Хворый пес - Карл Хайасен

– Если он снова пернет, гад буду, нажму курок.

– Это вы ему скажите, а не мне, – пробормотала Дези.

Твилли Спри стоял на четвереньках в слякоти и через открытую дверь смотрел на заднее сиденье. В зеленоватом свете потолочной лампочки виднелись Дезирата Стоут с собакой и непристойно распростертый между ними мистер Гэш. Никто Твилли не заметил, и он, недолго послушав напряженную беседу, скользнул, точно водяной клоп, под днище фургона.

Проклятый пес ее погубит, подумал Твилли.

Скоро у Гэша сдадут нервы, и он откроет пальбу. Требовалось как-то убрать Макгуина с убийцы, а потом убийцу – с Дези.

– Пошел вон с меня, сволочь такая! Вон пошел! – Ярость мистера Гэша нарастала.

Твилли облизал губы и попробовал свистнуть. Ничего не получилось – его колотило от холодной сырости.

– Что вы делаете? – послышался голос Дези.

– Дело делаю, – ответил голос мистера Гэша.

Машина опять стала раскачиваться. Твилли энергично растер липкое от крови лицо. Он хотел свистнуть; это был условный двойной свист, которым Макгуина звали на ужин. Твилли сложил губы трубочкой и свистнул. Теперь вышло.

Фургон перестал раскачиваться. Послышался вскрик, потом шум и удивленный лай. Пес выпустил убийцу и выскочил из машины отыскать источник приглашения на ужин. Брякающий ошейник рассказывал о перемещениях вечно голодного лабрадора, которому понадобится несколько секунд, чтобы унюхать, где скрывается Твилли.

– Что это был за звук? – орал на заднем сиденье мистер Гэш.

– Какой звук? – отвечал Дезин голос. – Птица, наверное.

– Нет, никакая не птица!

Твилли опять с переливом свистнул. Лапы Макгуина напряглись, он выцеливал свой ужин.

Погоди немного, мысленно просил его Твилли, пожалуйста. Наверху опять зашумели – мистер Гэш выбирался из фургона.

– Так и есть, – послышался его голос. – Кто-то тут колобродит. Какой-то сволочной баламут.

Твилли затаил дыхание, когда под задний бампер сунулся подергивающийся нос Макгуина. Пес заскулил и заскреб землю. Нет! умолял Твилли. Фу!

Наконец в поле зрения появились две долгожданные бледные ступни.

– Черт! Холодно! – просипел мистер Гэш, ступив в грязь.

Твилли смотрел из своего убежища на белые костлявые ноги, похожие на дрожащие под ветром осинки. Потом ухватил их за лодыжки и дернул. Убийца с воплем грохнулся на землю. Макгуин недоуменно взвыл и отскочил.

Твилли вывинтился из-под машины и бросился на барахтающегося в грязи убийцу. Шмат слякоти залепил Твилли здоровый глаз и окончательно лишил зрения. Он наносил бешеные, но безвредные удары по литым плечам и рукам мистера Гэша, который просто оттолкнул его и выстрелил.

Теперь Твилли знал наверняка – он убит. Пуля попала в грудь справа и свалила на землю. Твилли даже не упал, а свернулся.

Он еще слышал шум ветра. Всхлипы Дези. Причудливый звон колокольчика на санях в лесу. Стук своего сердца.

Казалось, он даже слышал, как из дырки в груди вытекает кровь.

А потом возник странный, очень низкий и незнакомый голос.

– Дальше я командую, – сказал он.

– Что? Черта едва! – Это мистер Гэш, убийца.

– Мальчика забираю.

– Старый хрыч! Надо было шлепнуть тебя еще тогда, на дороге. Пшел вон отсюда!

– Мистер, бегите! Позовите на помощь! Пожалуйста! – Это кричала Дези.

– Заткнись! – Это опять убийца. – Сейчас снесу башку этому старому пердуну.

– Я ведь сказал, мальчик – мой. – Низкий голос был поразительно спокоен.

– Ты трехнутый или как? Наверняка, – сказал мистер Гэш. – Плевать, одним дохлым баламутом больше.

Твилли казалось, его куда-то уносит, словно он скользит на кружащем плоту по неторопливой реке. Если это смерть – совсем недурно. А если всего лишь сон, то и просыпаться не стоит. Ему задолжали много снов за двадцать шесть лет.

Вдруг пришла мысль свистнуть Макгуину; собака – всегда хорошая компания на реке.

Я ведь сказал, мальчик – мой.

О ком это он? Какой мальчик?

Твилли еще успел подумать, почему не слышит, как свистит собаке, и почему вдруг вообще ничего не слышит.

24

– Чего ты хочешь, Вилли?

Извечный вопрос. Палмер Стоут, позвякивая кубиками льда в стакане, ждал ответа вице-председателя Комитета по ассигнованиям.

– Ну и манеры у тебя, Палмер, – сказал Вилли Васкес-Вашингтон. – Ладно, я тебе отвечу. Хочу, чтобы досточтимый Ричард Артемус не поганил мне весенний отпуск. Хочу оказаться на следующей неделе в Канаде и не желаю быть в Таллахасси на какой-то дурацкой «специальной сессии».

– Понимаешь, Вилли, уже поздно…

– Нечего тут понимать. Дело не в бюджете на образование, амиго, а в идиотском мосте на Кретинский остров, хотя я полагал – нет, ты мне сказал, – что все давным-давно улажено. – Вилли Васкес-Вашингтон помолчал, отхлебнув чая со льдом. – А потом вдруг твой губернатор Дик блокирует проект. Собственное детище! Зачем?

В ответ Стоут по-всегдашнему закатил глаза – мол, лучше бы тебе этого не знать. Они сидели в баре «Поклонник», где совсем не хотелось пересказывать отвратительную сагу о похищении собаки. Ведь именно сюда тот псих прислал гадкую посылку с лапой. К досаде Стоута, поговаривали, что после этого бармен назвал новый коктейль «Собачья лапа».

– Ладно, можешь не отвечать, – сказал Вилли. – Мне-то что, это не моя проблема.

– Эй, ты же получил городской общественный центр!

– Не начинай все заново.

– Ах, извини. Общественный центр поддержки. Девять миллионов баксов, не так ли?

– Отстань!

– Послушай, я лишь говорю… – Лоббист сбавил тон, поскольку не желал, чтобы казалось, будто он оскорбляет коренного американца, в чьих жилах течет африканская, гаитянская, латиноамериканская и азиатская кровь (в любой комбинации, если Вилли Васкес-Вашингтон не врал хотя бы про одно из меньшинств, представителем которых он является). К тому же клиентура клуба ценителей высококачественных сигар была непреклонно англосаксонской, и присутствие цветного (особенно безукоризненно одетого, как депутат Васкес-Вашингтон), как и отрезанная собачья лапа, заставляло многих недоуменно приподнять бровь.

– Вилли, я лишь говорю, – продолжил Палмер Стоут, – что губернатор выполнил свою часть сделки и сделал, как ты хотел. Разве нельзя теперь помочь ему выбраться из гадкой ситуации? Такие тогда сложились обстоятельства.

– Извини, старина.

– Без тебя нам не справиться.

– Я знаю. – Вилли Васкес-Вашингтон барабанил пальцами по дубовой стойке бара. – Когда угодно, только не сейчас, Палмер. Я уже давно планировал этот отпуск.

Стоут знал, что все это полная лажа. Поездка негласно оплачивалась крупной медицинской страховой компанией в знак благодарности Вилли Васкес-Вашингтону, чье своевременное вмешательство прервало расследование (результаты которого могли быть очень и очень неприятны) весьма сомнительной лечебной практики, а именно: компания поощряла, когда ее получавшие гроши телефонистки коммутатора сами принимали решения об операции тяжелых больных. Но (криво усмехнулся про себя Стоут) неожиданная удача: Вилли Васкес-Вашингтон каждую субботу играл в гольф с членом Государственной комиссии по страхованию.

– Вилли, а как такой вариант: мы доставляем тебя на голосование по Жабьему острову, а потом сразу назад в Банф. Туда и обратно частным самолетом.

Вилли Васкес-Вашингтон посмотрел на Стоута, как на червяка, вдруг вылезшего из плюшки.

– Прям-таки на голосование и обратно? Попробую еще раз объяснить: я не могу покинуть специальную сессию и уехать кататься на лыжах, как бы мне того хотелось. Почему? Потому что газеты возьмут меня за задницу и распнут, поскольку все они купились на губернаторскую чепуху и полагают, что мы съезжаемся голосовать за выделение денег бедняжкам школьникам. Пресса не знает о твоих финтах с мостом. И получается – отдуваться мне одному, это понятно? – Теперь Вилли понизил голос: – Я в безвыходном положении, старина. Если я появлюсь на сессии, это означает – никаких катаний на лыжах, что невероятно огорчит жену и детишек, а потому извини – стало быть, никакого нового моста досточтимому Дику и его приятелям.

Палмер Стоут спокойно махнул бармену – мол, повтори. Он угостил Вилли сигарой (настоящий «Монтекристо Особый, № 2») и поднес огонь. Тупик в беседе слегка раздражал, но сильно не беспокоил. Стоут был опытен в улаживании проблем с важничающими придурками и надеялся, что придет время, когда он будет этим заниматься уже в Вашингтоне, где напыщенное самомнение возведено в культ. Пока же он согласен оттачивать навыки в кишащем жадюгами болоте под названием Флорида. Найти подход, использовать влияние и завязать знакомства – так поступали все лоббисты. И лучшие из них – быстро соображающие, находчивые и изобретательные – разрешали кризисные ситуации. А Палмер Стоут считал себя одним из самых лучших в этом деле. Виртуозом.