Белоэмигранты на военной службе в Китае - Сергей Балмасов

В июне 1927 г. решено было создать из русских конных частей Отдельную охранную бригаду, командиром которой назначили генерал-майора В. С. Семенова. Входила она в непосредственное подчинение Чжан Цзучану и во многом была создана для охраны этого маршала от своих же войск, которые уже тогда часто переходили на сторону противника. Вооружение этой части было слабым: из артиллерии бригаде дали только одну двухорудийную горную батарею[841]. В это же время из-за малочисленности 65-я дивизия стала бригадой. Китайскую бригаду, которая раньше входила в нее, свели в батальон и отправили на охрану интендантства генерала Цзу. Русская 166-я бригада вскоре также была сведена в батальон. Ее офицерам предложили или остаться на сокращенных в два раза окладах с понижением чинов, или уволиться, и, хотя в ноябре 1927 г. русские пехотинцы продолжали числиться бригадой, на этот раз 109-й, положение с ее численной слабостью это не меняло[842].

В ноябре 1927 г. после катастрофы на Лунхайской железной дороге было решено реорганизовать русскую пехоту «по ее малочисленности»[843]. Однако на деле в начале 1928 г. она была разоружена и ликвидирована. Во многом это было связано с последними неудачами на фронте, начиная с ноября 1927 г., когда русские потерпели поражение от Фына у станции Су-джоу-фу. Чжан Цзучана взбесило и то, что русские офицеры, многие из которых были пехотинцами, обратились к нему с призывом улучшить условия своего существования, которые, по их заявлению, к концу 1927 г. стали невыносимыми. Однако вскрылось, что во многом в этом было виновато само русское командование. Дело едва не дошло до расстрела Квятковского и ряда других офицеров. В итоге кончилось все тем, что русские наемники лишились пехоты, что нанесло сильный удар по их боеспособности. Остались лишь технические части из бронепоездов, авиации, а также кавалерия в составе Охранной бригады и Конвойной сотни. Летом 1928 г. кавалеристов свели из-за потерь и дезертирства в один полк с батареей.

Особенно важной для наемников была хозяйственная часть. Она вызывала много нареканий, главным образом из-за плохо поставленной соответствующей службы в китайских войсках. В то же время минусы китайской организации сглаживались зачастую хорошей работой находящихся на службе русских. Генерал-майор В. С. Семенов особо отмечал работу адъютанта штаба майора Шестакова, который получил благодарность «за отличное ведение хозяйства»[844].

Воинская форма

Несмотря на то что русские наемники находились на китайской службе и должны были носить соответствующую форму, реально был некий смешанный «русско-китайский» вариант. Обмундирование было китайским, а фуражки – русские[845]. В кавалерии впоследствии были приняты брюки по типу казацких, «дальневосточного образца», с желтыми лампасами. Зимой выдавались китайские ватные брюки и куртки, которые не всегда спасали от холода. Нередко белогвардейцам не хватало тех или иных предметов воинской формы, которая особенно часто выходила из строя во время боев, начиная от ремней и кончая сапогами, а когда остатки Русского отряда при пятнадцатиградусном морозе шли в декабре 1928 г. в районе Цицикара к железной дороге для погрузки в Харбин, у некоторых солдат не было шапок.

Русская кровь на китайских весах

Какова же была оплата русских наемников? Надо сказать, что она была на порядок выше оплаты китайцев того же чина. Если оклад русского фельдфебеля составлял 50 мексиканских долларов в месяц, то оклад китайского фельдфебеля был в полтора-два раза ниже[846]. Оклад рядового был 12 долларов, но «обслуживающий» офицеров персонал, как то денщики и шоферы, получали от 20 до 50 долларов. В конце 1926 г. из-за инфляции, которая во многом была вызвана эмиссией Чжан Цзучана «на войну», и удорожания жизни русским наемникам прибавили жалованье на 30 процентов[847]. Оклад священника установили к концу 1926 г. на уровне командира полка – 240 долларов, в то время как оклад муллы несправедливо был сделан ниже и составлял 30 долларов, что соответствовало окладу унтер-офицера[848].

Переводчики, в зависимости от квалификации, получали еще больше. У высших офицеров оклад был в несколько раз выше простых армейских командиров. Так, ставший впоследствии начальником штаба 65-й дивизии полковник Тихобразов получал в 1927 г. 320 долларов в месяц. Несмотря на то что в Китае тогда такая сумма была просто колоссальна, денег Тихобразову не хватало. Ежемесячно он отправлял жене Шурочке и маленькой дочке 300 долларов[849]. Несмотря на то что взрослому мужчине-европейцу в Китае тогда с головой хватало на месяц и 12 долларов, жена Тихобразова умудрялась не только спускать всю эту сумму, но и основательно влезть в долги. Бедный Тихобразов в конце концов стал отсылать своей прожорливой жене и последние копейки, которые он ранее оставлял себе. Дошло до того, что и он из-за неуемных аппетитов своей жены по уши влез в долги. Почти в каждой ежедневной записи, которую он делал в своем дневнике, Тихобразов мучается вопросом: «Где же занять денег для Шурочки?»

Положение усугублялось регулярными невыплатами жалованья, кормовых денег и слабым продовольственным обеспечением. Уже в 1926 г. задержки жалованья составляли несколько месяцев. Еще больше невыплаты увеличились в 1927 г. и стали катастрофическими к 1928 г. Неспособность решить эту проблему стала главной причиной ухода большинства наемников из Русской группы, из-за чего она потеряла свое прежнее значение.

Потери русских бывали не только из-за пуль и снарядов врага, но и по причине несчастных случаев вроде преждевременного разрыва гранат при стрельбе из первых гранатометов или из-за стихийных бедствий. Так, во время урагана пострадали русские летчики, у которых был разрушен ангар и повреждено несколько самолетов[850].

К осени 1926 г. так и не был положительно решен вопрос о назначении пенсий родственникам убитых русских, а пособия по ранению и болезни были мизерными[851]. Все это отрицательно сказывалось на пополнении отряда, так как с увеличением потерь желающих проливать за китайские интересы кровь становилось все меньше.

Но главным стимулом к записи в наемники среди русских были не те, в сущности, копейки, которые им платили и даже не платили, а «фацай» – трофеи. Из разговоров с солдатами Нечаевской группы журналист Ильин узнал, что многие солдаты за один поход имеют каждый больше тысячи долларов! «Я спросил, куда же они девают такие деньги, когда можно было стать обеспеченным человеком, отбыть службу, поехать хотя бы в тот же Харбин и обзавестись хозяйством! Они отвечают: «Ну какое там хозяйство! В Харбин попадешь, так живо все спустишь! Вон Михайлов и Сергиенко, больше двух тысяч долларов пропустили в одну неделю, да потом обратно сюда пришли! Что на деньги смотреть-то! Даром достаются, туда им и дорога!»[852]

Быт

Сам отряд базировался в столице провинции Шаньдун, Цинанфу, после занятия его войсками Чжан Цзучана в начале 1926 г. На два года этот город стал одним из главных центров русской военной эмиграции в Китае. Многие из русских перевезли сюда семьи. Китайцы и русские открывали рестораны и кафе, публичные дома и притоны для игры в карты. Была здесь выстроена руками русских и православная церковь и школа.

Но условия быта наемников были очень тяжелыми. Даже в «мирной» обстановке они не могли привыкнуть к жизни в китайских глинобитно-бумажных домах, наполненных множеством кровососущих насекомых. Поэтому многие жили в кирпичных казармах или вагонах. Обустроить и улучшить свою жизнь здесь было трудно. В разоренном войной Китае что-либо достать было тяжело. Доходило до того, что Шильников из Харбина высылал за сотни километров в Цинанфу Тихобразову ковочные гвозди и инструменты, в том числе рашпили, которых не было в Шаньдуне. Также Тихобразов просил Шильникова высылать ему карты Китая, пишущие машинки и письменные принадлежности, включая карандаши с бумагой и конверты для писем, которых не было даже в штабах[853]. Доходило до смешного – в штабе Русской группы не было штемпелей для бланков и печатей, которые Тихобразов пытался достать в Харбине[854].

Немного оживляло жизнь русских наемников наличие духового оркестра в отряде, купленного в мае 1926 г. у группы генерала Глебова[855].

Но по сравнению с положением китайских солдат русские снабжались намного лучше. Если китайцам давали почти всегда лишь растительную пищу, то русские, особенно первое время, часто получали мясо и другие продукты. По данным китайцев, «существовал даже особый кооператив, закупавший все необходимое для русских военнослужащих»[856]. По словам немецкого агента в Китае Кунста, «сильно помогали наемникам и побочные заработки, о которых рассказывали чудеса.