Юджин — повелитель времени. Книга 5. Любовные чары - Гай Орловский

—А у вас на Украине так жарко, — сказал я с сарказ­мом, — так жарко!

—У нас и здесь Украина, — ответил он гордо. — Ду­маешь, кто не дал захватить Париж целиком? Украин­ская армия!

Показав пропуск, он выехал прямо на поле, а там я выскочил и побежал к самолету, пока не убрали трап.

Глава 14

Уже в самолете малость скрутило, когда вдруг осоз­нал, что это все было со мной. Когда там бежал и дей­ствовал, не до рефлексий, как-то просто понимал, что я вот я и действую грамотно, но теперь, когда рассла­бился в уютном кресле, именно ощутил всеми фибрами, а это такое чувство, словно пинком выбросили из само­лета без всякого парашюта в ночи на высоте в десять тысяч километров.

Да зачем это все мне, я же не тупой дурак, что с во­инственно выдвинутой нижней челюстью прет в драку, раздавая удары направо и налево! Эстет я или не эстет, но понежиться люблю, и чтоб еще даже пальчик не при­щемить, и тут на тебе...

Хотя, если копнуть, нащупываю то, что повело меня в ту авантюру по спасению заложницы. Хамски наглое чувство, что справлюсь, что с моими возможностями сумею как-то решить задачу...

И в самом деле сумел. Сейчас сам удивляюсь, но сумел. Чувство не подвело. Но это не значит, что и в следующий раз тоже повезет, нельзя наглеть, эсте­ты не наглеют, знают, ответка может прилететь сра­зу же.

Самолет, едва набрав высоту, пошел на снижение, от Парижа до Москвы рукой подать, я смотрел в окно и чувствовал со щемом, что мир не такой огромный, как выглядел из моего кукольного домика в огороженном коттеджном поселке, и война, что идет в Париже, может докатиться и до Москвы...

Мой стронгхолд уже ждет на стоянке, а когда я вы­шел из здания аэропорта, шустро понесся навстречу, распахнул дверцу, и едва я сел на правое сиденье, торопливо развернулся, пока не обидели охранники, и по­несся в город.

Звякнул сигнал вызова, я кивнул, на лобовом стекле, превратившемся в экран, появилось довольное лицо Бориса.

—О, ты в машине?.. — заорал он. — Клево!.. Заезжай к нам, оторвешься!.. У меня тут пара новых подружек, повеселимся!

—Ага, — сказал я, — выпьем и повяжемся, это мне знакомо, а насчет веселья я не понял...

Он расхохотался.

—Так это и есть веселье, чудак!.. Что с тобой? Забо­лел? Ты какой-то смурной...

—Не знаю, — ответил я. — То ли заболел, то ли вы­здоравливаю.

Он захохотал громче, за его плечом возникло веселое девичье личико, довольно милое. Она всмотрелась, ах­нула:

—Светка. Он прет на стронгхолде!

Другая девчушка возникла за другим плечом Бориса, радостно вспикнула:

—Ой, в самом деле!.. Я еще в стронгхолде не шалила!

—Тебе сколько, детка? — спросил я. Она пропищала:

—Скоро уже тринадцать!

—Через двенадцать месяцев? — спросил я.

—Через десять!

Борис сказал настойчиво:

—Ты чего? Возрастной рейтинг отменили, забыл? А некоторым чем моложе, тем забавнее. Ты, как я пом­ню, на старух никогда не западал!

—Борис, — сказал я, — знаешь, давай я тебе позво­ню, когда освобожусь. Я на работе, понял? Если в ра­бочее время буду отрываться, меня уволят.

Он сказал напряженным голосом:

— Но тогда не забудь, что завтра у нас...

Я кивнул ему, прощаясь, и отрубил связь. Блин, сей­час даже не верится, что совсем недавно мне такое нра­вилось. Да чего врать, и сейчас нравится, только какое-то странное ощущение, что хоть и нравится, но все же должен делать что-то другое.

Да, другое, даже если это другое мне ну совсем не нравится.

В моем уютном коттеджике, что на территории об­несенного крепкой стеной поселка, я чувствовал всегда, что мир вроде стоячей воды, именуемой болотом. Нигде ничего не происходит, но на самом деле это же Аня по моему приказу отсекает все ненужное, в том числе и новости о событиях в мире, оставляя только девяносто главных спортивных каналов, вовремя переключая с одних важных соревнований на еще более важные.

Но за последнюю неделю убедился, что не все как бы так, а сегодня и вообще не просто поглазел в ил­люминатор самолета, но посмотрел с малой высоты, когда шли на посадку, и в некогда блестящем и глян­цевом Париже отчетливо видел сожженные дома, разрушенные заводы, рухнувшие ленты высотных автострад...

И все это есть на самом деле, хотя на экране моего телевизора не появляется. Но я, похоже, чуточку вышел за экран.

Стронгхолд высветил на экране маршрут до моего домика, я покачал головой.

— Сменить. Маршрут на службу.

Красная изломанная линия моментально пошла ле­вее, искусно лавируя между блоками домов, я откинул­ся на спинку сиденья, что послушно подалась назад, превращая сиденье в подобие постели.

Из двери вышел рослый элегантный мужчина в ко­стюме от Гуччи, прямо Джеймс Бонд, только помощнее и массивнее, остановился на крыльце, глядя, как мой стронгхолд красиво подлетает к ступенькам.

Я вышел, автомобиль послушно потащился на сто­янку, а Лощиц сошел вниз и крепко обнял ладонями за плечи, держа меня на вытянутых руках.

—Спасибо!

—Мой долг, — ответил я скромно и добавил: — Вся­кий бы поступил так на моем месте.

Он усмехнулся.

—   Молодец. Чувство юмора в нашем деле — как еще одна обойма в пистолете. Пойдем.

Мы вошли в холл, обе девушки, что рецепционистка и ресепшеонистка, проводили нас круглыми глазами. Двери лифта захлопнулись за нашими спинами, я чув­ствовал стремительное ускорение, словно во взлетаю­щей ракете, через пару минут распахнулись прямо перед кабинетом, что значит, лифт достаточно современный, несмотря на старинный дизайн, может двигаться не только вверх, но и в стороны.

Лощиц сказал бодро:

—   При случае взгляни на свой счет. Мы не скупимся! Уже все переведено... А сейчас пойдем, расскажешь.

Я сказал скромно:

—Вам же все известно.

—Только в общем, — ответил он, — а ты расскажешь подробнее.

В его кабинете тихо и чинно, он указал мне на кре­сло, но сам от волнения пнул свое ногой с дороги, про­шелся вдоль панорамного окна от пола до потолка.

—   Я верил, — заявил он со сдавленным восторгом, — что у тебя получится! Сейчас время просто сумасшед­шее, мир меняется стремительно, мы ничего не успеваем... хотя иногда успеваем слишком много. Даже страш­новато! Но, с другой стороны... как затормозить и оглядеться, куда мчим, если конкуренты не хотят оста­навливаться?.. Вот ты — дитя нового мира. Я даже не пытаюсь понять, что твоя удачливость означает: новый уровень в нашем развитии... или что-то вовсе непонят­ное? Я практик, понимаешь?

Он умолк на мгновение, я сказал осторожно:

—   Да, конечно.