Гонтлгрим - Роберт Сальваторе

Злясь, Баррабус сунул меч под воротник туники культиста и разорвал ткань. Ему не доставляло радость срезать кожу, на которую был нанесён символ Ашмадай, но это было необходимо. Убийца повторил процедуру с женщиной, опустошая второй пузырёк и срезая метку.

Он возвращался к ближайшему лагерю незерильцев, стремясь избавиться от отвратительных трофеев. И с каждым шагом Баррабус всё больше осознавал безумие этого жестокого обмена солдатами. Не обработай он тела, тэйцы скормили бы их растущему Кольцу Страха, добавив ему сил и превратив мёртвецов в воинов-зомби, которых снова можно послать против незерильцев. Живые Ашмадай, очевидно считали это лучшим, что они могут сделать.

И хотя убийца вылил на трупы теневой материал, их судьба мало изменится. Незерильцы соберут тела и отправят в одну из тайных лабораторий где-нибудь в завоёванной Сембии, где их соединят с сущностью Плана Тени, превратив в теневых зомби, существ ночи, которые могут быть посланы против их бывших хозяев.

— Забавно, — прошептал Баррабус Серый безразличному лесу.

Глава 12

Отголоски далекого прошлого

Мелник Бронанвил зацепил мотыгой за прочный каменный выступ и дёрнул, проворачивая, со всей силой.

— Давай же, ты, сопля гоблинская, — прорычал он, вкладывая все силы в это движение. Мелник заметил сияющий серебристый металл и хотел добраться до жилы.

— Ба, похоже, гоблинская сопля сломала-таки твою кирку, — сказал второй рудокоп Квентин Стоунбрейкер работающий с другой стороны туннеля.

Мелник поворчал и продолжил работу.

— И кстати, ты принёс мой обед? — спросил Квентин, но Бронанвил заметил, что тот смотрел вглубь туннеля, а не на него, поэтому просто продолжил работать дальше. Наконец, сопротивляющийся камень отвалился.

Мелник, однако, не обрадовался, смущённый тем, что не мог понять к кому в глуби туннеля — не вверх по коридору в направлении наиболее населённых регионов шахт под Пирамидой Кельвина, а в глубь — обращался его товарищ. Они работали в конце шахты, и вниз по туннелю больше не было ни одного дварфа.

— Ну и что ты там говоришь? — спросил Квентин или попытался сделать это. Он оборвал фразу, запнувшись и жадно глотая воздух.

И когда Мелник отошёл от стены, чтобы взглянуть вглубь изгибающегося коридора, он тоже едва не лишился сознания.

К ним приближались дварфы, но они не походили ни на кого, кого когда-либо видели два рудокопа.

— Они не живые! Бежим! — крикнул Мелник, но не сумел последовать собственному совету, как и его товарищ.

Помоги нам, — услышал он у себя в голове. — Помоги нам, родич Делзун.

— Ты слышал это? — спросил Квентин, пятясь назад.

— Я слышал что-то!

Взвизгнув, Стоунбрейкер развернулся и бросился бежать.

Несколько призраков прошли рядом с Мелником, и тот почувствовал, как каждый волос косматого тела встаёт от страха дыбом. Но дварф остался на месте и даже упёр руки в бока, широко расставив ноги для устойчивости.

— Что вам нужно? — спросил он.

Родич Делзун… — услышал Мелник в своей голове вперемешку с другими словами, — зверь пробудился… лава течёт… Гонтлгрим в осаде…

Они могли бы больше ничего не говорить. Гонтлгрим. Мелник, как и любой дварф из рода Делзуна, знал это название. Пошатываясь, спотыкаясь и запинаясь, Бронанвил попятился. Призраки последовали за ним, заполняя его разум мольбами о помощи, хотя он понятия не имел, что делать.

— Стокли Силверстрим! — позвал Мелник, хотя и был очень далеко от населённых территорий комплекса. Казалось, призраки были более чем готовы следовать за ним. Действительно, когда дварф кинулся бежать, оглянувшись, он понял, что призраки спокойно следуют за ним.

Осознание того, что он при всём желании не смог бы убежать от духов, более чем нервировало Мелника, но призраки произносили имя древней родины, и необходимо было, чтоб Стокли Силверстрим это услышал.

— Давай наполни её, иначе я так дам тебе в глаз, что пальцы мои у тебя из затылка вылезут, — сказал Атрогейт, и все вокруг, особенно барменша Генесай, знали, что такими вещами он не шутит. Она поторопилась наполнить подставленный стакан.

— Эй, ты, не смей так разговаривать с Генесай, — сказал человек, сидящий рядом с дварфом.

— Всё в порядке, Мёрли, — остановила его барменша, не сводя взгляда с Атрогейта, едва не трясущегося от ярости.

Дварф одним глотком вновь опустошил стакан, посмотрел на Генесай, указав на него, а затем повернулся, чтоб рассмотреть человека сбоку от себя.

— Может, не будешь разевать свою пасть на меня? — спросил дварф.

— Веди себя прилично с Генесай, — сказал Мёрли, встав и распрямив плечи.

— Или что?

— Или я… — начал Мёрли, но смолк, как только пара его товарищей приблизилась с намерением оттянуть в сторону, схватив за руки.

— Оставь это, Мер, — покачал головой один из них.

— Оставь его, — поддержал второй. — У него могущественные друзья. С чёрной кожей.

Смелость Мёрли как рукой сняло, и Атрогейт понял, что все посетители таверны сейчас смотрели на них.

— Причём тут мои друзья, — спросил дварф. — Или думаете, мне нужна чья-то помощь, чтоб расправиться с вами тремя?

— Добрый дварф, твоя кружка полна, — сказала Генесай.

Атрогейт повернулся к ней, усмехаясь попытке отвлечь и сменить тему.

— Да, так и есть, — сказал он, взял кружку и резко вытянул руку вперёд, выплёскивая эль на Мёрли и его друзей. — Наполни-ка ещё раз, — сказал он Генесай.

Мёрли зарычал и вырвался из рук отшатнувшихся от брызг эля друзей. Он шагнул к Атрогейту, но дварф лишь улыбнулся и взглянул на пояс мужчины и изогнутый меч, что был подвешен к бедру. Оружие выглядело жалко по сравнению с парными кистенями Атрогейта, закреплёнными у него за спиной.

— Можешь достать его, — подразнил дварф. — Можешь даже разок ударить меня, прежде чем твоя башка раскроется на части.

— Не дерись с ним, Мёрли, — воскликнула женщина из другого конца таверны. — Его оружие полно магии, с которой тебе не совладать.

— Крепкий же ты орешек, — съязвил Мёрли. — Прячешься за этими чёртовыми дроу и магией своего оружия. Хотел бы я как-нибудь поймать тебя без того и другого и научить манерам.

— Мёрли! — прикрикнула Генесай, ей уже приходилось наблюдать подобную картину, и женщина знала, что пират затеял опасную игру.

— Ба-ха-ха, — засмеялся Атрогейт, но не привычным громовым голосом. Это прозвучало скорее печально и мягко. Он повернулся к кружке, которая по-прежнему была пуста.