На привязи - Ксения Каретникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А сразу после поминок мы едем в другой дом. В тот, в котором мы жили с Игорем первое время после свадьбы. В нем Демьян делал ремонт, оказывается.
На поминках Демьян почти не пил. А здесь, зайдя в дом, тут же идет к большому бару в гостиной, достает бутылку водки. Причем я ее вспоминаю, ее дарил Игорю партнёр, который ее и производит. Игорь не пил водку, Демьяна за таким занятием я тоже не припомню. Поэтому не удивляюсь, что этот напиток так долго простоял в баре.
— Будешь? — спрашивает Демьян, доставая рюмки.
— Нет, — качаю я головой, — изжога с утра.
Демьян кивает, берет одну рюмку и садится в кресло напротив. Шумно пододвигает тяжёлый стеклянный столик и ставит на него бутылку и рюмку. Наливает водку, залпом выпивает и хмурится.
— Скажи, — начинаю я тихо, — ты считаешь, мы виноваты?
— Нет, — качает он головой, а потом, похлопав ладонью по подлокотнику кресла, говорит: — Иди сюда.
Я тут же встаю, иду. Сажусь на подлокотник, а Демьян устраивает на своих коленях мои ноги и заботливо снимает с меня обувь.
— Считаю, что только я виноват, — отвечает он серьезно. — Если бы тогда я не послушал эту Снежану, то сейчас у нас был бы ребенок, возможно, не один, мы были бы женаты и жили бы в своем большом доме. Не было бы в твоей жизни отца и моего брата…
— Но не факт же, что Борька не начал бы клинья подбивать к жене брата…
— Не факт, но… он же это из вредности, положил глаз на молодую жену отца, — Демьян проводит ладонью по лицу, делает глубокий вдох. — Да, он тебя любил, хоть это было настолько сумасшедшим, что верилось с трудом. Но вот такой Боря…
Киваю и глажу Демьяна по груди.
— А скажи мне, — начинает он неуверенно, — я хотел спросить еще тогда, когда услышал запись на диктофоне… Ты говорила этой Снежане, что шанс иметь детей у тебя равен нулю.
— Да, — я опускаю глаза и на выдохе продолжаю: — Осложнения после операции. Врачи не ставят точный диагноз — бесплодие, вроде как могу иметь детей, но… это будет чудом, Демьяш.
Он хмурится, как будто ему больно, а потом интересуется:
— А отец знал?
— Я не рассказывала ему ничего. Вместо "не могу" я сказала, что "не хочу" иметь детей. И он тоже не хотел. Говорил, что возраст…
Демьян наливает еще водки. Выпивает, а потом, поглаживая мои ноги, задумчиво спрашивает:
— А ты правда не хочешь детей?
Касаясь подушечками пальцев его щеки, громко выдыхаю и говорю:
— Совсем недавно была уверена, что не хочу. Я через такое прошла. Но… дети стоят того. Я бы хотела… Причем своего. Кто знает… современная медицина позволяет сделать чудо. Я, по идее, могу выносить, забеременеть — вот проблема. Так что можно было бы попробовать эко… — Демьян не дает мне договорить, притягивает к себе и целует. Несмотря на привкус алкоголя, этот поцелуй самый сладкий для меня.
Мы вместе. И я его никуда не отпущу. Потому что люблю. Потому что эта привязь сильнее всех цепей. Ничто не смогло нашу привязь разорвать.
В комнату со звонким лаем забегает Алешка, вслед за ним на пороге появляется Костя. Он смотрит на нас, криво улыбается и уходит. А Алешка просится к нам на руки, Демьян его поднимает и сажает на мои ноги.
— А еще я все думаю про этот счет, — произносит он. — Понимаешь, найти его мог только я, и отец об этом знал. А пароль от счета могла найти только ты. Может, он знал… о нас?
— Все может быть, — киваю я, — но мы никогда уже об этом не узнаем.
Эпилог
Почти два месяца спустя…
Я покорно ложусь на кушетку и в ожидании зажмуриваюсь. А еще вся трясусь… и от холода какой-то липкой субстанции, которую врач выдавила мне на живот, и от страха.
Да, боюсь. И не знаю, чего больше. Что результат ХГЧ был ошибочным или же наоборот? Вспоминаю первые свои эмоции после звонка врача… Я прослезилась, впервые от счастья. Но до конца не поверила. Поэтому я здесь.
И теперь остаётся ждать.
Доктор, женщина лет сорока, водит по животу устройством, с минуту уже. А у меня паника, нервы на пределе…
— Что ж, поздравляю, — улыбаясь, наконец произносит врач, — вы беременны, — она неотрывно смотрит на экран перед собой. — Отклонений и патологий не вижу.
Теплый комок радости, появившийся в груди, тут же разливается по всему телу. Господи, спасибо!
— Судя по последствиям вашей прошлой беременности, это можно назвать чудом. Однако оно уже не первое подобное в моей практике, — врач смотрит на меня, потом на мой живот, точнее на татуировку. — А вот эту красоту придется подпортить, рожать самой я вам не рекомендую.
— Спасибо, — улыбаясь, как дурочка, говорю я, а когда мне протягивают салфетку, интересуюсь: — А какой срок?
— А я не сказала? — она удивляется. — Примерно восемь недель…
Вот эта информация бьет меня обухом по голове. Я резко приподнимаюсь на локтях и, пытаясь заглянуть в монитор, хрипло спрашиваю:
— А вы не ошиблись? В прошлом месяце у меня были… критические дни.
И это правда. Были. Вспоминаю сейчас, что да, не такие как обычно, скудные. Но я решила, что это они так из-за нервов.
Врач хмурится:
— Странно. Значит, это были не они, — она открывает мою карту, внимательно изучает. — Отклонений никаких не вижу… назначу вам еще пару анализов на всякий случай.
Вытираю живот салфеткой на автопилоте и на нем же поднимаюсь с кушетки. В голове каша, в сердце страх и ужас.
Восемь недель…
А это значит, что отцом ребёнка может быть не Демьян.
В памяти всплывают последние слова, произнесенные Борькой…
Нет! Нет! Нет!
Блядь!
Вот как так?
И что же делать? Как быть? Как о такой версии отцовства рассказать Демьяну? Я не говорила ему пока о результатах анализа, не хотела раньше времени обнадеживать и себя, и его. Хотя, я думаю, он догадался. Слишком уж довольная и счастливая я спешила сегодня к врачу.
А теперь что?
А теперь как, твою мать?
— Ребенок у вас, наверное, очень желанный, — эти слова врача возвращают меня из раздумий. И я киваю. Ведь да, желанный. А еще в эту секунду до