Заговор - Джонатан Рабб

После часа езды Сара поняла, почему потребовался вездеход. Взбираясь в горы, похожая на грузовичок машина одолевала отвесные спуски и каменистые подъемы с поразительной легкостью. Они съехали с основной дороги, если ее можно было назвать таковой, не более пяти минут назад. Теперь на не слишком отдаленном гребне показался большой дом на ранчо Тига, омываемый потоком света. Когда дом предстал во всей красе, он оказался похож на набор прямоугольных кубиков, беспорядочно сваленных в кучу. Высокие, от пола до потолка, окна опоясывали все части здания, и из каждого уголка дома открывался завораживающий вид на раскинувшиеся по обеим сторонам холмы и горы. С севера и с запада деревья подступали вплотную к усыпанной щебнем подъездной дороге, а остальные их собратья отступили под гору. Тиг явно наслаждался уединением: его горное убежище было практически недоступно для незваных гостей.

Они проехали по узкой полосе, которая отграничивала первозданную поросль от скошенной травы — явная печать порядка среди дикой природы. Даже тут, подумала Сара, людям Эйзенрейха нужно показать свою власть и способность держать все под контролем.

Машина остановилась на верхней площадке, входная дверь располагалась в нескольких шагах ниже от дороги. Джордж выскользнул из кабины, обежал вокруг машины и протянул руку, помогая Саре спуститься на землю. Час с четвертью — от двери до двери. А казалось, что все это гораздо дальше. Оставив Сару на ступеньках лестницы, Джордж вернулся в машину и укатил к невидимому гаражу. Стоя одна, Сара немного полюбовалась видом, потом шагнула на первую ступеньку. Тут же дверь открылась, и фигура Седжвика появилась на свету.

— А-а, мисс Трент, — произнес он, закрывая за собой дверь, — решили вкусить прелесть горного воздуха. Я частенько, ступив сюда, делаю то же самое.

— Здесь прекрасно, — отвечала она, проходя мимо него в просторный холл, за которым, чуть ниже уровнем, располагалась гостиная. Холодный ночной воздух сменился запахом сосновых поленьев в камине. Очаг, устроенный в центре комнаты, перевернутой воронкой вздымался к куполообразному потолку на высоту двадцати футов. В стороне, справа у окна, на фоне звездного неба стоял Антон Вотапек, приветственно подняв бокал в сторону Сары.

— Добрый вечер, мисс Трент.

Не успела она ответить, как слева от нее из-за рояля появился второй мужчина, более крупный, с широкой грудью и толстыми пальцами.

— Боюсь, мы не знакомы. — Он вышел в центр комнаты и улыбнулся. — Меня зовут Йонас Тиг, и я очень много наслышан о вас.

— Идиот, что вы такое несете! — Голос звучал надтреснуто, но вовсе не из-за помех на линии трансатлантической связи. Ярость кипела на другом конце, лысый с сотовым отвел трубку подальше от уха, когда голос вновь загромыхал: — Что вам было велено сделать, Паоло? Убить их обоих? Нет! От этого вас настоятельно предостерегали.

— Эрик тоже слетел. Они, наверное, поставили его в безвыходное положение…

— Его в безвыходное положение? Вы ждете, что я поверю, будто трехсотфунтового здоровяка вынудили убить их? Это что еще за бред? — Линию забил кашель, затем хриплая одышка, прежде чем тирада была продолжена: — А манускрипт, записи?

— Манускрипт?

— Книги, книги! Вы слушаете, о чем вам говорят, Паоло?

— А, манускрипт, книги… да. — Лысый заговорил быстро, пытаясь отвести грозу: — Они, должно быть, вместе с ними с поезда упали. К тому времени, как я добрался до вагона, там уже ничего не было.

— К тому времени, как вы… — Очередная вспышка кашля. — Вы были не вместе?

— Я… мы… нет, мы посередине встретились…

— Довольно. — Выдержка вернулась к усталому голосу. — Вам надлежало оберегать Джасперса, а теперь… — В голосе звучала подлинная боль. — Вы беспредельно разочаровали меня. — Несколько секунд на линии царило молчание: человек собирался с силами и обдумывал следующий ход. — Паоло, мне необходимы эти записи. Мне необходимо выяснить, что он узнал. Теперь мне придется… — Он оборвал себя. — Сходите с поезда и отправляйтесь обратно в Вольфенбюттель. Убедитесь, что там заметены все следы.

— А Эрик как же? И тот, другой? Как с Джасперсом?

— Сходите с поезда и делайте, что вам говорят! — Ядовитая злоба зазвучала вновь. — Я пошлю кого-нибудь другого убрать за вами грязь.

Связь прервалась. Паоло Вестути резко откинулся на спинку сиденья. Никогда он не слышал, чтобы старец так злился, никогда не слышал, чтобы тот так натужно кашлял. Но он выполнит, что ему велено. Как выполнял всегда. Неделя слежки, только чтобы упустить этого… Вестути закрыл глаза, и сразу перед глазами возникли двое, летящие с площадки: громадное тело Эрика, рвущее цепь ограждения, Джасперс, мертвой хваткой сжавший необъятную шею. Жуткая картина всегда будет стоять перед глазами, как и собственная пустая суета после того, как слишком поздно открыл дверь, как без толку глазел по сторонам, так ничего и не увидев, как ветер загнал его обратно под крышу безопасного вагона.

Этот грех его заставят искупить. В этом Паоло не сомневался.

Сара пристально взглянула в лицо Вотапека (не ожидала его увидеть), впрочем, взгляд ее был выдержанным. Потом повернулась к тому из троицы, кого знала меньше всех.

— И я о вас наслышана, мистер Тиг. — Седжвик вытянул руку в сторону ступеней. — Даниила в львиный ров? — спросила Сара.

— Даниила? — Седжвик улыбался, спускаясь вслед за Сарой в гостиную. — Едва ли, мисс Трент. Вы, похоже, не из той породы, что взывает к богам о спасении. А мы, — он остановился у бара, взял два бокала с шампанским и подал один ей, — мы не звери.

— Не к богам, Лэрри, — сказал Вотапек, — к единому Богу. С большой буквы. Вот во имя чего готов был умереть Даниил — во имя своего единого Бога.[22] Я прав, мисс Трент?

Взяв бокал, Сара одарила улыбкой самого щуплого из троих.

— Помнится, Даниил выжил. В этом суть истории.

Прямота Сары оказала должное воздействие. Вотапек с Седжвиком переглянулись и засмеялись, Тиг, хоть и более сдержанно, присоединился к ним секундой позже. Сара пошла к окну. Она почти не сомневалась, что люди Эйзенрейха приняли ее за свою. Добродушное подшучивание, попытка устроить новому сотоварищу радушный прием — все тайные признаки самоуверенности и участия. И все же ощущение неловкости не покидало ее. Эти люди готовы ввергнуть страну в хаос, рады окунуть новое поколение — запрограммированное поколение — детей в пустоту, ими же созданную. Тут легкий треп с шампанским, похоже, вряд ли уместен.

Сара посмотрела в окно. Прямо под ним (комната выступом висела над склоном горы) уходил вниз обрыв, покрытый смешанным лесом, верхушки деревьев омывало сияние, исходящее из невидимого столба света. Интересно, подумала Сара, это для вящей красы пейзажа устроено или для неусыпной слежки за самым непроглядно заросшим подходом к дому?

— И часто вы на маленькие междусобойчики собираетесь? — спросила она, проходя к огню, где ее ждало удобное мягкое кресло.

— Думаю, эти вопросы подождут до ужина, — сказал Седжвик, долив в бокал Вотапеку и оборачиваясь к Тигу.

— Мне одного достаточно. — Тиг улыбнулся и повернулся к Саре: — Эйзенрейх всегда лучше идет под добрый кусок рыбки с артишоками. Надеюсь, лосось вам по вкусу, мисс Трент. — Он расположился на кожаном диване напротив дальнего угла, скорее окна, чем стены, откуда открывался такой же великолепный вид на окрестные горы. Нога на ногу, руки держат бокал возле колен. Сара оглядывала его: печальный мыслитель, совсем не тот человек, какого она представляла по досье, прочитанному накануне вечером.

— Антон, как всегда, скор на расправу с моими мелкими недостатками. — Улыбка Седжвика не вызывала никакого желания отвечать. — Единый Бог? По мне, греки с римлянами были куда разумнее, те могли взывать к сотням, им было с кем поторговаться.

— Им поторговаться? — Вотапек усмехнулся. — Не наоборот ли полагается? Мы следуем указаниям Божьим…

— У Лэрри собственный взгляд на вещи, — подал голос Тиг, больше адресуясь к Саре, нежели к Вотапеку, — который делает привычную трактовку в некотором роде наивной.

Сара отметила, как отличается Тиг от своего телевизионного образа. Никаких доморощенных афоризмов. Весьма разумен и красноречив без всякого желания покрасоваться.

— Не наивной, Йонас. Примитивной, возможно, но не наивной. — Настал черед Седжвика подправлять. — Монотеизму удавалось два последних тысячелетия держать нас мертвой хваткой. И мы как-то упустили из виду, что религия — это орудие, средство для…

— Контроля. — Вмешательство Сары на мгновение утихомирило всех, никто из мужчин не был готов ответить. Сара не сводила глаз с Тига, последнего из триумвирата и в каком-то смысле более других неодолимого.