитие проходило оптимальным образом.

Не успев перекинуться с жабой и парой слов, я, как была, не раздеваясь, рухнула на диван и провалилась в сон. И, конечно, проспала программу новостей, в которой должны были показать фотографию Антоничева с сопроводительным текстом о розыске опасного преступника Сидорова.

Как всегда, разбудил меня телефонный звонок. Снимая трубку, я даже не посмотрела на часы.

— Слушаю, — недовольно сказала я, приподнимаясь на локте.

— Мария Сергеевна? Ваш телефон мне дала Наталья Ивановна Антоничева, моя бывшая жена. Я Антоничев, Сергей Иванович.

— Слушаю, — повторила я пересохшими губами. Сон тут же слетел с меня.

— Я знаю, что вы меня ищете. Я смотрел новости.

— Сергей Иванович, — начала я, но он перебил.

— Я понял, что вы были у меня дома в Москве. Эта фотография, которую показали, — она у меня одна. Значит, дело зашло далеко. Вы можете приехать? Сейчас?

— Конечно! Скажите, куда?

— Одно условие: приезжайте одна. Я не причиню вам зла, не бойтесь.

— Я не боюсь, — заверила я его, вскочив с дивана с трубкой в руке. — Куда мне приехать?

— Вы знаете, где сто двадцать вторая медсанчасть?

— Знаю.

— Пятый этаж, минигоспиталь. Я здесь по другим документам, но не Сидорова…

— Трубникова? — спросила я.

— Да, — с легким удивлением признал он. — Дело действительно зашло далеко. Как вы поняли?..

— Я сегодня осматривала квартиру Трубникова. Там нет его паспорта.

— Поторопитесь, Мария Сергеевна, вы можете меня не застать.

— Вы хотите уехать?

— Приезжайте. — И он повесил трубку.

Я даже не запомнила, на какой машине я мчалась в больницу, названную мне Антоничевым. Сунув водителю всю свою наличность, я долго стучалась в стекло входной двери, запертой в связи с поздним временем. Наконец мне открыли, но пропускать отказались. Удостоверение мое не впечатлило охранников совершенно, но положение спас последний полтинник, завалявшийся в моем кошельке. Я взлетела на пятый этаж пешком, потому что лифт слишком медленно спускался по моему вызову. На пятом этаже явно располагались элитные палаты, для особо важных персон. За стеклом поста сидела миловидная медсестра в крахмальном белом халате и кокетливой шапочке. Я спросила Трубникова, даже не предъявляя удостоверения, и медсестра, грациозно поднявшись со своего поста, проводила меня к палате.