По острию любви - Оксана Волконская

— Не то, чтобы не верю, — нерешительно произнесла Инга. Врать не хотелось, но и говорить открыто свое мнение было опасно. — Я ей не совсем доверяю. Мне кажется, она что-то не договаривает.

— А мне кажется, ты просто ревнуешь, — раздраженно бросил Ярослав.

— Возможно, — не стала отрицать очевидное Инга. — Только скажи, ты сам ей веришь? Вот здесь, в самой глубине, — девушка, не раздумывая, коснулась груди, того самого места, где бешено билось под ее ладонью сердце. Ярослав молчал, а она в какой-то задумчивости стала машинально выписывать пальцами на его груди замысловатые узоры. Пока не услышала немного хрипловатый смешок и слова:

— Ты вот сейчас не очень-то помогаешь мне думать.

Взгляды сошлись — потемневшие синие встретились с грустными серыми. Через мгновение грусть исчезла, и раздалось лукавое:

— Что ты говоришь?

Поиздеваться ей не дали. Рывком притянули к себе и поцеловали. Затем также неожиданно отпустили. Инга неосознанно потянулась за ускользающим теплом его губ, а он рассмеялся:

— Что, родная, уже не так смешно?

— Дурак! — надула губы девушка и шутливо его по колену.

— Ну, милая моя, ты меня всю жизнь знаешь, так что никаких претензий, что получила, то получила, — откровенно потешался над ней Ярослав, довольный, что атмосфера немного разрядилась и тема Марины была позабыта.

— За что боролась, то и получила, — пробормотала Инга, решив поцелуем напомнить парню, что он встречается с ней, а не с какой-то там Мариной.

— В смысле?!

— В смысле, на то и напоролись мы с тобой, — выкрутилась Инга, нисколько не желая посвящать Строганова в то, как за него «боролись».

Целовались они долго и со вкусом. И было в этом что-то такое милое и волнительное, словно они были подростками, которых в любой момент могут застать родители или учителя. Этакий запретный плод, который безумно сладок.

— Зайдешь? — хрипловато спросила Инга, обводя пальцем контур его губ. Ярослав сначала кивнул, потом отрицательно покачал головой. Но девушка не сдавалась. — Идем, — прошептала она и поманила пальчиком.

Целоваться они начали еще в лифте. А потом также долго и не отрываясь друг от друга, искали ключи, в итоге с хохотом ввалились в квартиру. Раздеваться начали уже в коридоре, Ярослав подхватил Ингу на руки и так, на весу, прижал к стене, жадно поцеловал. Туфли соскользнули на пол с громким стуком, но парочку это не волновало. Поцелуи покрывали шею, плечи, грудь, опускались еще ниже. С хриплым стоном Ярослав подхватил Ингу и потащил в комнату, нещадно спихнул с постели валяющиеся там платья и накрыл собственным телом. И забыто было все — и Марина, и сорванный романтический вечер, и все недопонимания, что стояли между ними на протяжении дня.

В реальность вернулись много позже, когда солнце уже клонилось к закату.

— Уже почти восемь, — тут же засобирался Ярослав, глядя на часы. — Я должен идти.

— Не уходи! — Инга перевернулась на живот и заболтала в воздухе голыми ногами.

— Прости! — наклонившись, Ярик чмокнул девушку в губы. — Я должен. Марину сейчас лучше одну не оставлять.

Мгновенье — и от беззаботности не осталось и следа. Подтянув к себе одеяло поближе, девушка завернулась в него и неожиданно спросила:

— Ты все еще любишь ее?

— Ей просто нужна помощь, — отрезал Ярослав. — Не ревнуй. И не говори глупостей. Я думал, ты выше этого, — с какой-то непонятной горечью добавил он, и в синих глазах сверкнуло раздражение.

— Выше чего, Яр? — тихо спросила Инга. Наверное, она никому бы не смогла описать, как тяжко ей дался этот спокойный тон, который словно являлся насмешливой пародией на ту бурю, что бушевала внутри нее. Действительно, с чего ей ревновать? Подумаешь, ЕЕ МУЖЧИНА на ночь глядя уходит к другой женщине, которую он когда-то любил. Ни малейшего повода. Все прекрасно. Мир чудесен. Бабочки летают. Цветочки цветут. Ритуальный кинжал жадно выстригает патлы идеальной Марины и пускает кровушку. Почему бы и нет? Ведьма она или кто?

— Выше ревности и недоверия. Зачем, Инга? У нас все прекрасно. Зачем усложнять? — Ярослав произнес эти слова, не глядя на нее. Куда угодно, только не на девушку, которую всего каких-то десять минут назад жадно сжимал в объятиях.

— Действительно, зачем? — как-то горько-язвительно переспросила Лаврецкая и, скривив губы, бросила. — Забудь.

— Не дуйся, — Ярослав наклонился и снова поцеловал девушку. — Я завтра за тобой заеду. Просто…нельзя бросать людей в беде, милая.

— Рыцарь, — нежно и в то же время грустно улыбнулась Инга. Она ничто не могла противостоять Марине, не выставив себя ревнивой дурой. У нее одни ощущения и ни одного доказательства. Здесь помогут только факты.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Раздался гулкий стук хлопнувшей двери. Ярослав ушел, а Инга осталась мрачным взглядом буравить ни в чем не виноватую стену. На вопрос, любит ли он Марину, Строганов так и не ответил…

Глава 37. Наказание ребенком

Ярослав был зол. Он прекрасно понимал, что Инга ревнует и не доверяет ему. Ее вполне можно было понять — когда-то он испытывал к Марине настолько сильные чувства, что женился. Теперь это осталось в далеком прошлом. Вот только недоверие собственной девушки его бесило. Они знакомы всю жизнь, неужели она не понимает, что он никогда бы не стал изменять ей за спиной? Тем более с Мариной, которая сама была не прочь сходить на сторону.

Упомянутая особа встретила его как примерная супруга — ужином.

— Я тут немного похозяйничала, — непривычно застенчиво улыбнулась она. — Хоть так тебя отблагодарить за помощь.

— Мариш, я ничего особенного не сделал, — смутился Ярослав, а в душе шевельнулся какой-то мерзкий червячок вины перед Ингой. Просто он действительно хорошо знал натуру бывшей супруги — еще ничего она не делала просто так. И попадаться на ее удочку снова он не желал. Одного раза хватило.

— Все равно, — захлопотала по кухне женщина. — Кстати, хотела тебя спросить. Можно я с твоего ноутбука информацию о лекарстве для Кости поищу? А то он сегодня что-то много капризничал, а телефон я включать боюсь, еще запеленгуют.

— Да, конечно! — согласился Ярослав. — Сама садись, поешь. И ребенка покорми. Я тебе потом зайду в ноут.

Назревающая ссора с собственной девушкой выбила его из колеи. Строганов даже не вспомнил, что Родион Константинович строго-настрого велел ему не подпускать Марину к средствам связи…

* * *

— Как ночь прошла? — невинно поинтересовалась Лаврецкая, усаживаясь в машину. Задавая вопрос, она старалась не смотреть на водителя.

— Ужасно, — простонал Ярослав. — Я уже сочувствую Киру. Дети — это зло.

Только после этих слов девушка посмотрела на него. Какое-то страдальчески-мучительное выражение лица, круги под глазами намекали на бессонную ночь.

— Что