Двойня для Цербера - Джулс Пленти

меня опять переклинило. Не уверена, что хотела по-настоящему выброситься из окна. Я просто хотела, чтобы он меня услышал.

Сил бороться с ним нет — они кончились еще на Цербере пять часов назад. Сдаюсь. Обмякаю, позволив себя смирить. Становлюсь куклой его лакея.

Он подхватывает меня под колени и аккуратно берет на руки. Как ребенка или спящего человека. Эта обходительность…даже нежность…неуместна. От этого у меня вновь начинается истерика.

Делает пару шагов и садится вместе со мной в кресло. Гладит по голове, стараясь, впрочем, минимально меня касаться.

Утыкаюсь носом в его грудь и плачу. Меня мутит от смеси запахов пота, дешевой парфюмерии и сигаретного дыма, но он хотя бы не делает мне больно.

— Ася, — произносит он мое имя. Я вздрагиваю всем телом, а рыдания переходят в икоту, — тише, все будет хорошо. Я поговорю с ним, обещаю. Посмотри на меня.

Это его «посмотри на меня» звучит как нечто удивительное, такое странное и дикое, что я поднимаю голову и смотрю во все заплывшие от слез глаза.

— Прошу тебя, не делай глупостей, — в его голосе звучат ласковые, мягкие интонации. Ну все, Агния, ты свихнулась. — Я попробую уговорить его тебя отпустить.

— Мне нужно в аптеку, — лепечу немыми губами, не веря своим ушам.

Неужели мне удалось пробудить в нем совесть? Он мне поверил? Рафа, верный пес, пойдет против босса? Это все сон. Или очередная жестокая уловка. Попытка поглумиться надо мной.

— Я выйду, чтобы ты могла одеться. Только не делай глупостей, хорошо?

Глупости. Какое легкомысленное слово. Купить ненужную вещь — это глупость. Переесть мороженого — тоже глупость. А вот выйти из окна или пытаться вскрыть себе вены кухонным ножом — уже нет.

— Ты подглядываешь за мной, да? — спрашиваю я, прекрасно зная о том, что камеры в логове Цербера повсюду.

— Присматриваю, — мягко поправляет Рафа, и сейчас его голос кажется таким живым, не замогильным. — Все прилично, Ася. Я не перехожу границ.

— Ты не ответил на мой вопрос, — поднимаю голову и смотрю на него. Мой взгляд сродни детектору лжи. — Так я тебе нравлюсь или нет?

— Ася, — его рука тянется ко мне, но так и застывает на полпути. Говорю же, трус. — Ты хорошая, добрая девочка. Напоминаешь мне одного человека. Я не хочу, чтобы тебе было плохо.

— Жену напоминаю, да? — не могу сдержать ехидства.

— Нет, — мотает головой. — Сестренку младшую.

Как мило. Напоминаю ему сестренку. За нее он бы убил, а на мои мучения смотрит сквозь пальцы. Ничтожество.

— И ты бы стерпел, если бы он так обращался с твоей сестрой? — спрашиваю с нажимом. Крепко держу в руках нить, которая крепится к самому его сердцу. Тяну, делая больно. Дергаю не жалея.

— Нет, но ты другое. Ты его женщина.

— Я не вещь, — упрямо повторяю то, во что и сама уже не верю.

— Конечно нет, — соглашается он со мной, глупой дурочкой. — Все наладится. Я с ним поговорю.

Поднимается вместе со мной и усаживает меня в кресло, словно я кукла. Для него я таковой и являюсь. Игрушка, с которой можно поиграть в заботу, пока хозяин не видит.

— Я буду ждать в коридоре, — проговаривает тихо и выходит.

Я сижу обалдевшая. Он согласился мне помочь. Мне не померещилось.

Встаю и пытаюсь прийти в себя. Сейчас самое важное — это купить таблетки. А потом — ждать. Больше я ничего не могу.

Я надеваю джинсы и максимально закрытую водолазку. К сожалению, слои одежды не спасут от Цербера, но хотя бы скроют синяки и кровоподтеки. Все мое тело — ноющая рана. Он со мной не церемонится: щиплет, шлепает, оставляет засосы и следы зубов.

Я выхожу из комнаты. Рафа бросает на меня встревоженный взгляд, пытаясь понять, насколько я в себе. Или не в себе.

Я иду первая, а он— за мной, как мой охранник, на расстоянии в несколько шагов. Строит из себя почтительность, а сам обнимал пару минут назад. Хотел большего, хоть и ассоциирует меня с сестренкой. Все мужики отвратительны.

Он сажает меня в машину, и мы едем по ночному пригороду. Моя жизнь такая же: сплошная чернота, и лишь изредка фары выхватывают из мрака что-то светлое, но невнятное.

— Мне нужны деньги, — говорю я, когда он останавливается у круглосуточной аптеки.

Рафа молча вытаскивает из кармана кошелек и выдёргивает оттуда несколько красных купюр. Дает их мне. Я, кивнув, хватаю деньги и выхожу из машины.

Иду как на расстрел. Мне кажется, что в тот момент, когда я попрошу таблетки, Цербер просто появится из-под земли и накажет меня за непослушание. Жестоко накажет.

Вхожу, звякнув колокольчиком над дверью. За прилавком скучает дородная тетка в застиранном белом халате. Я подхожу к стеклу и тихо прошу, протягивая ей купюру:

— Мне противозачаточные таблетки, пожалуйста.

— Какие? — спрашивает провизорша громогласно.

— Любые, — отзываюсь, мертвея от ужаса.

— Вам врач какие прописал? — не унимается она.

— Я не помню. Любые.

Тетка хмыкает, встает, открывает один из дальних ящиков и начинает там рыться. Шмякает на прилавок пачку и сует купюру в кассу.

Кладет передо мной сдачу, но меня она не волнует. Я разрываю картонную упаковку и дрожащими пальцами выковыриваю из блистера крошечную таблетку. Отправляю ее в рот и глотаю маленький, сладковатый кругляш.

Стараясь не замечать ошарашенного взгляда провизорши, запускаю руку под водолазку и прячу таблетки в бюстгальтере.

Разворачиваюсь и быстро иду к выходу.

Распахиваю дверь и натыкаюсь на Алекс. С минуту мы просто смотрим друг на друга. Она пытается уничтожить меня презрительным взглядом прищуренных глаз. А я готовлюсь защищаться.

Она травит меня во всех соц. сетях, издевается на учебе, и сейчас я не жду от