Академия Беаты. Проклятие любви - Анна Валентинова

Она застонала еще громче и вцепилась руками в плечи мужчины, каждой клеточкой тела ощущая наслаждение от движений его рук.

– Ты бы хотела чего-то большего? – вкрадчиво прошептал он на ухо и прикусил мочку.

– Да.

– Не слышу!

– Да, – уже выкрикнула Беата, задыхаясь от острого неконтролируемого возбуждения.

– Это правильный ответ!

И потратив несколько секунд на свою одежду, Глас ворвался в ее тело, жестко, почти жестоко вторгаясь в мягкую податливую плоть.

Девушка сдавленно застонала, балансируя на грани удовольствия и муки. Последовал второй толчок, третий. Она судорожно схватилась за решетку окна, выгнула бедра до предела и на следующий толчок его члена, почувствовала, как мощная сила оргазма выворачивает ее тело навстречу безжалостным движениям. Мужчина не останавливался, молча и беспощадно доводя ее и себя до исступления, и она кончала долго и бурно, как цветок, раскрываясь навстречу долгожданному дождю. С ее последними судорогами, сжавшими его член, пришло облегчение и для него.

Любовники не размыкали объятия, пока их сердца не перестали бешено колотиться, грозясь вырваться из груди.

– А я и не знала, что ты такой ревнивец, – хрипло сказала Беата, медленно приходя в себя.

– Я и сам не знал, – ответил он, неохотно выходя из нее.

Он застегнул брюки, любуясь невиданным зрелищем. Девушка, которую он только что любил, была прекрасна – растрепанные, выбившиеся из прически волосы беспорядочно спускались на голую грудь, с возбужденно торчащими сосками. Длинные ресницы закрытых глаз чуть заметно трепетали, алые искусанные губы были полуоткрыты. Зеленый шелк юбки разметался по длинным стройным ногам, все еще широко раздвинутым, скрывая ее прелести.

Она потянулась, отрывая руки от решетки, и роскошная грудь всколыхнулась над лифом.

– А ты оказалась способной ученицей, – небрежно заметил он, натягивая лиф на грудь, как и было предназначено покроем платья. – И очень плохой девочкой, – шепнул прямо в губы и снова поцеловал Беату.

Она прикрыла глаза, а когда поцелуй закончился – внимательно посмотрела на Дана. Казалось бы, такая дикая страсть должна была ее испугать, но испытанное удовольствие свело на нет всю злость и недоумение.

– А из тебя выйдет неплохой мастер, – лукаво заметила она и ласково провела пальцами по его щеке, отмечая утончившиеся скулы и темные тени под глазами. – Ты очень устал?

Тот поднял глаза на девушку, которой только что доказывал, кто в доме хозяин, и неожиданно для самого себя признался:

– Безумно.

– Поехали домой, – также мягко предложила она. – Здесь можно пройти к выходу не через зал?

Глас молча снял ее с подоконника, попытался как-то пригладить ее волосы, что, впрочем, удалось плохо, и, обняв, повел к выходу. Внизу он каким-то чудом раздобыл шубу девушки и сумел найти карету Академии в общей толчее многочисленных экипажей и возниц. Беата в это время глубоко вдыхала морозный воздух, пытаясь успокоиться, и прятала пылающие щеки за пушистым воротником.

Когда они усаживались в карету, она спросила про своих спутников, и получила исчерпывающий ответ, что за ними заедут позже. В молчании они десять минут ехали по улицам ночного города. Глас сидел, устало откинув голову и закрыв глаза, не забыв при этом крепко прижать к себе Беату. Ей было удобно лежать на широкой и мощной груди, и она расслабилась, и даже слегка задремала.

Когда они вошли в дом, то обнаружилось, что он совершенно остыл. И пока Беата, не снимая шубы, согревала им обоим чай, Глас быстро убрал из камина накопившуюся золу и разжег дрова. Немного потеплело, поэтому Беата скинула, наконец, верхнюю одежду и стала накрывать на стол, чтобы попить чаю и окончательно согреться.

Дан молча смотрел на ее хлопоты и неожиданно сказал:

– Если бы я видел это платье заранее, я бы не пустил тебя на бал.

Беата вспыхнула и вопросительно посмотрела на него.

– Такое ощущение, что если ты глубоко вздохнешь, твоя грудь выскочит из этого крэгова корсажа!

Беата звонко рассмеялась:

– Сейчас так носят!

– Пускай носят другие! Таким зрелищем, – он подошел поближе и обвел пальцем ее декольте, – должен любоваться только я!

– Хорошо, я буду надевать это платье только для тебя! – лукаво предложила девушка. – А сейчас тебе предстоит все это развязать и распустить, потому что, как и положено платью для благородных дам, вся шнуровка находится на спине! Но сначала выпьем чаю, – шлепнула она по его руке, когда Глас уже собирался выполнять ее просьбу.

Чай они выпили удивительно быстро, и точно так же быстро Дан расправился с завязками платья, шнуровкой корсажа и нижним платьем-робой. Беата осталась в одной полупрозрачной батистовой сорочке до бедер и шелковых чулках с атласными подвязками. Он обнял ее со спины, неторопливо провел руками по изгибам тела, захватывая по пути тонкую невесомую ткань, и когда девушка еще плотнее прижалась к нему и потянулась под его ласками, прошептал на ухо:

– Ты удивительно красивая сегодня, и я очень сильно скучал по тебе все это время.

Беата повернулась и посмотрела в его темные от эмоций глаза.

– Правда?

Глас медленно вынул заколки из ее волос, распуская прическу прядь за прядью, и серьезно ответил:

– Правда.

Беата встряхнула освободившимися волосами и стала раздевать Дана так же быстро, как он раздевал ее. Она даже усадила его на кровать, чтобы было удобнее снимать рубашку, и когда она это сделала, то принялась целовать его мощные плечи, гладить руки и, усевшись на его колени, трепетно и страстно поцеловала его в губы. Мужчина пассивно принимал ласку, обнимая ее за талию.

– А что это было в Ратуше – знак особого внимания? – Она сняла с себя сорочку и осталась сидеть на его коленях почти полностью обнаженной.

– Это был знак полного отчаяния. Я не могу видеть, как ты кокетничаешь с другими мужчинами! – признался Дан.

В ответ на это Беата толкнула его на кровать и, когда он лег, сняла свои подвязки и привязала его руки к изголовью кровати. Глас, не сопротивляясь, с веселым недоумением следил за ней, и только спросил:

– Зачем?

– Я тоже хочу преподать тебе урок. – ответила Беата и сразу, не медля ни минуты, сняла с него штаны.

Она мельком взглянула на мужской орган, который был уже почти готов к действиям, и сев немного ниже его бедер и тесно прижавшись промежностью к его достоинству, легла на него.

– Запомни и ты, – она обвела пальцами темный плоский кружок его соска, – ни один мужчина, – и, склонившись, обвела его сосок языком и прикусила крохотный узелок, почувствовав, как мужчина вздрогнул от этой ласки, – ни ты, ни кто-либо другой, – она переключилась на другой сосок и сделала все то же самое, – не будут решать за меня!