Доброй ночи, мистер Холмс! - Кэрол Дуглас

Она внимала королю, повернувшись к нему вполоборота, будто не верила своим ушам, и одновременно прислушивалась к некоему другому голосу.

– На юге?.. Мы будем жить еще дальше… в глубине страны?..

– В самом прекрасном краю, Ирен. Ты будешь владычицей собственного замка, представляешь?

– Владычицей?

– Да, и еще мы будем ездить в Вену… И даже иногда в Париж! Да, Париж лучше, так будет благоразумнее.

– Благоразумнее? То есть поддерживать наши отношения в Праге уже стало неблагоразумным?

Король, колеблясь, прикусил полную нижнюю губу, отчего приобрел надутый недовольный вид. Инстинкт гувернантки подсказывал мне, что надвигается беда. Здоровяк Вилли задумал нечто дурное, такое, что мне хотелось надавать ему подзатыльников. Однако что именно было у него на уме, не ведала ни я, ни Ирен.

– Дело в убийстве твоего отца, – неожиданно сказала она. – Твоя семья все хочет скрыть и опасается моей болтливости. Именно поэтому вы вышвырнули меня из Национального театра, поэтому ты хочешь отправить меня в изгнание в глухую провинцию. Ради бога, зачем? Если ты хочешь, чтобы я молчала, тебе достаточно об этом меня попросить. Это дело касается твоей семьи, и я обязана уважать твои пожелания, даже если не одобряю то, как поступили с убийцей. А теперь мне надо отыскать Дворжака и попросить его восстановить меня в должности…

Ирен окинула взглядом покои, будто бы в поисках служанки или одежды. Она обратила на меня не больше внимания, чем сам король, но совсем по другой причине. Я видела, что Ирен обескуражена и выбита из колеи. Такое впечатление, что подруга с трудом понимала, где находится. Ее острый ум, столь ловко связывавший воедино мелкие детали и позволявший подруге приходить к ошеломляюще точным выводам, никак не мог найти причину столь резкой перемены в короле.

Вильгельм поднялся, глухо стукнув каблуками о паркет:

– Тебе незачем общаться с Дворжаком. Я запрещаю.

– Запрещаешь?!

– Я король.

– Верно, но я не твоя подданная.

– Ирен, делай, как я говорю. Я прошу тебя, прошу как друг.

– Зачем? Объясни зачем.

Вилли отвернулся. Опустил голову. Возможно, он увидел свое отражение в собственных, надраенных до зеркального блеска сапогах.

– Ты больше не можешь оставаться в замке.

– Хорошо, я сниму квартиру в городе. Я могла так поступить с самого начала, это ты настоял на том, чтобы я…

– Мы больше не сможем поддерживать наши отношения. Я имею в виду, на людях.

– На людях? Да мы всего-то пару раз проехались по городу до Вацлавской площади.

– Теперь надо избегать даже малейших подозрений в том, что между нами что-то есть.

– Тебе не кажется, что мы немного с этим опоздали?

– Ирен, ты не простая женщина. Я ухаживал за тобой, и ты знаешь, чт́о следует за ухаживаниями. Я не скупердяй, ты ни в чем себе не будешь отказывать. При каждой возможности я буду приезжать к тебе на юг…

– А что не так с Прагой? Чем ты будешь заниматься в Праге? Ходить в Национальный театр и смотреть на новую солистку, исполняющую мои партии? Ездить на прогулки с другой? – Пусть и с неохотой, Ирен твердым голосом спросила: – Ты будешь жить в замке с какой-то другой женщиной?

Король застыл, как и любой бы другой мужчина на его месте. Уж слишком неприкрыто презрительным был тон моей подруги.

– Клотильда Лотман фон Саксен-Менинген – не «какая-то другая женщина», – ответил Вильгельм. – Она вторая дочь скандинавского короля и моя будущая жена.

– Вот как! – Лицо Ирен озарилось пониманием.

– В связи со смертью моего отца… вне зависимости от того, что стало ее причиной… у меня появились новые обязательства. Перед семьей. Перед обществом. Мне надо думать о наследнике… о королевской…

– Родословной? Так это твоя семья настаивает на том, чтобы ты женился как можно быстрее?

– Да. Впрочем, это все равно рано или поздно должно было случиться. Мне говорили об этом с детства. Пойми, Ирен, это вовсе не значит, что я ее люблю…

– Ну да. Конечно. Так значит, ты знал обо всем с…

– Я всегда это знал, но мне было неприятно об этом думать. Ты навсегда останешься владычицей моего сердца, но я король и мое положение накладывает на меня определенные обязательства. Я не могу всю оставшуюся жизнь играть роль твоего поклонника. Ты должна была это понимать.

– Да… мне следовало понимать. Свадьба… скоро?

– Не раньше чем через год, в течение которого я должен носить траур по отцу. Таким образом, у нас с тобой масса времени, которое мы весело проведем вместе. Но помни, нам надо быть осмотрительными и осторожными. Клотильда фон Саксен-Менинген – натура деликатная, и, если возникнет хотя бы малейшее подозрение, которое каким бы то ни было образом запятнает мою честь, разразится скандал и свадьбе не бывать.

– Скандал, – повторила Ирен голосом столь ошеломленным, что у меня сжалось сердце.

Молчание затянулось. Я внимательно смотрела на подругу и короля. Оба стояли понурив головы (Вильгельм, надеюсь, от стыда). Ирен поникла, словно увядший цветок, – может, она о чем-то задумалась; может, горевала о разбитых мечтах или и то, и другое вместе. Расставленными пальцами моя подруга чуть касалась скатерти на столе, будто это помогало ей удерживать связь с реальностью. Она казалась очень далекой: и от короля, и от меня.

У Вильгельма все-таки хватило ума понять, сколь сильно его слова потрясли Ирен. Он чуть поклонился, слегка скованно, как это принято у европейских джентльменов:

– Сейчас мне надо идти. А тебе нужно время, чтобы спланировать переезд на юг. Дело нельзя откладывать в долгий ящик. На юг следует перебраться как можно быстрее. Впрочем, я уверен, ты справишься. Я ни на секунду не позволю себе усомниться в твоих способностях и талантах.

Ирен снова подняла взгляд, и ее губы чуть раздвинулись в едва заметном подобии улыбки:

– Ну да. В моих способностях и талантах.

Вильгельм с довольным видом кивнул и вышел, даже не посмотрев в мою сторону. Постепенно грохот его сапог по мраморному полу смолк и наступила тишина, которую нарушало лишь тиканье часов на каминной полке и шелест шестеренок, раздававшийся всякий раз, когда минутная стрелка сдвигалась на еще одно деление вперед.

Ирен стиснула скатерть. Через несколько мгновений ее пальцы разжались и быстро задвигались по столу, словно моя подруга наигрывала какую-то неведомую мне мелодию на несуществующем пианино. Подлив ей шоколада, я подвинула к Ирен чашку с блюдцем, но она не обратила на меня никакого внимания. Адлер продолжала стоять, склонившись над столом, глубоко погрузившись в мысли. Я страшно за нее переживала и очень боялась, что случившееся низринет ее в бездны безумия и отчаяния.

– Ирен… – начала было я.

Именно в этот самый момент она подняла на меня взгляд и произнесла одновременно со мной:

– Нелл…

– Что ты будешь делать? – Я первой прервала повисшее молчание.

– Складывать вещи, – поджала губы подруга.

– Значит, ты уезжаешь из Праги?

– Конечно.

– Как пожелал король?

– Как он того потребовал.

Я встала. В горле у меня пересохло.

– Ирен, я помогу тебе собраться. Сделаю все, что в моих силах. Но сопровождать тебя в этот дворец на юге, жить там с тобой… Это позорно… Прости, я так не смогу… – У меня перехватило дыхание. Меня душили эмоции.

Ирен уставилась на меня так, словно я сошла с ума:

– Нелл, мозги твои куриные, неужели ты и в самом деле решила, что я соглашусь на это возмутительное предложение?!

– Ну…

Ирен в ярости стала мерить шагами гостиную. Она двигалась так быстро, что шлейф ее утреннего платья свернулся и теперь напоминал хвост.

– Впрочем, с чего тебе думать, что я по-прежнему в здравом уме? Ведь я вела себя с его величеством Вильгельмом Готтсрейхом фон Ормштейном как последняя дура! А гадалка еще сказала, что имя моего суженого начинается на «Г». Как же! Жди! Вилли может править своей чертовой Богемией, сколько ему влезет, но надо мной он не властен. Скорее камни начнут плавать, чем я пожертвую ради него своим духом, телом или карьерой! – Шлейф платья метался за бушующей подругой. – Как же я в нем ошибалась! Да он просто мальчишка, пляшущий под дудку своих родственников.

– У меня сложилось точно такое же впечатление, – вставила я. – Он крайне инфантилен.

– И потому опасен. – Остановившись, Ирен впилась в меня взглядом: – Испорченные мальчишки ужасно не любят, когда у них отбирают любимые игрушки. Особенно мальчишки из королевских семей. Нам надо уехать, это ясно. При этом придется соблюдать осторожность. Настолько, чтобы Вилли даже не заподозрил, что мы направляемся в Англию, а не в его дворец в провинциальной дыре.

– И… когда мы уезжаем?

– Немедленно. Чем раньше, тем лучше. У нас есть одно неоспоримое преимущество: Вилли очень самодоволен и высокомерен. Ему и в голову не придет, что женщина сможет сбежать от него, словно от чумы. Ну и в ярость же он придет, когда обо всем узнает, – вся Богемия будет ходить ходуном. Ирен повернулась ко мне: – Нелл! Тебе со мной ехать не обязательно. Ты можешь отправиться домой одна, так будет безопаснее всего! Есть и другой вариант: ты пока останешься здесь, а я уеду первой… нет, так не пойдет: обнаружив мое исчезновение, он возьмет тебя в заложники и заставит меня вернуться назад.