Стигматы Палмера Элдрича - Филип Киндред Дик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«А я буду жить, — подумал он. — Вот мой дар для тебя, и помни, что «gift» — по-английски «дар» — по-немецки означает «яд». Через несколько месяцев я позволю тебе умереть вместо меня, и будет установлен тот памятник на «Сигме четырнадцать-бэ», но я буду продолжать жить в твоем теле. Когда ты вернешься с Марса, чтобы снова приступить к работе в «Наборах П. П.», ты будешь мной. Таким образом я избегну своей участи.
Это так просто».
— Ладно, Майерсон, — закончил он, утомленный разговором. — Вперед и с песней, как говорится. Можешь считать, что я тебя оставил в покое, мы больше не единый организм. Наши пути разойдутся, так как ты этого хотел. Ты находишься на корабле Коннера Фримана, стартующем с Венеры, а я — снова в Чикен-Покс, у меня там небольшой огород, и в любой момент я могу пофлиртовать с Энн Хоуторн. Лично меня такая жизнь вполне устраивает. Надеюсь, что и тебе понравится твоя.
В следующее мгновение он оказался на Марсе.
Он стоял в кухне своей квартирки в Чикен-Покс и жарил на сковородке местные грибы… в воздухе чувствовался запах масла и приправ, а из комнаты доносились звуки симфонии Гайдна из портативного магнитофона.
«Все спокойно, — удовлетворенно подумал он. — Именно это мне и нужно, немного покоя и тишины. Все же я привык к этому там, в межзвездной пустоте».
Он зевнул, потянулся и сказал:
— Удалось.
Сидевшая в комнате Энн Хоуторн оторвалась от газеты с последними новостями информационного агентства ООН и спросила:
— Что удалось, Барни?
— Положить приправы в самый раз, — радостно сказал он.
«Я — Палмер Элдрич, и я здесь, а не там. Я переживу нападение Лео и буду здесь наслаждаться жизнью, на что Барни не был способен.
Посмотрим, как ему это понравится, когда орудия корабля Лео разнесут его корабль на атомы. Тогда он пожалеет о своем выборе».
Барни Майерсон зажмурился от падавшего сверху света. Мгновение спустя он понял, что находится на корабле: помещение выглядело как спальня, совмещенная с гостиной, но он заметил, что вся мебель была тщательно привинчена к полу. Кроме того, сила тяжести была совершенно иной; создаваемая искусственно, она мало походила на земную.
Неподалеку он заметил иллюминатор, который, правда, был ненамного больше ячейки пчелиных сот, но за ним видна была пустота, простиравшаяся за толстым пластиком. Он подошел и посмотрел. Большую часть обзора занимало ослепительное Солнце, и он потянулся к переключателю, чтобы включить черный фильтр. При этом он взглянул на свою руку. На свой искусственный, металлический, прекрасно работающий протез.
Он сразу же вышел из каюты и направился по коридору к закрытым дверям рубки управления; он постучал стальными пальцами, и тяжелая перегородка отодвинулась в сторону.
— Да, мистер Элдрич? — спросил молодой пилот, уважительно кланяясь.
— Пошли радиограмму, — сказал он.
Пилот достал ручку и поднес ее к блокноту, закрепленному на краю пульта.
— Кому, сэр?
— Мистеру Лео Булеро.
— Лео… Булеро, — быстро записал пилот. — Это надо передать на Землю, сэр? Если так, то…
— Нет. Он где-то здесь, на своем корабле. Передай ему… — Он замолчал и задумался.
— Вы хотите с ним поговорить, сэр?
— Я не хочу, чтобы он меня убил, — ответил он. — Именно это я собираюсь ему сказать. Тебя это тоже касается. И всех, кто кроме нас находится на борту этой огромной тихоходной жестянки.
«Это безнадежно, — подумал он. — Кто-то из организации Феликса Блау, предусмотрительно оказавшийся на Венере, видел меня на борту этого корабля; Лео знает, что я здесь. Это конец».
— Вы хотите сказать, что конкуренты готовы на все? — побледнев, удивленно спросил пилот.
Появилась Зоя Элдрич, его дочь, в тирольской юбке и туфлях на меху.
— Что происходит?
— Поблизости находится Лео, — ответил он. — У него вооруженный корабль и поддержка ООН, мы попали в ловушку. Не надо было лететь на Венеру. Хепберн-Гилберт наверняка об этом знал. Попробуй связаться с Лео, — сказал он пилоту. — Я возвращаюсь в каюту.
«Я все равно ничем не могу помочь», — подумал он и направился к выходу.
— Черт побери, — выругался пилот, — поговорите же с ним! Ведь это вы ему нужны.
Он встал с кресла, демонстративно покидая свое место.
Барни Майерсон сел и, тихо вздохнув, включил передатчик, настроил его на частоту экстренной связи, взял микрофон и сказал:
— Лео, выродок ты этакий. Ты до меня добрался, ты заманил меня сюда, и теперь я у тебя в руках. У тебя и у твоего проклятого флота, который ждал меня с тех пор, как я вернулся с Проксимы. Ты опередил меня уже на старте.
Он был теперь больше зол, чем испуган.
— На этом корабле нет никаких средств защиты. Ты будешь стрелять в безоружных. Это транспортный корабль.
Он замолчал, пытаясь что-нибудь придумать. Может быть, сказать, что он — Барни Майерсон и что Элдрича никогда не захватить и не убить, поскольку он постоянно будет перемещаться из одного бытия в другое? И что Лео в действительности убьет человека, которого знает и любит?
— Скажи что-нибудь, — поторопила Зоя.
— Лео, — сказал он в микрофон, — позволь мне вернуться на Проксиму. Прошу тебя.
Он ждал, прислушиваясь к трескам в динамике.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Я отказываюсь от своих слов. Я никогда больше не покину Солнечную систему, и тебе не удастся меня убить, даже с помощью Хепберн-Гилберта или кого-нибудь еще из ООН. Ну как? — сказал он Зое. — Как тебе это нравится? С меня хватит.
Он с треском опустил микрофон.
Первый выстрел лазерного орудия почти расколол корабль пополам.
Барни Майерсон лежал на полу рубки, прислушиваясь к свисту уходящего воздуха и грохоту закрывающихся перегородок.
«Я получил что хотел, — подумал он. — По крайней мере, чего я хотел, по мнению Палмера Элдрича. Смерти».
Истребитель Лео Булеро не спеша занимал позицию, готовясь ко второму, решающему выстрелу. На экране перед креслом пилота он видел пламя его дюз. Корабль был действительно близко.
Он лежал, готовясь к смерти.
Внезапно он оказался в своей комнате на Марсе, а навстречу ему шел Лео Булеро.
Энн Хоуторн встала с кресла и с интересом сказала:
— Значит, это вы — Лео Булеро. У меня много вопросов, в основном насчет
