Князь Демидов. Том V - Евгений Бергер

курсе переехать к Володе в Пермь. Я бы уже сейчас озаботилась этим вопросом, но у первогодок есть запрет на отношения. — с нескрываемой ноткой досады пояснила Федора.

— Кхм… — Семён Валерьевич резко вскочил из-за стола: — Владимир… Могу я поговорить с тобой… тет-а-тет?

— Пап. — девчонка насупилась: — Учти, если будешь обижать Володю — я тебя не прощу!

— Угу… кто-кого ещё обидит… — пробормотал барон, и взяв с собой трубку, направился на балкон. Я пошёл за ним.

Кажется, настало время поставить в этой истории жирную точку.

Прежде, чем широкая дверь на балкон закрылась, я успел заметить, как Госпожа Можайская бегом подбежала к дочке, и чуть ли не рыдая обняла её.

— За свою жизнь, я повстречал много уникальных людей. Но вот головореза, который притворяется студентом — вижу впервые. Чего вам надо от моей семьи? — выдохнул барон, трясущимися руками пытаясь поджечь табак в трубке.

— От вашей семьи — совсем ничего… Пока что мне нужны только вы.

— Что от меня потребуется?

— Не совать свой нос в мой парк. Ещё хоть одна бандитская шваль придёт к воротам моего комплекса — я отправлю вам Федору по частям. — холодно ответил я.

— Это всё? — трясущимися губами, уточнил Можайский.

— И отстать от дома Любимова. — пожав плечами, ответил я: — Долго разглагольствовать не буду. Моя основная цель, чтобы до всех вас дошло… Я ближе, чем это может показаться на первый взгляд. Человеческая жизнь ничего для меня не значит. Я буду рвать когтями любого, кто посмеет разевать пасть на мою территорию.

— Вам не кажется это… несправедливым? Дом Любимова был переоформлен на нас практически с самого открытия! И то, что вам вздумалось поиграть в благородство — это не должно быть нашей проблемой. Разве нет? — осторожно поинтересовался Можайский.

— Если бы он был ваш, то Любимов не оплачивал бы за него кредит.

— Любимов — обычный нытик, который строит из себя благодетеля… Мы не знали, что Копилка брал с него лишние деньги!

— Но ведь теперь знаете? — я окинул дрожащего борона ледяным взглядом: — Вам не кажется, что воровство Копилки не должно быть проблемой Любимова? О какой вообще справедливости идёт речь?

— О том, что дела Копилки — это дела Копилки, а не нашего Дома!

— Деньги брал кто? Копилка? Копилка! Так значит и разбирайтесь с ним, а не с Любимовым. Это, во-первых. А во-вторых… Кто дал вам право нанимать стрелка для диверсии в парке? Вы соображаете своей тупорылой головой, что могли погибнуть невинные люди?

— Вам наплевать на жизни людей. Мне тоже наплевать! Я поступил так, как делал всегда. Моя основная задача — поддерживать своё место в иерархии…

— А мне плевать на твою иерархию и место в ней. Ты прекрасно знаешь, что, если я захочу — всё ваше семейство будет лежать там… в центре зала с перерезанными глотками. С такими, как я — лучше не связываться. И поверь… Тебе так повезло! Ты даже представить себе не можешь, насколько Госпожа Фортуна благосклонна к тебе. Если бы хоть один гость моего парка пострадал… Судьба ребят с Коптево настигла бы и это имение.

— Это были вы… Я знал! Я чувствовал! — сжав зубы, проскрипел барон: — Что вы такое?!

— Простой солдат, который устал от таких, как ты. Ещё раз повторюсь… Этот разговор ты должен запомнить на всю жизнь. Больше я предупреждать и мило улыбаться твоим детям не буду. Федора рассказала всё про системы охраны этого поместья. Рассказала даже какое оружие есть у охранников, которые сейчас стоят и внимательно слушают наш разговор. И если хоть один из них посмеет пустить мне пулю в спину… Они повторят судьбу ребят из Коптево. Разорву на куски каждого в этом доме.

— Я вас услышал! Забирайте проклятый дом Любимова… И в парке мы тоже не появимся! Только молю… Отстаньте от Федоры и убирайтесь из моего дома! Я не хочу вас больше видеть! Вы — чудовище!

— Да. И я устал делать вид, что это не так. — пожав плечами, спокойно ответил я: — Понимаешь, прежде, чем выстрелить — я предпочитаю вести диалог. И если есть шанс спасти чью-то судьбу… То, почему нет? Я питаюсь кровью только тех, кто показывает мне зубы. Но тебе просто повезло. Очень сильно повезло.

— Хорошо… — выдохнул барон: — Спасибо, что не выстрелили… Я люблю свою семью. Нет, не так… Я — всецело принадлежу своей семье! Всё это я построил исключительно для них. И для их счастья… Просто, поймите правильно! У нас реально не было ничего подобного… Никогда студенты не убивали людей пачками. Так что… я признаю свою ошибку. И обязательно переведу контрибуцию на ваш счёт… Я должен возместить вам моральный ущерб.

— Молодец. Сечёшь фишку. — усмехнувшись, ответил я: — А теперь… начинай орать.

— Зачем? — удивился барон.

— А как ещё ты планировал закончить этот вечер? Милыми посиделками? Осёл… — обречённо вздохнул я.

— Понял. — Можайский набрал полные лёгкие воздуха и понеслось: — Подлец!!! НЕТ!!! Не видать тебе этого…

Открыв двери, я, не глядя на Федору, быстрым шагом направился к выходу.

— Проваливай из моего дома, чёртов малолетний упырь!!! — верещал Семён Валерьевич.

— ПАПА!!! — возмущенно закричала Федора: — Что ты творишь?!?! Что происходит?!?!

— А ты не лезь! — рявкнул барон: — Никакой свадьбы не будет!!!

— ЧЕГО?! — девчонка тут же вскочила и понеслась за мной, но батя мгновенно её перехватил: — Отпусти меня!!! Я люблю его!!! Хотите вы этого или нет — но мы будем вместе… Володя!!! Володя, подожди!!!

Но я не собирался ждать. Партия закончена и фигуры должны быть убраны под доску.

— А, ну стоять!!! — продолжал верещать барон: — Всё!!! Никакого Володи!!!

— Но, почему?! — захныкала Федора.

— Пойдём… поговорим. — уже более спокойным тоном произнёс отец.

Дальнейшее продолжение истории я уже не видел, поскольку быстро выбежал из коттеджа и прыгнул в моколь.

— Успешно? — поинтересовался Саня.

— Успешно. — злорадно улыбнувшись, ответил я.

— Простите, а можно нескромный вопрос?

Наш шикарный «Руссо-Балт» плавно выкатил со двора Можайских.

— Можно. — кивнул я.

— Как у вас получается не переживать о чувствах других? — спросил телохранитель.

— Что значит — не переживать о чувствах других? Сань… Ты не путай колбасу с пальцем. Вот есть ближний круг. Например — ты. Помнишь, когда у тебя отец в больницу загремел?

— Ну…

— Кто был рядом с тобой и поддержал?

— Вы.

— Вот! Если бы ты был немного внимательнее, то заметил бы, что я всегда за всех переживаю. Правда… эти «все» только из моего ближнего круга, но за всех жителей мира болеть невозможно. Сам понимаешь.